Владимир Колычев
Не жалею, не зову, не плачу
Заводная музыка, бешеный драйв. Стриптизерша на помосте срывает лифчик, а бурлящий в крови адреналин – крышу. Косячок под коньячок – даже очень… Одна проблема – девчонки слишком дорогие. Гоша Лысый понимал, что это клубные красотки, подсадные, морочат голову парням пустыми разговорами, раскручивают их на дорогие напитки. Понимал, но ничего не мог с собой поделать. Только-только из лагеря, еще свободной жизни полной грудью не вдохнул. Тянет его на сладкие блюда с острой начинкой. И Витек с Муратом во вкус вошли – лапают навязчивых консуматорш за голые ляжки; те хихикают и все подзывают к себе официанток. И плевать им, что Гоша почти на нулях; нечем будет оплатить счет, который вот-вот подадут. Заведение дорогое, персонал вежливый, но клиентов рассчитывают каждые полчаса, чтобы никто не сбежал без оплаты.
А с шестов слетели оголившиеся танцовщицы. И как листья посыпались в зал. Гоша и понять ничего не успел, как перед глазами закачалась лоснящаяся от пота «копилка» в стрингах. Девушке нужны деньги – она старается, а Гоша не может ударить в грязь лицом. Есть у него еще несколько соток, их он и сунул под резинку. И Витек с Муратом в прорези межъягодичных прицелов, но у них денег нет, они бессовестно машут на Гошу. Он вчера блефовал перед ними, он заказывал на сегодня банкет, он грозился за все заплатить. Десять тысяч у него было – думал, хватит… Как уж бы…
До стриптизерши дошло, что денег у него нет. Губы она скривила в фальшивой улыбке, а презрение в глазах мелькнуло самое что ни на есть искреннее… Девушка упорхнула в поисках более состоятельного клиента и нашла его. Гоша с завистью смотрел на парня в клубном пиджаке, который с неподдельной небрежностью сунул танцовщице под резинку сразу несколько тысячных купюр. Типичный баловень судьбы – еще не оперившийся фанфарон с полными карманами денег; наверняка предки балуют… Гоша зло стиснул зубы. Он в зоне капусту гнилую в пустых щах вылавливал, а этот красавчик в клубах жировал. Где, спрашивается, справедливость?..
Его внимание отвлекла официантка в короткой красной юбке. Улыбка до ушей, в глазах восторг, а в руке папочка с чеком. Гоша небрежно махнул рукой, показывая, что счет можно положить на стол: за ним, дескать, не заржавеет.
А юный толстосум тем временем хлопнул красотку по голой заднице, поднялся. Гоша решил, что парень уйдет с ней в приват-комнату, но нет, он направился в сторону туалета. Видать, приспичило…
Гоша выждал пару минут и со страдальческим видом поднялся из-за столика.
– Отолью, – громко сказал он.
Но музыка заглушила его слова. Впрочем, Витек все равно понял. И с понимающим видом махнул свободной рукой. А вторая рука его под юбкой у хихикающей девицы. Как бы она не раскрутила его на часок, тысяч за семь-восемь… Впрочем, все равно нечем расплачиваться. Хотя кто его знает, что ждет в ближайшем будущем…
В туалетной комнате было относительно спокойно. Стены гудели от напора танцевальных ритмов, но людей здесь почти не было. Только пьяный мужик у фаянсового слива. Стоит, стряхивает. И в потолок зачем-то смотрит. А парня, за которым шел Гоша, не было. Но слышно, как за фанерной дверью кто-то тужится.
Гоша неспешно достал сигарету, закурил. Но медлительность в его движениях исчезла, едва только встряхнувшийся мужик вышел из сортира. Он с силой дернул на себя дверцу кабинки. Могла оторваться ручка, а щеколда выдержать, но вышло наоборот, в точности как на это Лысый и надеялся. Он распахнул дверь, рывком втиснулся в тесное пространство, обхватил сидящего парня за голову, лицом вдавил его в свой живот. Только затем он закрыл за собой дверцу.
Силы в нем было столько, что ему хватало бы одной руки, чтобы удерживать жертву в таком положении. Но, закрыв дверь, он вжал голову в живот обеими руками. Парень не мог ни дышать, ни кричать, а Гоша фактически сидел на нем, вжимая в себя его лицо. Со стороны эта сцена могла бы показаться непристойной, но Гоша о том сейчас думал меньше всего. Ему нужен был результат, и он его получил. Жертва приказала долго жить. Но после нее должно было остаться и наследство.
