Глава 22
Александр против финикийцев. Осада Тира, 332 до н. э
Древняя Финикия это область на которой расположен современный Израиль. Ну, почти. Палестина, вместе с автохтонами давшими Палестине название, располагалась южнее. И вы таки будете смеяться, но финикийцев уже тогда не любили.
Надо думать, завидовали — финикийцы отличились в истории развитыми ремеслами, уникальными технологиями, ну и вообще умом и сообразительностью. В частности, именно у них греки позаимствовали алфавит.
Но отождествлять финикийцев с современным израильтянами было бы неправильно — честно говоря, там все так перемешалось, что с такой же долей вероятности можно ткнуть практически в любое побережье средиземного моря, и заявить, что живущие там сейчас, потомки финикийцев. Финикийские колонии были довольно многочисленны.
Не любили финикийцев не только за ум и предприимчивость.
Дело в том, что финикийцы были успешными торговцами. Или пиратами. В древнем мире эти понятия довольно размыты. С таким же успехом можно назвать сегодняшнего туриста фотографом-любителем. Понятное дело, что турист едет в дальние края не только пофотографировать. Но турист обязательно пофотографирует, как только представится такая возможность. Тоже самое и с древними торговцами на кораблях. Понятно, что они едут поторговать. Но если будет возможность попиратсвовать…
Греки, по сути, ничем в этом отношении от финикийцев, да и других торговцев средиземноморья, не отличались, но таки имели мощную идеологическую базу.
Итак, после битвы при Иссе, Александр получил право первого хода, а Дарий пропускал ход.
Технически, Александр мог отправиться в сердце Державы Ахеменидов для окончательной победы.
Практически, как это часто бывает, были некоторые нюансы.
Война, как никакое другое занятие, ярко иллюстрирует закон Мерфи: «Если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так (англ. Anything that can go wrong will go wrong)».
Так вот, к моменту триумфа при Иссе, не так у Александра шло многое.
Во-первых, персы на море продолжали делать бякушки. После безвременно почившего Мемнона, флот возглавил Фарнабаз. Несмотря на скрепно-персидское имя, он был скорее грек, и приходился родственником Мемнону.
В самой Греции, Афиняне затеяли восстание, а спартанский царь даже получил 30 талантов серебра и 10 трирем, за его личное в восстании участие.
Старый враг отца Филиппа, Демосфен, плел в Афинах коварные интриги и даже позволял себе гнусные оппозиционные шутки.
Но сразу после Иссы афиняне как-то резко потеряли интерес к его высказываниям.
А вот упертые спартанцы, придерживаясь плана, восстание таки подняли.
Там опять Игра Престолов, конечно. Царь Спарты, Агис III, полтора года сколачивал союз против Македонии. И собирал могучую армию. И ему в этом помогала практически вся Греция, тихонько поставляя наемников, добровольцев и деньги. Когда Александр увяз в осаде Тира, а македонский наместник, Антипатр, вынужден был подавлять восстание во Фракии — Агис почуял ветер свободы и поднял паруса восстания.
Спартанский царь разослал призыв о борьбе за свободу, вырезал небольшой македонский гарнизон и осадил город Мегалополь. Это хорошо укрепленный городок, прямо в центре Пелопоннеса, был главным македонским форпостом на Пелопоннеском полуострове. Уничтожить его было необходимо, но осада этой, оказавшей упорное сопротивление, цитадели, явно затянулась.
И тут Антипатр, кстати один из трех видных военачальников Филиппа, которые и привели Александра к власти, вдруг использует македонскую расовую ачивку. Быстро заключив с фракийцами мир, Антипатр с невероятной стремительностью совершает переход к Мегалополю.
Мы уже видели такое у Александра. Раз за разом, раз за разом македонская армия совершает быстрые переходы на большие расстояния, застигая армию персов врасплох. Как выяснилось, такая скорость была удивительной не только для персов. Спартанский царь был настолько уверен в невозможности передвижения большой армии с такой скоростью, что не успел перекрыть пути, ведущие на Пелопоннес. Появление македонцев у Мегалополя стало полной неожиданностью для Агиса III и его союзников. Теперь исход войны и дальнейшую судьбу Спарты предстояло решить в генеральной битве. Она произошла в конце августа (по другим сведениям в начале сентября) 331 года до н. э.
