Александр Полюхов - Кремлевский эндшпиль. Ликвидация Иблиса

© A.A. Полюхов, 2017

© Книжный мир, 2017

Шпион почти не пил и печенью приятно удивлял ведомственную медкомиссию. Иные сослуживцы находили подозрительной подобную нерусскость. Позволял немного красного вместо бесчисленных бокалов Vodka Martini, которые на экране поглощал двухнулевый антипод. Вообще-то виски или водка – выбор большинства крепких профессионалов, из которых вырастают руководители спецслужб. Только он всегда выбивался из общей массы оперативников. Быть может, потому и не вышел в начальники.

Красивые женщины ему, правда, нравились. Порой взаимно, обычно дистанционно. От того и не стал жертвой их коварства и предательства. Не часто доставлял им любовные хлопоты, скорее надежды, чем разочарования. В общем, кадровики к нему претензий не имели. Хотя, пройдя экватор жизни, мужчине было кого вспомнить через пелену ушедших лет.

Кабаки и казино не прельщали, разработку выпивох и игроманов передоверял агентуре. Самому оперработа давала предостаточно иных возможностей пощекотать нервы. Азарт за игорным столом – ничто в сравнении с удачной вербовкой. Да и к деньгам относился бережливо: содержание агентурной сети обходилось недешево.

Так, избежав трех главных соблазнов, точнее, пороков древнего ремесла, уцелел до выхода в отставку. Теперь, спустя годы удачного погружения в бизнес, приобрел единственное сходство с киногероем – дорогое авто. Не пижонский Aston Martin с его английским качеством или отсутствием такового, а солидный немецкий внедорожник. Без катапульты и брони, зато с большим багажником для перевозки крупных собак. С ними и приехал из загородного дома в соседнее Иславское.

Не охоты ради. Стрелять шумных куропаток или тупых уток – абсурдно легко и абсолютно глупо. Это – ведь не люди, способные дать отпор и превратиться из дичи в охотника. Добыть homo sapiens куда сложнее и опаснее. Человеческую голову и чучело на стену не повесишь – окружающие не поймут и соображения секретности не позволяют. Три таких трофея, добытых лично, хранились у него в памяти. Тут он сильно отставал от западного коллеги, мифические результаты которого порождены инфляцией на рынке блокбастеров. Хотя еще дюжины две трупов наш шпион записал на счет своих подчиненных, специально обученных быстро нажимать на курок и не промахиваться. В его снах не всплывали лица убитых. Изредка в ночи приходили погибшие друзья, поговорить или упрекнуть.

Февральский снег скрипел под ногами, но еще не визжал. «Мороз градусов 12, – определил пешеход, остановившись возле церкви на вершине холма. Лежавшие ниже поля и луга просматривались в мельчайших деталях. Прозрачное январское утро, голубая эмаль неба, видимость, как сказал бы летчик или парашютист, миллион на миллион.

Знакомые просторы обозревал не пилот и не десантник, хотя в прошлом этот человек умел управлять самолетом и совершать прыжки. Нынче, говоря формально, являлся военным пенсионером. Что забавно, ибо форму никогда не носил. Недавно Родина вспоминала про полковника, вынудив вновь вступать в борьбу с врагами. Главные из них не менялись уже столетия, менялись лишь названия и имена их подручных. Без разведки страна не способна слышать, видеть и тайно действовать. За свою жизнь Матвей Алехин немало сделал, чтобы государство не чувствовало себя безруким слепоглухим.

Обширная панорама верховьев Москвы-реки завораживала. Неброско, по-спортивному одетый, высокий и худощавый мужчина снял солнцезащитные очки, явив миру глаза, серо-сизые, словно предрассветные сумерки. Далеко на западе они узрели предместья Звенигорода, а на востоке – небоскребы московского Сити. «Предки умели выбирать места для храмов», – одобрительно отметил и двинулся вниз, к ленте речного льда. Планировал прогулку на час – больше не выдержат родезийские риджбеки. Их африканские предки не подозревали, что окажутся в северных краях, и не отрастили достаточно шерсти. Типичная недооценка места России в современном мире, свойственная не только животным. Отчасти генетический промах компенсировался попонами из дорогого лондонского магазина.

Четвероногие возбужденно принюхивались, пытаясь взять верхний запах от лис, порой мышковавших на прибрежных склонах, где сугробы поменьше. «Расплодились! Сократим поголовье?» – кобель вопросительно взглянул на суку. Та согласно вильнула хвостом. Обычно рыжие твари с коротким лапами и обильным мехом буквально уплывали от преследователей по глубокому снегу, скрываясь в оврагах и зарослях. Сегодня опытные собаки напрасно предвкушали длительные поиски и изнурительную погоню. Почти сразу из кустов вышел лис и без малейших признаков осторожности сам потрусил навстречу мощным, клыкастым охотникам. Добровольно шел на смерть, капая слюной из приоткрытой пасти. Самоубийца!

