"Поначалу в город вела широкая современная магистраль, обсаженная деревьями и кустами. Это напоминало чистенький благоустроенный пейзаж вокруг международного аэропорта в моем родном Мельбурне. Убаюканный и ублаготворенный этим сходством, я был ошеломлен, когда дорога внезапно сузилась до предела, – можно было подумать, что этот конраст задуман специально для того, чтобы поразить приезжего. Несколько полос движения слились в одну, деревья исчезли, и вместо них по обеим сторонам дороги появились трущобы, при виде которых у меня кошки заскребли на сердце. Целые акры трущоб уходили вдаль волнистыми черно‑коричневыми дюнами, исчезая на горизонте в жарком мареве. Жалкие лачуги были сооружены из бамбуковых шестов, тростниковых циновок, обрезков пластмассы, бумаги, тряпья. Они прижимались вплотную друг к другу; кое‑где между ними извивались узкие проходы. На всем раскинувшемся перед нами пространстве не было видно ни одного строения, которое превышало бы рост человека.
Казалось невероятным, что современный аэропорт с толпой обеспеченных целеустремленных туристов находится всего в нескольких километрах от этой юдоли разбитых и развеянных по ветру чаяний. Первое, что пришло мне в голову, – где‑то произошла страшная катастрофа, и это лагерь, в котором нашли временное пристанище уцелевшие. Месяцы спустя я понял, что жителей трущоб и вправду можно считать уцелевшими – их согнали сюда из их деревень нищета, голод, массовые убийства. Каждую неделю в город прибывали пять тысяч беженцев, и так неделя за неделей, год за годом.
По мере того как счетчик водителя накручивал километры, сотни обитателей трущоб становились тысячами и десятками тысяч, и меня буквально крючило внутри. Я стыдился своего здоровья, денег в карманах. Если вы в принципе способны чувствовать такие вещи, то первое неожиданное столкновение с людьми, отверженными миром, будет для вас мучительным обвинением. Я грабил банки и промышлял наркотиками, тюремщики избивали меня так, что кости трещали. В меня не раз всаживали нож, и я всаживал нож в ответ. Я убежал из тюрьмы с крутыми порядками и парнями, перебравшись через крутую стену в самом видном месте. Тем не менее, это рапахнувшееся до самого горизонта море людского страдания резануло меня по глазам. Я словно напоролся на нож.
Тлеющее внутри меня чувство стыда и вины все больше разгоралось, заставляя сжимать кулаки из‑за этой несправедливости: «Что это за правительство, – думал я, – что это за система, которая допускает такое»?
А трущобы все тянулись и тянулись; изредка бросались в глаза составлявшие разительный контраст с ними процветающие предприятия и офисы, а также обшарпанные многоквартирные дома, заселенные теми, кто был чуть побогаче. Но за ними опять простирались трущобы, и их неизбывность вытравила из меня всякую почтительность перед чужой страной. Я с каким‑то трепетом стал наблюдать за людьми, жившими в этих бесчисленных развалюхах. Вот женщина наклонилась, чтобы зачесать вперед черную атласную прядь волос. Еще одна купала детей в медном тазу. Мужчина вел трех коз с красными ленточками, привязанными к ошейникам. Другой брился перед растрескавшимся зеркальцем. Повсюду играли дети. Люди тащили ведра с водой, ремонтровали одну из хижин. И все, на кого бы я ни посмотрел, улыбались и смеялись.
Автобус остановился, застряв в пробке, и совсем рядом с моим окном из хижины вышел мужчина. Это был европеец, такой же бледнокожий, как и туристы в нашем автобусе, только вся его одежда состояла из обернутого вокруг торса куска ткани, разрисованного розочками. Мужчина потянулся, зевнул и безотчетно почесал свой голый живот. От него веяло прямо‑таки коровьей безмятежностью. Я позавидовал его умиротворенности, как и улыбкам, которыми его приветствовала группа людей, направлявшихся к дороге.
Автобус рывком тронулся с места, и мужчина остался позади. Но встреча с ним кардинально изменила мое восприятие окружающего. Он был таким же иностранцем, как и я, и это позволило мне представить самого себя в этом мире. То, что казалось мне абсолютно чуждым и странным, вдруг стало реальным, вполне возможным, и даже захватывающим. Теперь я видел, как трудолюбивы эти люди, сколько старания и энергии во всем, что они делают. Случайный взгляд в ту или иную хижину демонстрировал поразительную чистоту этих нищенских обиталищ: полы без единого пятнышка, блестящую металлическую посуду, составленную аккуратными горками. И наконец я обратил внимание на то, что должен был заметить с самого начала, – эти люди были удивительно красивы: женщины, обмотанные ярко‑алыми, голубыми и золотыми тканями, ходившие босиком среди этой тесноты и убожества с терпеливой, почти неземной грацией, белозубые мужчины с миндалевидными глазами и веселые дружелюбные дети с худенькими руками и ногами. Старшие играли вместе с малышами, у многих на коленях сидели их маленькие братья и сестры. И впервые за последние полчаса я улыбнулся".
