Эквадора Кито раскинулась на склонах зеленых гор и в длинной узкой долине между ними. Здесь почти нет таких улиц, на которых было бы более двух полос движения в одну сторону, но зато много парков и площадей, отчего город больше похож на разросшуюся деревню, чем на мегаполис. В нем есть очаровательная неряшливая душевность. Мой немецко-эквадорский коллега, который живет в Кито уже одиннадцать лет, а в детстве часто проводил здесь лето, жалуется, что раньше город был гораздо более очаровательным, пока правительство не начало заменять красочные старые испанские особняки многоэтажными зданиями, спроектированными с учетом урбанизации.
Возможно, коллега прав. Но столице Эквадора удалось не обрасти уродливой паутиной автомагистралей и эстакад, которые портят вид многих быстро растущих городов развивающегося мира. Исторический центр чудесным образом сохранился, особенно учитывая, что Кито расположен под вулканами и над линиями разломов. ЮНЕСКО признала его объектом Всемирного наследия за уникальное сочетание испанской, итальянской, французской, мавританской и местной архитектур. Большая часть территории свободна от автомобилей. Если не считать пары высоких готических и барочных церквей, здания здесь красочные и низкие, а улицы вымощены булыжником или кирпичом.
Однако камеры слежения, установленные на фонарных столбах у перекрестков, вполне современны. Днем этот район заполнен прогуливающимися туристами и местными жителями, а ночью становится неспокойным. В сумерках, когда общественные места начинают пустеть, барочные тени зданий, нависающие над извилистыми улицами, приобретают угрожающую окраску.
За последнее десятилетие уровень преступности в Эквадоре значительно снизился. Согласно данным Управления Организации Объединенных Наций по наркотикам и преступности, в 2008 году на территории страны число убийств было 18 человек на каждые 100 000 жителей [187]. В тот год Эквадор был не самой смертоносной страной Южной Америки – уровень убийств в Венесуэле составлял 51,4 на 100 000 человек, а всего восемь лет спустя на первое место выйдет Сальвадор, в пять раз превысив эквадорские показатели [188]. Но, для сравнения, уровень убийств в Америке в 2008 году составлял 5,4 [189].
С тех пор этот показатель в Эквадоре заметно снизился. Но страх перед преступностью по-прежнему остается у многих местных жителей. Одна американка, вышедшая замуж за эквадорца, рассказала мне, что у ее родственников есть строгие правила относительно того, куда можно ездить, где парковаться и ходить пешком. Коллега сказал, что, если ему нужно выйти из дома ночью, он добирается в бары и рестораны на такси, даже если до них всего несколько сотен метров. Бывшее правительство открыло множество небольших полицейских участков по всему городу. Эти приземистые белые здания выглядят совсем непривлекательно, но мой коллега говорит, что полицейские внутри них, как правило, отзывчивы: офицеры открывают группы в WhatsApp и включают туда местных жителей, чтобы те сообщали о преступлениях.
Объявление в моем гостиничном номере предупреждало, чтобы гости никуда не ходили после 18:00. В первый вечер я спросил администратора, насколько серьезно следует отнестись к этому предупреждению. В отеле не было ресторана, а ближайшее заведение, где можно было поесть в воскресенье вечером, не считая «Бургер Кинг» и «Макдоналдс» через улицу, находилось всего в трех кварталах оттуда. Мужчина слегка поморщился и затем оглядел меня с ног до головы. Он ответил, что все обойдется – при условии, что я буду шагать быстро и целеустремленно (я так и сделал, и все обошлось).
Якобы в ответ на такие опасения правительство Эквадора в 2012 году представило национальную сеть служб реагирования на чрезвычайные ситуации ECU911 (как я расскажу ниже, многие приписывали созданию ECU911 не столь чистые мотивы). Эта сеть заменила старую систему, в которой люди должны были отдельно набирать номера полиции, пожарной охраны или «скорой помощи». Теперь они просто набирают 911, и оператор перенаправляет их звонок. Если абонент находится рядом с камерой ECU911, оператору видно, откуда тот звонит.
Финансируемая за счет кредита из Китая, ECU911 связывает 4500 камер видеонаблюдения по всему Эквадору с 27 централизованными службами реагирования. По словам одного правительственного наблюдателя, с которым я познакомился в Кито, это был первый китайский кредит, который Эквадор использовал для чего-либо другого, кроме инфраструктуры, добычи полезных ископаемых и строительства электростанций.
Объем китайских инвестиций, поступающих в Эквадор, вызывает тревогу. Многие жалобы, которые я слышал, звучали знакомо. С 2014 по 2017 год я освещал события в Юго-Восточной Азии для журнала The Economist. В той части мира широко распространены антикитайские настроения. Я привык к негодованию, с которым люди жалуются, что Китай злоупотребляет своим авторитетом. Китай предложил правительствам небольших и небогатых стран значительные кредиты, которые, в отличие от тех, что поступали из Европы или Америки, не содержали никаких условий, направленных на поощрение либерализации. Правительства не обязаны были улучшать показатели в области прав человека или проводить свободные и справедливые выборы. За деньги не нужно было отчитываться. Если какая-то их часть попадала в карманы политически влиятельных людей с хорошими связями – ну что ж, так бывает.
Многие в Эквадоре были возмущены: правительство задолжало Китаю, и вдобавок китайские рабочие построили проекты, в том числе ECU911, счета за которые в итоге оплатят эквадорские налогоплательщики. Эта распространенная практика позволяет Китаю задействовать избыточную рабочую силу и капитал, тем самым обеспечивая стране клапан для выпуска пара – в противном случае тысячи незанятых молодых китайцев могли бы давить на правительство и общество.
Согласно финансовой базе данных Китая и Латинской Америки, с 2005 года китайские государственные кредиторы – через Банк развития Китая и Экспортно-импортный банк Китая – выделили примерно 141,3 миллиарда долларов в виде займов по всей Латинской Америке и Карибскому бассейну. Среди получателей кредитов в регионе Эквадор занимает второе место по количеству и третье по стоимости (на сегодня оба списка возглавляет Венесуэла) [190].
В отчете американского аналитического центра Freedom House, опубликованном в 2018 году, говорится, что Китай построил инфраструктуру интернета и мобильной связи в тридцати восьми странах и продал оборудование для наблюдения по меньшей мере в восемнадцати. Некоторые из этих продаж делались на тревожных условиях. Например, китайская фирма CloudWalk создает национальную базу данных по распознаванию лиц для Зимбабве, и правительство Зимбабве согласилось отправлять биометрические данные граждан – разумеется, без их согласия – обратно в CloudWalk, чтобы научить его искусственный интеллект различать темнокожие лица [191].
С 2007 по 2017 год президентом Эквадора был Рафаэль Корреа, смутьян из левых популистов, чья политика смахивала на политику Уго Чавеса в Венесуэле и Эво Моралеса в Боливии. Он стремился преуменьшить значение связей с Соединенными Штатами, что привело его к повороту в сторону Китая.
Это имело геополитический смысл: Китай ждал с распростертыми объятиями и раскрытыми кошельками. Но по
