Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 193

Джеральдина Чаплин, «интернациональная актриса» и дочь знаменитого клоуна-садиста, превращает Тоню Громеко в дуру-куклу с застывшим оскалом зубов, призванным символизировать тупую покорность и космическую недалекость (ни того ни другого в персонаже невозможно выискать даже при самом злом умысле).

Кульминация кастинга, однако, это Джули Кристи — монстр, постоянно пребывающий в кадре с таким выражением лица, будто собирается в следующую секунду плюнуть в тебя (формулировка Анастасии Бондаренко). Лара Антипова (на мой взгляд — вообще ключевой персонаж «Доктора Живаго») в исполнении Джули Кристи — это беспросветно тупая, бесконечно неадекватная и беспробудно блудливая коза. Нужно было очень постараться, чтобы таким вот образом «прочитать» персонаж, который Борис Пастернак полагал символическим отображением России.Ужасы и величие СССР по версии 1965 года.

Вторая экранизация — от Джакомо Кампиотти (2002 год). На мой взгляд, она — лучшая из всех существующих, потому что обладает наиболее адекватным кастингом. Кайра Найтли (Лара Антипова) хоть и однообразна и тоже туповата (обстоятельство объясняется тем, что фильм Кампиотти — это чистый ремейк экранизации Лина, поэтому актеров на главные роли подбирали даже визуально похожими на прототипов из 60-х годов), однако же преисполнена жизни, страсти и сексуальности, без которых невозможно понять, отчего Юрий Живаго постоянно сбегает к ней от своей красивой жены. Ханс Мэтисон (Юрий Живаго) внешне опять же похож на Омара Шарифа, однако несопоставимо умнее своего египетского прототипа, а его глаза наполнены не идиотией и непониманием происходящего вокруг, а болью, любовью и страданием — гораздо более адекватное попадание в текст.Усадьба в Варыкино из фильма Дэвида Лина будет преследовать меня кошмаром до конца жизни.

Разумеется, в экранизации Кампиотти нет и культурологической катастрофы: русские крестьяне в фильме 2002 года больше похоже на молдаван или гуцулов (в овечьих папахах и кацавейках), а это явный прогресс по сравнению с оборванным сбродом марсиан, который мы наблюдали в экранизации Дэвида Лина. Нет и архитектурного апокалипсиса усадьбы в Варыкине, которая будет сниться мне до конца жизни: декорации в фильме Капиотти достойные, всё адекватно, всё соответствует своим эпохам. За это — отдельное спасибо!Типичный представитель русского офицерства по версии 1965 года.

Экранизация Александра Прошкина никаких бурных эмоций у меня не вызвала. Всё в нашем фильме очень посредственно, очень поверхностно, очень примитивно и прямолинейно. Очевидно, что историческое правдоподобие находится на высоте, недосягаемой для иностранных экранизаций (ещё бы иначе было — для русского-тоРусские крестьяне (ака молдаване/гуцулы) в фильме 2002 года. кино на русском материале!). Никакой «художественной ауры» в фильме нет и в помине, зато есть длинные вкрапления философских и политических монологов из книги (зачем это сделано — непонятно, потому что они совершенно неадекватны и — главное! — нерелевантны для основного замысла произведения).

В русском фильме есть даже вкрапления из поэзии (в иностранных экранизациях стихи Юрия Живаго искореняли как ведьм в эпоху инквизиции, что, впрочем, легко объяснить: любой перевод ещё сильнее углубил бы ощущение инопланетной неадекватности того, что творится на экране), однако герои очевидно тяготятся этой поэзией, стесняются её, читают со смирением, выдающим неприятную повинность.Выражение лиц у актеров, когда они вообще ничего не понимают в сюжете.

Олег Меньшиков опускается по жизни Юрия Живаго.

Самая ужасное в экранизации Александра Прошкина — это кастинг. Блещет лишь старая гвардия — Олег Янковский (Виктор Комаровский), Владимир Ильин (Александр Громеко), Андрей Краско (Маркел), Сергей Гармаш (Антипов-старший). Триумвират главных героев — провал полнейший. Причём я даже затрудняюсь выбрать большего неудачника — Олега Меньшикова (Юрий Живаго) или Чулпан Хаматову (Лара Антипова). Меньшиков с первой секунды 11-серийного фильма и до последней маячит в кадре с выражением величайшего удивления на лице («Что я здесь вообще делаю?!»). Он не понимает ни действия, ни сюжета, ни собственной роли, ни обстоятельств. Он ничему не сопереживает, искусственно смеется, фальшиво целует и обнимает, всем своим видом давая понять, что отбывает повинность (отрабатывает деньги), но никак не перевоплощается. 