Гоша не прочь был бы одолжить у покойничка пиджачок, уж больно хорошо тот смотрелся. Но две ходки за колючую проволоку многому его научили, и он бы ни за что на свете не надел на себя железобетонную улику… А деньги он забрал. Их в бумажнике было много – несколько пятитысячных бумажек оранжевого цвета и штук тридцать в бледно-зеленых купюрах. Все в рублях, никаких евро и долларов. Видать, уже не модно. Ну и времена пошли…
Деньги Гоша сунул себе в карман, а бумажник вернул покойнику. Приоткрыл дверь, выглянул в общую уборную. Никого. Быстро вышел из туалета, но уже в зале спохватился. Выпотрошенный бумажник был из глянцевой кожи, на ней остались отпечатки его пальцев. А они в картотеке у ментов – быть беде, если эксперты их обнаружат.
Он вернулся в туалетную комнату, но там уже толпился народ. И бабка швабру по кафельному полу возит. Покойника еще не обнаружили, но Гоша нутром почуял, что это вот-вот случится.
Нюх на опасность его не подвел. Он уже справил быструю нужду, когда услышал за спиной возмущенный возглас уборщицы:
– Ну-у, засранец! Надо ж так надраться!
Гоша неторопливо, но быстро застегнулся. Заглянул в раскрытую кабинку. Парень находился все в том же положении, в котором он его оставил. Сидел на унитазе со спущенными штанами, плечом и головой приткнувшись к фанерной стенке. Со стороны действительно могло показаться, что человек смертельно пьян.
Техничка тронула покойника за плечо.
– Эй, очнись! – тихонько потребовала она. И уже громче: – Совсем никакой!
Гоша стоял у нее за спиной с беспечным видом случайного прохожего.
– Может, обкурился? – спросил он, вспомнив, что сам не так давно взрывал косяк.
– Не знаю…
Техничка взглядом потребовала у него освободить дорогу; охая, вышла из туалетной комнаты. Но Гоша не мог залезть покойнику в карман: рядом с ним стоял и хлюпал носом долговязый очкарик. Страшновато было пареньку, но интересно. Гоша едва сдержался, чтобы не двинуть ему локтем в живот.
Очкарик как будто почувствовал исходящую от него опасность, вышел из туалета. Но вместо него появилась уборщица и следовавший за ней охранник с рацией в руке.
Охранник думал недолго. Глянув на виновника сортирных страстей, он приложил два пальца к его шее:
– О-о! Да он готов!.. Милицию надо вызывать. И «Скорую». Или лучше «катафалк».
– Точно, обкурился, – глянув на Гошу, потрясенно сказала бабка.
– Или от запора помер, – кивнул тот. – Так тужился, что сосуд в голове лопнул…
– Может, и сосуд, – покосившись на Гошу, кивнул охранник. – Может, еще что?… А ты кто такой?
– Да я тут проездом, к унитазу.
– Ну, тогда давай проезжай.
Гоша упрямствовать не стал. Пожал плечами и с беспечным видом направился в зал, смакуя в уме собственную версию. От запора парень умер, так менты пусть и думают. А он гулять будет. Никто не видел, как он выходил из кабинки сразу после «мокрого». Зато его видели в числе зевак, что снимало с него подозрения…
За его столиком сидели только Витек и Мурат. Консуматорш не было и в помине, вместо них парней развлекали два охранника с вежливыми улыбками и ледяными глазами. Витек и Мурат что-то им объясняли; увидев Гошу, радостно замахали руками.
– У него бабки, он платит.
– Не вопрос, мужики…
Гоша плюхнулся в свое кресло, сунул в папочку со счетом три тысячные купюры. Появившаяся официантка с милой улыбкой забрала деньги, охранники, сухо извинившись, растворились в гремящей полутьме. И девочки тут как тут… Но Гоша не мог простить им измены. Поняли, сучки, что нечем им больше поживиться за этим столом, и слиняли. А сейчас снова рады мед полной ложкой есть.
– Пошла!
Он грубо оттолкнул подсевшую к нему блондинку в серебристых бюстье-топ и шортиках-слип. Глянув на него, Витек шлепнул по заднице красотку в таком же откровенном наряде.
– А так делать нельзя! – взвизгнув, сказала та.
– Да иди ты, коза!
Гоша дождался, когда к нему со сцены спорхнет белокурая милашка с открытой грудью. Сунул ей под трусики одну бледно-зеленую купюру, другую… Она отчаянно крутила перед ним задницей, гладила бедрами его колени, пока не поняла, что денег за это больше не получит. Тогда она сменила тактику.
– Может, в приват? – страстно прошептала ему на ушко.
– Давно пора…
В кулуарах она мягко толкнула Гошу в грудь, так, чтобы он сел на очень низкий и мягкий диван. Сидеть на нем было очень удобно, но так просто с него не подняться. А девушка танцевала для него так, что не было сил терпеть. Все-таки он поднялся, поймал ее за талию.
– Хочу в полный контакт!
– У нас так нельзя, – мотнула она головой. И с ласковой улыбкой на губах предупредила: – За нами смотрят, и, если не успокоишься, здесь будут наши мальчики…