Сведения по битве крайне обрывочны, поэтому подробно рассмотреть её возможности нет. Зато можно узнать численность армий, решающих судьбы Греции. Античные историки утверждают что у Антипатра было 40 000 пехоты. Современные исследователи категоричны — 10 000 пехоты в армии Антипатра, это абсолютный потолок. И несколько тысяч конницы. Под командованием Агиса, вполне вероятно, было в два раза больше воинов. Как утверждают источники, 8 000 из них — греческие наемники, сражавшиеся за персов при Иссе и вернувшиеся в Грецию под честное слово не сражаться против македонцев. Это утверждение в высшей степени сомнительно. Однако то, что Агис как минимум полтора года нанимал людей от Коринфа до Афин, подтверждается перекрестными источниками. Еще 5–12 тысяч человек могли выставить полисы Пелопоннеса, поддержавшие восстание Спарты. Сколько выставили на самом деле, это другой вопрос. Самих спартанцев было всего пара тысяч, подавляющее большинство — вооруженные илоты.
Сама битва произошла в узком месте, где Агис не мог реализовать свое численное преимущество (но опять же, это во многом домыслы) и отличалась крайней, невиданной, небывалой ожесточенностью.
Фаланги столкнулись лоб в лоб. Македонцы имели в своем составе множество ветеранов, как похода на персов, так и бесконечных войн еще Филиппа Македонского. Македонская фаланга медленно и неумолимо двигалась вперед, проминая строй греков.
Спартанцы попытались противопоставить македонскому опыту и дисциплине своё легендарное спартанское мужество и ярость — сам Агис дрался в первых рядах, терпя раны, пока не потерял сознание от потери крови. Спартанцы смогли отбить его и унести в задние ряды.
Вот как описывает битву Курций Руф: «На памяти людей не было более отчаянного сражения. Войска двух стран, наиболее прославленных умением воевать, сражались с равным успехом… Теснота места, на котором происходила битва, не позволяла сразиться всеми силами; наблюдало за боем народу больше, чем участвовало в нём, и те, кто был вне поля боя, попеременно поддерживали криками своих».
Тем не менее, греки первыми не выдержали напряжения битвы и начали откатываться назад. Пришедший в себя Агис, несмотря на раны и слабость, взял щит и меч, и попытался организовать очаг сопротивления. Ему это не удалось. Он погиб в отчаянной схватке, как и большинство тех, кто был рядом с ним.
Греки дрогнули и начали отступать.
Однако это не было паническое бегство. Несмотря на то, что преследовала греков мощная македонская конница, в том числе и гетайры, большей части армии удалось спастись. Даже склонные к преувеличениям античные авторы утверждают, что погибло 5300 греков. То есть четверть. Это подозрительная цифра, поскольку из полноправных граждан Спарты, вместе с царем Агисом, также погиб каждый четвертый. Последнее время историки все чаще подозревают источники в том, что те приводят численность и особенно потери армий… Чисто арифметическую. По аналогии, так сказать.
Число погибших македонцев греческими античными авторами оценивается в 3500 человек. Это почти невозможно. Как я уже несколько раз разжевывал, с разной степенью понятности — потери в 10% от общего числа армии обычно критичны. Больше люди не способны выдержать, за редким исключением для очень спаянных подразделений. Поэтому, при общем количестве македонцев в 10 000 человек, логично предположить что их потери все же были около 1000 человек. Кстати, Курций Руф называет именно такое число.
В любом случае, все говорит о крайнем, почти беспримерном, ожесточении этой битвы. Люди резались как никогда, не щадя себя. Пожалуй, эта битва выдающаяся по жестокости и размаху, даже для битв античной Греции.
И она же стала последней в истории могущества Спарты. После битвы при Мегалополе Спарта идет на многочисленные уступки македонцам, соседям, вступает в различные союзы где не играет ведущей роли и тихонько сходит с политической арены, как
