Борис Бабкин - Кровь на золоте

Громко лопнуло левое заднее колесо идущего на скорости синего «москвича». Визжа тормозами, машина заюзила по асфальту. Водитель сумел удержать ее на дороге и остановить.

— Замерли!

К машине из лесополосы бросились трое людей с закрытыми темными платками лицами. В руках двоих были легкие автоматы. Третий — с пистолетом. Сидевший рядом с водителем человек открыл дверцу и хотел выскочить. У его коснувшейся асфальта ноги ударила пуля и с визгом ушла в сторону. Человек замер и, подняв вверх руки, выпустил пистолет. Водитель и двое сидевших сзади о сопротивлении не помышляли.

— Молотки! — оценил бандит с пистолетом. — Теперь давай чемодан, — требовательно бросил он сидевшему за водителем пожилому крепкому мужчине в темных очках.

— Вы думаете, что делаете? — опасливо опуская руку к стоявшему между ног небольшому кожаному чемодану, спросил тот. — Ведь с вас живых шкуру спустят.

— Ты свою береги! — усмехнулся бандит с «узи». Взяв чемодан, налетчик с пистолетом удовлетворенно кивнул. — Теперь стволы выбросите. И убедительная просьба минут двадцать не шевелиться. У нас там мужик нервный, — кивнул он на лесополосу. — Стреляет быстро и метко. Так что, если желаете прожить еще немного, не рыпайтесь.

Водитель и сидевший рядом с пожилым пассажир выкинули пистолеты.

— Я оружия не ношу, — сказал пожилой.

— Верю, — кивнул налетчик и побежал назад. Один из автоматчиков подобрал три пистолета. Второй достал шило и пробил все четыре колеса. Потом бандиты стремительно побежали к лесополосе.

— Думаешь, снайперы там?

Пожилой, опустив руки, всмотрелся в ровную полосу деревьев.

— Хрен его знает, — буркнул сидевший рядом с водителем. — Что он стреляет здорово, ясно. Так что лучше посидеть.

— Время пошло! — как бы подтверждая его слова, звучно крикнули из лесополосы.

Спустившись к реке, трое в масках подбежали к моторной лодке. Первым в нее вскочил главарь с чемоданом. Двое столкнули лодку и забрались в нее уже в воде. Посмотрев друг на друга, весело рассмеялись. Сунув пистолет в карман, молодой мужчина сорвал с лица платок и, подмигнув, начал быстро грести. Двое других побросали «узи» в воду.

— С железками людей Трофимова обули, — сняв платок, громко рассмеялся скуластый парень.

— Если бы пришлось стрелять, — спокойно объяснил главарь, — я и Зверобой с ними справились бы.

— А не зря мы их там оставили? — спросил смуглолицый парень. — А то сейчас поедет кто-нибудь. Они могут…

— Ничего они не могут, — перебил его главарь. — Во-первых… — Подгребая к берегу, он обернулся. — Снайпер периодически предупреждает. А потом, сказать кому-то — значит, подключить к делу ментов. Трофимову это совсем не в кайф. Так что будут сидеть минут двадцать пять, пока не поймут, что снайпер — лажа, — без улыбки закончил он.

— Варит у тебя башка, Маршал! — восхитился скуластый.

— Идея-то Белого, — сказал Маршал. — Я просто нашел вас и подкорректировал немного.

— Все ништяк, — проговорил смуглый, — но с настоящей дурочкой я бы себя увереннее чувствовал.

— Времени было в обрез. Да и тратиться не хотелось. — Маршал усмехнулся. — К тому же я уже говорил — стрельба была не нужна. Все строилось на нервах. Если в себе и Белом я уверен на все сто, то, зная тебя, Кощей… — Он засмеялся. Лодка ткнулась носом в берег. — Просто боялся. Ты же любитель пальбы в воздух.

— С шумом, оно веселее! — захохотал тот. Выбравшись из лодки, все трое быстро побежали к стоявшим на грунтовой дороге красным «Жигулям».

— Двадцать минут прошло, — посмотрев на часы, буркнул пожилой.

— Но он, — сказал сидящий рядом человек, — только что орал. Мол, сидеть! — Высунувшись в окно, он закричал: — Те сказали — двадцать минут! Ты бы свалил наскоряк!

Не услышав ответа, рывком открыл дверцу, вывалился на асфальт, откатился в сторону и прыгнул в придорожную канаву, где уже были выскочившие водитель и пожилой. Парень с первого сиденья шел спокойно.

— Они не черти, — усмехнулся он. — Время выдержали. Он сейчас шпарит, как на чемпионате мира. Те-то уже далеко. Вот бы поймать козлов! Я бы их….

— Латайте колеса! — выбираясь из канавы, перебил его пожилой. — Мы что, здесь ночевать будем?

— Да чем латать-то? — огрызнулся парень — Не взяли мы ни хрена. Запаска одна. А клея нет.

