В целом, с нижними планетами (Меркурием и Венерой) ситуация неудобная. Летают они быстро, друг с другом и с прочими планетами сближаются часто, но условия наблюдения из-за близости к Солнцу почти всегда неудобные, что бывает даже обидно. Скажем, 22 ноября 2065 года произойдёт даже не сближение, а покрытие Юпитера Венерой. Но увидеть его в 8° от Солнца будет даже сложнее, чем дожить до 2065 года.
Со стороны верхних планет большое событие ожидает нас в 2020 году, когда Юпитер и Сатурн пройдут всего в 6 угловых минутах друг от друга. Вы будете смеяться, но это случится 21 декабря. (Ну как майя угадали с днём и месяцем, но промахнулись на восемь лет? А-а-а, мы все умрём!) К сожалению, тоже невысоко над горизонтом, но уж придётся расстараться, ведь такое чудо с двумя крупнейшими планетами Солнечной системы происходит примерно раз в 20 лет. Впрочем, вокруг этой даты они тоже будут не сильно далеко друг от друга, что также сулит удобные моменты для наблюдения.
Отыскать в обозримом будущем даты, когда в поле зрения телескопа можно будет разглядеть три планеты, гораздо сложнее. Можно будет, наверное, попробовать поймать в бинокль Меркурий, Венеру и Марс на закате 27 мая 2013 года — расстояние между ними будет меньше 2,5°. На рассвете последних дней октября 2015 года в поле поперечником порядка 4° можно будет видеть Марс, Юпитер и Венеру. И это на ближайшие десять лет, кажется, всё, если настаивать на наблюдении в телескоп. (Я рассматриваю только более-менее легко наблюдаемые варианты и поэтому не пишу про соединения с Ураном и Нептуном.)
Но можно трактовать понятие парада планет более широко, считая им не выстраивание «почти в одну линию», а вообще любую ситуацию, когда на небе можно одновременно наблюдать несколько планет. Из недавнего вспоминается, например, лето 2010 года: пока нас не заволокло дымом, мы одним махом показывали Венеру, Марс и Сатурн. А апрельскими вечерами 2014 года одновременно можно будет демонстрировать Сатурн, Марс и Юпитер. Но это не идёт, конечно, ни в какое сравнение с утренними часами середины марта 1982 года, когда на небе (правда, опять же низко над горизонтом) одновременно красовались семь планет — Венера, Нептун, Уран, Юпитер, Сатурн, Марс и Плутон (последний тогда ещё был планетой и потому законно включён в парад). А вот июльскими ночами 2022 года набор тел будет тем же, но планет будет видно на одну меньше (из-за того же Плутона).
Можно это зрелище считать парадом планет или нельзя, вопрос дискуссионный, ибо планеты в таких ситуациях хоть и видны одновременно, но растягиваются на всё небо. Кстати, в конце 2012 года начали говорить, что 21 декабря будет парад планет, потому что планеты выстроились в одну линию не в пространстве, а на небе. Так на небе они всегда выстроены примерно вдоль одной линии — эклиптики.
Я не вкладываю в понятие парада планет катастрофического смысла, поэтому не говорю о ситуациях, когда планеты выстраиваются в одну линию по разные стороны от Земли. Такое выравнивание всех восьми планет (как посчитали на Астрофоруме) ожидает нас в 3101 году. Надеюсь, что сейчас пока на этот год никто конца света пророчить не будет.
Есть ещё одно тело, которое я не упомянул, — Луна. Она тоже всё время находится возле эклиптики и потому часто принимает в планетных сближениях весьма деятельное участие, иногда даже затмевая их. В частности, вечером 25 декабря 2012 года Луна пройдёт всего в каком-то градусе от Юпитера. Спешите видеть!
К оглавлению
Кафедра Ваннаха: Бизнес на сингулярности
Опубликовано 26 декабря 2012 года
О приходе Раймонда «Рэя» Курцвайля (произносится фамилия потомка беженцев из Австрии именно так) в Google Inc. мир узнал из новостных сетей «общего интереса». Трудно сказать, опередили ли они специализированные новостные ленты, но весть эта промелькнула и по консервативному, и по либеральному (ориентированным соответственно на «слонов» и «ослов») заморским телеканалам, и по респектабельной, как викторианское чаепитие, BBC, и тут же отобразилась в отечественной, сугубо казённой, круглосуточной новостной программе.
