Когда иранец и сопровождавшие его лица приблизились к кораблю, начальник отдела кадров бросил что-то сверху.
Это «что-то» оказалось разматывающейся новенькой бельевой веревкой, и упасть она должна была в руки директора. Барышников сразу веревку не поймал и несколько раз промахивался, пока наконец не взял ее крепко в руки.
Начальник отдела кадров надежно привязал верхний конец веревки к борту. Барышников оглянулся.
– Бутылку!
Подскочивший сбоку бухгалтер подал бутылку шампанского. Директор завязал веревку на горлышке.
Затем он не менее торжественно вручил бутылку иранцу.
– Прошу вас! – он отступил на пару шагов, показав рукой на корабль.
Тот покрутил бутылку в руках и вопросительно глянул на директора. Советник снова наклонился к уху иранца, тот выслушал и кивнул понимающе.
– Мир, дружба, – тонким голосом заявил он и, размахнувшись, послал бутылку в полет.
Шампанское описало в воздухе широкую дугу и разбилось о борт, оставив на обшивке пенистое пятно. В стороны и вниз брызнули осколки.
– Нельзя было без этого? – вдруг произнес иранец по-русски.
– Нельзя, это старинная русская традиция, – зашептал в ответ директор завода. Но, осознав, что говорит с иранцем, округлил глаза. – А вы, оказывается, наш, – заметил он.
– Нет, не ваш, я гражданин своей страны, – сказал иранец и улыбнулся.
– Если уж говорите по-русски, – протиснулся к иранцу контр-адмирал, – не скажете, как собираетесь назвать корабль?
– О, насчет этого принимал решение наш высший военный совет! – Иранец сложил губки бантиком. – …Но я не знаю, как это будет по-русски…
Вездесущий советник склонился к его уху, и Али аль Хусейн произнес:
– «Память мучеников джихада», – и густо покраснел.
Раздался крик, впрочем, восторженный. Тральщик пришел в движение, это выглядело впечатляюще – даже несмотря на то что корабль имел, в общем-то, скромные размеры.
Оператор телебригады нацелил на иранца камеру. Появилась брюнетка-тележурналистка. Сунув иранцу под нос микрофон, она быстро сказала окружающим:
– Господа, прошу прощения, вы меня тоже интересуете, но прежде я хочу побеседовать с господином… – Девушка вопросительно посмотрела на иранца.
Тот обернулся к ней.
– Ольга Шерстнева, агентство городских новостей, – обратилась она к иранскому гостю.
– Что вы хотите? – На его лице вновь сверкнула улыбка.
– Я бы хотела, чтобы вы произнесли приветственную речь. Это должно выйти в вечернем эфире, как пример нашего добрососедства и сотрудничества.
– Ну что ж, – провел рукой по выхоленным усам иранец. – Почему бы нет? Это можно.
– Андрей, быстренько сюда! – замахала рукой репортер.
Протиснувшийся оператор нацелил свою камеру на представителя дружественной восточной страны.
– Пожалуйста, можно начинать, – кивнула головой девушка.
Иранец достал из кармана расческу, отливавшую перламутром, пригладил волосы и откашлялся.
– Хорошо. Сегодня у нас такой знаменательный день, и хотелось бы сказать несколько слов о наших странах, о странах-соседях. Веками мы жили рядом, бок о бок. Все было – и плохое, и хорошее, как оно всегда и случается между соседями. Но больше было хорошего. Народ нашей страны, как и ваш, больше любит работать, а не воевать. Как и Россия – мы мирная страна. Но если враг нападал на нас, то без возмездия, – поднял иранец указательный палец, – он не оставался. Поэтому мы помним о том, что всегда должны быть наготове. Особенно сейчас, когда в мире есть страны, диктующие всем свои правила – как жить, с кем дружить и так далее. А России и Ирану делить нечего. Мы – добрые соседи. У наших государств есть духовные связи, они напоминают о единых корнях христианства и ислама. Наш Иса – это ваш Иисус, наш Муса – ваш Моисей.
Рабочие, которые стояли близко, заинтересовались прочувствованной речью гостя. Пожилые женщины особенно внимательно слушали, как иранец цитировал суру Корана, где христиане были названы «братьями» мусульман. Все были тронуты.
Дирижер взмахнул жезлом, и военный оркестр заиграл марш «Прощание славянки». Директор завода испуганно округлил глаза.
– Идиот! – прошипел он.
Его заместитель обежал музыкантов и, став сбоку, начал подавать знаки дирижеру. Дирижер понял, и оркестр, отыграв куплет, замолк.
Мероприятие было закончено. Теперь предстояла нелегкая задача – перегнать тральщик к месту постоянной дислокации – в территориальные воды Исламской Республики Иран.