Питомцев, рванувшихся к нахалу, остановила команда: «Ко мне!». Не по годам проворно левша достал из кармана ПСМ, опустился на колено и выпустил обойму, оставив последний патрон в стволе – на всякий случай. Остроконечные пули калибра 5.45 не находили крохотную цель. Первые прошли через снежный покров или отрикошетили от полуметрового льда. Лишь седьмая насквозь прошила зверька от морды до основания хвоста, и, слегка изменив траекторию, ушла гулять по свету. Наступила тишина. Чуток алого, много белого и бесконечная синева вверху.

Стрелок хорош, хоть и староват, и пистолет добрый, хоть и скрытого ношения с простеньким прицелом. Погладил ствол: «Спасибо, Серый!». Так окрестил ПСМ в память о боевом друге, спасшем его в Афгане – ценой собственной жизни. Закашлявшись, чекист, после двадцати лет мирной жизни вновь вынужденный ходить с оружием, объяснил недовольным риджбекам: «Нельзя! Лисовин больной». Те сделали вид, что поняли, но огорчились – вожак стаи неспортивно прибег к огнестрелу, впервые против животного. Обычно им он позволял охотиться, сам мирно прогуливался. «Раньше альфа-самец носил с собой только нож: толи постарел, толи агентурно-оперативная обстановка осложнилась», – решили поджарые бойцы.

Прогулка сорвалась, предстояло убрать добычу, чтобы исключить распространение Rabiesvirus. Тяжело, с хрипом втягивая воздух и понимаясь на крутой берег, пожилой человек прикидывал: «Не закопаешь – земля промерзла на метр. Нужен мешок». Предупредительный лай убежавших вперед собак оборвал мысль. На тропинке появился встревоженный обитатель дома на околице.

– Что за пальба, Алексаныч?

– Доброе утро. Лису пришлось завалить. Из травматического, – автоматически соврал шпион, скрыв наличие боевого оружия. – Нынче бешенство в Подмосковье. Вот и сюда добралось. Ума не приложу, что с тушкой делать.

– О! Распрекрасно, что грохнул сумасшедшую, а то тут дети с горки катаются. Рыжую сожгу – вон, куча досок от старого сарая. Думал на масленицу костер запалить, а придется сегодня.

Запыхавшийся Алехин погрузил риджбеков в «мерседес» и садился за руль, когда колокольный звон оповестил об окончании воскресной службы в церкви Спаса Нерукотворного Образа. Столпившиеся машины мешали выезду, пришлось ждать. В толпе выходящих прихожан мелькнуло знакомое лицо – не близкого, но соседа; давнишнего, но доброго друга.

– Привет, Виктор! Наконец нашел путь к Богу? – бывший чекист приветствовал известного врача, ранее ярого атеиста.

– Давненько, Матвей, давненько. Выйди, обнимемся.

– Уж с полгода, как не виделись. Храм не посещаю.

– Ты не гневи Всевышнего. Я вот по-другому стал относиться.

– Рад за тебя. Что-то случилось?

– Случилось: академик – не буду называть фамилию – биолог с мировым именем бухнулся на колени прямо перед операционной бригадой и заголосил: «Господи, отрекаюсь от своей теории о зарождении жизни на Земле из комочков слизи в океане. Спаси и сохрани». Меня аж перевернуло.

– Выжил академик-то?

– А куда денется! Чикнули ему, что положено.

Когда рассмеявшийся Алехин закашлялся, приятель напрягся и резко потащил товарища к своему автомобилю. Доставая медицинский чемоданчик, попутно расспрашивал новоявленного пациента.

– Ты, вроде, сильно похудел?

– С осени килограммов на семь-восемь.

– Кашель давно?

– Месяца три.

– Отдышка?

– После ходьбы.

– Мокроту отхаркиваешь?

– Бывает.

– Это плохо. С кровью?

– Нет.

– Это хорошо. Дыши! Не дыши! – прямо на улице доктор задрал куртку у друга и прикладывал стетоскоп к груди и спине. Алехину чувствовал неловкость только перед собаками, у которых необычная сцена вызвала ажитацию – посторонним не положено раздевать хозяина. На сновавших вокруг жителей Рублево-Успенского шоссе внимания не обращал. Те взирали удивленно или презрительно, стараясь подальше обойти чудаков. «Не иначе гомики», – определил владелец «майбаха». «Староваты, чтобы быть парой», – усомнилась продвинутая жена в платке Hermes.