Читателям «Компьютерры» говорить о том, кто такой Курцвайль, излишне. Напомним лишь, что из семи книг популяризатора технологической сингулярности и трансгуманизма пять попадало в американский список бестселлеров. Его «The Age of Spiritual Machines» была бестселлером номер один сетевого книжного магазина Amazon. «The Singularity Is Near», признанная бестселлером газетой New York Times, лидировала у «Амазона» одновременно в разделах науки и философии. Да и с бизнесом у Курцвайля было всё в порядке — его системы распознавания речи принесли ему вполне приличные деньги.
Отношения Курцвайля с Google имеют давнюю историю. Ещё в 2009 году (для преддверия эры технологической сингулярности это почтенная древность) Google и NASA учредили Университет сингулярности для подготовки специалистов к грядущим вызовам. И круг занятий, который отведён новому техническому директору (Director of Engineering), достаточно предсказуем — машинное обучение и обработка естественных языков. И всё это очень интересно!
Почему?
Да потому, что, по мнению компании Brand-Finance, в 2011 году самым дорогим брендом был именно Google (серебро у Microsoft, бронза у чтимого янки универмага Walmart, почётное четвёртое место у IBM). Оценивали его, Google, в 44 294 миллиона долларов (занявшая 16-е место Coca-Cola ценилась в неполные 26 гигабаксов). И сталкиваешься с продуктами этой корпорации постоянно, даже сидя в рабочем кресле перед десктопом под «окнами». Ну а большую часть «компьютерного» времени в 2012 году пришлось провести именно в компании устройств под управлением Android. Это и вполне приятное чтение на лоне природы с электронных книжек и планшетов старинных текстов, которые в России были бы недоступными без «оцифровальных» проектов крупнейших компьютерных корпораций. И помогающее не впасть в пробке в Road rage написание комментариев в соседние ветки «Компьютерры» со смартфона. И унылые разговоры с уездным следователем, домогающимся написания характеристики на попавшего в ДТП сотрудника (в ставших былью грёзах Кафки положительную характеристику — документ защиты — вымогает следователь, который вроде бы сторона обвинения, вместо того, чтобы сделать компьютерную симуляцию того, что произошло на шоссе). Эмоции различные — а Android с тобой внезапно оказывается повсюду.
И — естественный язык. Речь. Давно стал привычным милый голосок, напоминающий о необходимости пристегнуть ремни безопасности. Да и голосовое управление — давно уже обычная вещь для многих устройств начиная с телефона. Тем более много лет назад над ним уже посмеялись во французской киноэпопее «Такси», а это свидетельство повесомей прочих!
Так что Рэя Курцвайля ждёт работа с естественным языком, со словом. Ей сам Курцвайль придавал особое отношение в системе своих футурологических взглядов. Важнейшим этапом на пути к технологической сингулярности он считает прохождение компьютером теста Тьюринга, так, что машину нельзя было бы отличить в беседе от человека. Это славное событие Курцвайль прогнозировал на 2029 год (а при беседах с операторами служб поддержки кабельных и сетевых провайдеров создается впечатление, что «обратный тест Тьюринга» они уже прошли — сотрудников от скудно запрограммированного компьютера отличить трудно, и нет ни малейшего подозрения в том, что они знают об окружающем мире и обслуживаемой системе нечто большее, чем изложено в лаконичной инструкции).
И вот тут очень хочется вспомнить одну очень маленькую по объёму и крайне обширную по содержанию книжечку, написанную в итальянском лагере для военнопленных одним артиллерийским лейтенантом из добровольцев. Звали этого лейтенанта Людвиг Витгенштейн (1889-1951). Раз мы говорим о бизнесе, уместно упомянуть, что был он сыном Карла Витгенштейна, «стального» магната, одного из богатейших людей Европы начала ХХ века (кажется. богаче были только Ротшильды). Учебу Людвиг начал в Высшей технической школе в Берлине. Переехал в университет Манчестера — связи в Европе были тогда крепче, чем даже сейчас, а Англия всё же имела наследие Мастерской Мира. Интересовался Витгенштейн аэронавтикой, занимался воздушными винтами, даже запатентовал пропеллер с маленькими реактивными двигателями на оконечностях — схемы вертолётов с таким винтом мелькали в советских и американских научно-популярных журналах пятидесятых-шестидесятых годов.
Но в какой-то момент Людвига Витгенштейна привлекла математика. Точнее — её основания. Интерес к ним возник после Grundgesetze der Arithmetik («Основания арифметики») Готтлиба Фреге и «Принципов математики»(The Principles of Mathematics) Бертрана Рассела. Витгенштейн захотел учиться у Фреге, но тот переадресовал его к Расселу. Это привело к переходу Людвига в Кембридж, к занятиям основами математики.