Меньшиков очень хороший актер, но Юрий Живаго — это совершенно не его роль, и нужно было отказываться от неё изначально.

Мое самое большое разочарование — это Чулпан Хаматова. Самое большое, потому что это самая любимая моя русская актриса. Причем — с большим отрывом от всех остальных. Трагедия случилась опять же на уровне кастинга: Лара Антипова — это не роль для Чулпан Хаматовой. Чулпан Хаматова — это всегда ураганный волевой импульс, это выдающийся артистизм, трагичность, сила характера, радость жизни, энергия и — самое главное! — ДОБРОДЕТЕЛЬНОСТЬ! Чулпан Хаматова излучает сама по себе бесконечную праведность и позитив и передает это качество всем своим героиням. 

Ничего из перечисленного в образе Лары Антиповой нет. А есть тонкость интуиции, умение органически приспособиться к обстоятельствам, поверхностность восприятия и... феерическая сексуальность (ах как кстати тут Кайра Найтли!). Последняя черта — еще один сильнейший удар по кастингу Прошкина, потому что Чулпан Хаматова и сексуальность — вещи вообще несовместимые. Одна только мысль о том, что такое эфемерное, чистое, воздушное существо может заниматься развратом, кажется святотатством. Что прекрасно и продемонстрировала актриса в сцене с первой брачной ночью, которую она исполнила как изнасилование! 

Такие вот у меня впечатления сложились от трех экранизаций. Думаю, опыт компаративистики способен доставить удовольствие сам по себе, поэтому смело могу рекомендовать читателям просмотреть все три экранизации для того, чтобы пережить, как и я, возмущение, негодование, осуждение, саркастическое осмеяние и — радость от немногочисленных, но очень удачных моментов (которые есть в избытке в фильмах Прошкина и Кампиотти). Экранизацию Дэвида Лина необходимо смотреть для пополнения кунсткамерного опыта.

К оглавлению

Опубликовано 06 октября 2013

Найдя на дне реки Москвы глиняный кувшин, запечатанный таинственной печатью, пионер Костыльков размечтался. Вот сдаст он сегодня этот кувшин Куда Надо, а уже завтра в газетах появится заметка: «Пионер помог Науке».

Но любопытство одолело, захотелось посмотреть самому, что там внутри. Сломал он печать, расковырял пробку — и узнал, что внутри глиняного сосуда томился могущественный джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, после внезапного освобождения от руки пионера принявший более привычное для московского уха имя Хоттабыч. Тут всё и началось. Увы, на следующий день в газетах ничего про пионера, внёсшего вклад в Науку, не написали.

Иногда я думаю, что было бы, придерживайся Волька Костыльков первоначального плана. То есть отнеси он кувшин Куда Надо, сдай под расписку, тогда оказался бы джинн в руках… Кто там в тридцать восьмом был главным в органах? Летом у власти ещё оставался Ежов Николай Иванович, хотя проницательные люди задним числом и замечали признаки скорого падения. Так это задним числом, а попади кувшин с джинном к «зоркоглазому и умному наркому»… О, тут роман на двадцать листов, с продолжением, продолжением продолжения и продолжением продолжения продолжения. 

Но я сейчас не о наркоме в специфических рукавицах, а о науке. 

С детства ощущаю к науке уважение. Она, наука, для меня была персонифицирована в соседе, жившем в следующем по улице доме, через невысокий заборчик-штакетник. По сельским меркам – ближе близкого. Он, академик ВАСХНИЛ, лауреат Сталинских и Ленинской премий, Герой Труда, и прочая, и прочая, выходил иногда на крыльцо или гулял по садику. На голове носил он чёрную шапочку, но не конфедератку, а ермолку, чем поражал сельских пацанов наповал. И звали его не так, как обычных соседей. Звали его Аведикт Лукьянович: для средней полосы России имя звучное, но непривычное. Говорил я с ним всего раз или два, если за разговор считать «Иди, мальчик, не мешай». Но всё-таки общение. Как водится в детстве, я был почти уверен, что тоже буду носить чёрную шапочку.