Скупые лучи северного солнца, пробиваясь сквозь облака, как бы нехотя бросали блики на северную оконечность Кольского полуострова. Небольшой военный городок, лежавший на берегу, жил обычной размеренной жизнью. Военные корабли, грузовики в порту, домики и казармы, разбросанные тут и там, свинцовый океан – все рождало ощущение серьезности, сдержанности.
В нескольких километрах от городка располагалась военно-морская база. И тут все было суровым: и серые камни, и могучие, словно высеченные из этих камней, силуэты военных кораблей. Да и люди здесь служили особые – своеобразная «северная порода», продутые насквозь ветрами.
Большие волны, рождаемые северными ветрами, с грохотом накатывали на берег. В одном месте берега невысокие горы, спускаясь к морю, образовывали маленькую бухту, в которой почти всегда было тихо и уютно.
На каменистом берегу бухты, у самой воды, сидели двое. Вихрастый белобрысый мальчишка лет десяти в свитере, джинсовой куртке, с полосатым шарфом, повязанным на шее, сосредоточенно крутил в руках моторную модель военного корабля, заканчивал последние приготовления к запуску. На изготовление этого шедевра мальчик потратил без малого четыре месяца, но время того стоило – корабль получился на славу. Вплоть до последней малюсенькой детали все было идентичным эсминцу «Грозный», который нес боевую вахту недалеко от этих мест. Сейчас мальчик менял в пульте батарейку – точно такую же он недавно поставил внутрь корабля.
Рядом с пацаном, который, казалось, забыл в эти минуты обо всем на свете, опустился на корточки высокий мужчина атлетического сложения с обветренным лицом и морской выправкой. Несмотря на гражданскую одежду, нетрудно было угадать в нем офицера. И сразу было понятно, что это – отец и сын.
– Ну что, Андрей, пора пускать на воду наш эсминец. – Отец с теплотой поглядывал на парнишку. – И поспеши, пока вода спокойная. А попадем под дождь – точно влетит нам от нашей мамы.
– Сейчас, еще немного, – пыхтел мальчуган. – А дождя я не боюсь, ведь плохой погоды для настоящего мужчины никогда не бывает, да, папа?
«Моряк растет, настоящий моряк, – с гордостью думал мужчина. – Да иначе и быть не могло».
Небо и правда было хмурым. С утра казалось, что дождевые тучи, которые уже несколько дней метались над городом, ушли куда-то на запад, но к вечеру хмурое небо, похоже, готовилось снова опустить пелену накрапывающего дождика.
Здоровяк глядел на небо, чуть прищурив глаза.
– Пап, обожди, мы же главное забыли! – Рот мальчишки расплылся в улыбке до ушей.
– О чем ты, Андрей? – спросил отец, глядя на модель. – По-моему, эсминец наш укомплектован полностью.
– А Андреевский флаг?! – Мальчик подбежал к спортивной сумке, лежавшей в нескольких шагах на камне, густо поросшем серебристым мхом, и достал оттуда небольшую коробочку.
– Правильно, сынок, без флага любой корабль – не боевая единица, а так, консервная банка! – сказал мужчина. – А для нашего, российского военного корабля это, знаешь, верно вдвойне! – Когда мальчик вернулся, отец похлопал сына по плечу.
– А правда, пап, что в бою, даже под градом пуль и снарядов, наши моряки всегда заменяли сбитый флаг? – спросил мальчишка.
– Да, так и было всегда, – кивнул отец.
– И даже рискуя своей жизнью?
– И рискуя, и погибая, – кивнул головой мужчина. – Это тебе, Андрей, какой угодно моряк подтвердит.
Андрей, высунув от напряжения язык, аккуратно прилаживал на флагшток миниатюрный стяг с перекрещенными синими полосами. Работа приближалась к концу. Однако торжественно спустить эсминец на воду все же не удалось. Ответственный момент был нарушен приближающимся гулом машины. Из-за возвышенности, что скрывала бухточку, послышался звук мотора, и на гребне показался военный «уазик». Перевалив через склон, машина лихо, с разворотом остановилась. На прибрежную гальку вышел водитель.
– Товарищ старший лейтенант, вас срочно вызывают в штаб! – водитель, старший сержант, смотрел без улыбки, желваки ходили по длинным, вытянутым книзу щекам. – Супруга ваша сказала, где вас искать, – добавил он. – Вы уж извините, это весьма срочно.
Здоровяк встретился с водителем взглядом, в глазах сержанта мелькнуло сожаление.
– Ну что ж, сынок, придется нам в другой раз опробовать наш эсминец, – со вздохом произнес мужчина. – Собирайся, морская служба есть морская служба.