Philips 220X1SW – LightFrame в действии
Автор: Игорь Осколков
Опубликовано 12 февраля 2010 года
Для начала надо хоть немного познакомиться с основными особенностями Philips 220X1SW. Дисплей выглядит очень симпатично. Белый глянцевый корпус с плавными округлыми формами действительно красив. На задней панели находятся разъёмы D-Sub, DVI-D, USB и гнездо питания. Кстати, подключившись к USB-порту можно управлять настройками монитора напрямую из ОС, а не с помощью клавиш на правом торце корпуса. А в правом нижнем углу находится ещё один USB-порт для подключения, например, флэшек. Но пользоваться им, если честно, не очень удобно. Блок питания встроенный, из-за чего дисплей весит почти пять килограммов. Разработчики, видимо, не учли этот момент – пластиковая подставка достаточно хлипкая. При каждом незначительном толчке монитор начинает устрашающе раскачиваться. Правда, довести конструкцию до обрушения нам не удалось, хотя попыток предпринималось немало. Сзади подставки есть небольшое кольцо для кабелей, чтобы их можно было аккуратно уложить. Конструкция монитора такова, что практически невозможно отрегулировать угол наклона по вертикали.
Philips 220X1SW оснащён обычной 22” матрицей TN+Film с разрешением 1680x1050. Соотношение сторон 16:10, а не "киношное" 16:9. Время отклика составляет 5 мс grey-to-grey, но можно задействовать режим Smart Response. В этом случае отклик снижается до 2 мс, а качество картинки заметно падает. При этом уменьшения отклика заметить не удалось. Яркость составляет 250 кд/м^2, а контраст – 1000:1 (динамический 30000:1). Углы обзора по вертикали и горизонтали – 160 градусов. В общем, характеристики вполне типичные и ничего выдающегося в них нет, но… Качество изображения приятно удивило. Цвета яркие и насыщенные, контрастность просто великолепная. Даже углы обзора по ощущениям выше заявленных. Лишний раз убедился, что характеристики – это одно, а личные впечатления – совсем другое, и опираться при выборе монитора лучше именно на последние. Впрочем, это всё очень субъективно, и кому-то картинка может и не понравиться. К тому же недостатки у дисплея, к сожалению, всё-таки есть. Во-первых, по краю экрана идёт тонкая чёрная полоска шириной чуть меньше миллиметра. Меня это несколько раздражает (не поверите, но другие сотрудники портала сочли эту полоску преимуществом модели – прим. редакции). Во-вторых, из-за рамки LightFrame экран глубоко утоплен – примерно на сантиметр. Это не очень удобно, да и пыль на внутренней кромке будет быстро скапливаться. Ах да, экран матовый, что несказанно радует.
Ну а теперь перейдём к тому, ради чего и затевался весь этот обзор – к описанию LightFrame. По сути, это просто рамка вокруг экрана с мягкой голубой подсветкой. Идея чем-то похожа на технологию Ambilight. Признаться, у меня при первом взгляде на Philips 220X1SW возникла мысль: "О, круто! Монитор с Ambilight'ом". Увы, LightFrame – это такая урезанная версия Ambilight. Цвет подсветки не подстраивается под изображение на экране. Яркость регулируется не плавно, а ступенчато – есть всего три уровня. Задачи у обеих технологий схожие – уменьшить нагрузку на глаза за счёт сглаживания контраста между изображением на экране и фоном. Но в случае с Ambilight это действительно работает, а вот с LightFrame я никакого улучшения не заметил. Да, может быть, это станет заметно после длительного использования. Но… Всё равно слабо верится. В оправдание технологии могу сказать только одно – работать с подсветкой действительно приятно. Как маркетинговый ход LightFrame прекрасен – технологией наверняка заинтересуются любители ставить у компьютера кактусы для поглощения вредного излучения.
Подведём итоги. Philips 220X1SW – это неплохой 22-дюймовый матовый дисплей с отличным качеством изображения и приятным дизайном. К сожалению, его подставка явно не рассчитана на вес монитора и очень ненадёжна. Что касается функции LightFrame, то ради неё одной я бы не стал покупать этот монитор, а подыскал бы другую модель. В целом, Philips 220X1SW мне понравился. Вот только стоит этот монитор примерно 9000 рублей – дороговато.