— Надо было брать! — крикнул пожилой.

— Хорош, Грач, — поморщился парень, — не глухие. Подождем, может, поедет кто. Сходи-ка глянь, — повернулся он к тому, кто первым выскочил из машины. — Где он там сидел, сука! А ты давай колеса откручивай! — рявкнул он на водителя и, зло выма-терившись, открыл багажник, достал запасное колесо.

— Кто-то едет. — Грач посмотрел в сторону, откуда они приехали.

По дороге неторопливо катил старый горбатый «запорожец». Грач выскочил на середину дороги, махнул рукой.

— Так под колеса и попадают, — остановив «запорожец», недовольно проговорил блондин в темных очках.

— В город отвезешь? — спросил пожилой.

— Я вообще-то мимо еду, — немного подумав, сказал блондин, — но почти до города. Я не суюсь в города, — доверительно сообщил он, — светофоров боюсь.

— Слышь, мужик, — шагнул к «запорожцу» парень, — у тебя клея нет? Колеса пробились.

— Как же нет, — кивнул блондин. — Но ведь это… — Он вздохнул. — Я за него деньгу платил. А сейчас в колхозах…

— Хватит? — вытащив из кармана сто долларов, перебил его парень

— Чего ты мне хреновину какую-то тычешь?! — возмутился водитель «запорожца». — Ты мне рубли давай! Куда я с этим сунусь?

Красные «жигули» подъехали к небольшому дому. Из калитки, улыбаясь, вышел худой длинноволосый парень. Маршал с чемоданом в руке быстро пошел к дому. Длинноволосый открыл ворота. Сидевший за рулем скуластый въехал.

— Ну и хохма! — Скалясь в веселой улыбке, Кощей хлопнул худого по вытянутой руке. — Они, наверное, до сих пор там кукуют.

— Белый кого-нибудь подцепит, — Маршал выглянул в раскрытое окно. — Если увидит, что какая-нибудь тачка в ту сторону едет, первым до них докатит. Давайте сюда, — позвал он всех. — Цепляйте свою долю и в разбег. Трофимов — дядя очень серьезный. У него с ментами вась-вась. Сам бывший. Если понадобитесь, найду.

— Мне все надоело! — с грохотом захлопнув дверь и швырнув пластиковый пакет, из которого вылетели тетради, истерично закричала молодая высокая девушка с длинными светлыми волосами. — Я так больше не могу! Я уже три года наслаждаюсь прелестями деревенской идиллии! Школа! Дети! Школа и снова дети! Тороплюсь проверить тетради, потому что вечером отключают свет! Нам уже полгода не платят! Часть зарплаты отдают мукой и сахаром! — Словно отдав все силы крику, плюхнулась на стул, положила на стол руки, уткнулась в них лицом.

— Ника, — позвала ее лежащая на кровати женщина. Ее морщинистое худое лицо в обрамлении седых волос казалось неживым. Большие, мокрые от слез синие глаза смотрели на девушку. — Сейчас всем тяжело. Но…

— Мама, — плача, проговорила Ника, — ты всю свою жизнь отдала Крайнему Северу. Летом работала на съемке, зимой в кочегарке. Летом каждый день была по колено в ледяной воде, а зимой… — недоговорив, махнула рукой. — И что? Заработала постоянные боли в ногах. Распад легких. А тебе даже пенсию вовремя не дают. Тебя из больницы привезли сюда умирать… — Ника вскочила и бросилась к матери. Упав у кровати на колени, уткнулась лицом в желтую высохшую руку. — Прости, — прошептала она. — Но я больше так не могу. Мне все надоело. Нет! — Вскинув голову, посмотрела в глаза матери, И не увидела в них упрека. Ника увидела нечто другое. — Мама, — растерянно проговорила она. — Я не то хотела сказать. Я сделаю все, чтобы…

— Наверное, пришло время, — вдруг ясно проговорила мать, — сказать тебе правду. Мне было двадцать два года, как сейчас тебе, когда я уехала в Магаданскую область. Сначала работала мониторщицей, мыла золото. В то время там хорошо платили. Раз в три года полугодовой отпуск. Вместе с отгулами выходило месяцев по восемь. Билет туда и обратно оплачивал прииск. Потом повстречала Валерия, твоего отца. Первым родился Лешка. — Она тяжело вздохнула. — Ты его, наверное, и не помнишь.

— Помню, — поспешно сказала дочь. — Ведь он всего на десять лет старше. Мне семь было, когда его посадили. Правда, больше не видела. Он…

— Бандит он, — сердито перебила ее мать. — Мы с отцом, когда он первый раз отсидел, все для него сделали. И на работу устроили, и…

Она закашлялась. На губах появилась розовая пена. Испуганно ойкнув, Ника метнулась на кухню и вернулась со шприцем. После укола матери стало легче. Немного полежав с закрытыми глазами, она глубоко вздохнула.