Рубашка у Насти была очень короткая и одновременно целомудренная, прикрывающая потаенные места. Но стоило ей только приподнять руки, как полы легко расходились в стороны, делая ее свободной для любви. Трусики крохотные, едва охраняющие интим. Маркелову очень хотелось верить, что это настоящий эксклюзив и предназначен только для него.
— Я не упущу случая, чтобы напомнить тебе это.
Приподняв рубашку, она легко сняла ее через голову, слегка качнув роскошными бедрами, это очень напоминало эротический танец.
Маркелов прикрыл глаза и слегка застонал. Он был волк, пусть «альфа», но все равно самый обыкновенный самец. А как известно, даже самого матерого кобеля способна увести простая сучка.
Открыв глаза, Маркелов увидел, что Настя уверенно снимает трусики. Самая настоящая провокация! Маркелов, стараясь не быть суетливым в движениях, снял с себя рубашку, уверенно потянул за ремень, ослабив брюки, при этом продолжая наблюдать за Настей. Выпрямившись, девушка поддела носком ноги упавшие трусики и уверенно зашвырнула их в угол комнаты.
— Я не забыла, как ты любишь, — прошептала она, запрокидываясь. — Я вся твоя.
Маркелов улыбнулся, пытаясь скрыть смятение. Ему вдруг подумалось о том, что каждый из мужчин занимается любовью по-своему. Это как отпечатки пальцев. И повторить движения другого просто невозможно, даже если очень постараться. Всякая искушенная женщина, не открывая глаз, способна узнать «своего» мужчину.
Настя потерлась об него грудями. Затем медленно стала сползать вниз, оставляя на коже влажные следы поцелуев. Мешать девушке не хотелось, она сама знает, что нужно делать. Сейчас она была богиней мудрости, излучающей сексуальную энергию, которая заполнила ярко-желтым цветом пространство, уплотняясь с каждой секундой. Маркелов был уверен, что он почувствует упругость испускаемой энергии, стоит ему вытянуть руку. А Настя медленно скользила ладонями по его бедрам, после чего приникла ртом к его восставшей плоти. Маркелов, запрокинув голову, издал глухой протяжный стон.
— Я вижу, что ты ничего не забыла, — глухо сказал он, положив ладонь на ее голову. Пальцы осторожно теребили ее густые волосы. Теперь он находился наверху блаженства, а с вершины, как известно, хорошо просматриваются низины. И Маркелов, слегка попридержав Настю за голову, попросил: — Не торопись… Я бы хотел продлить.
Настя мгновенно замерла и посмотрела на него снизу вверх. Ее кроткий взгляд был воплощением покорности, и если бы сейчас он потребовал от нее вымыть ему ноги, то она немедленно исполнила бы приказание.
Маркелов присел. Теперь они были на равных. И к своему удовольствию отметил, что груди женщины напряглись, она возбудилась не меньше его. Маркелов, взяв ее за плечи, осторожно положил на ворсистый ковер.
— Я возьму подушку, на полу жестковато, — ослабевшим голосом прошептала Настя, прикрывая глаза.
Маркелов невольно улыбнулся: всего лишь отговорка маленькой хитрой девочки, вряд ли у нее отыщутся силы, чтобы приподняться с пола. А колени, будто бы приглашая Маркелова для более тесного диалога, разомкнулись. Он не выдержал. Опершись на локти, медленно вошел в «нефритовые врата», заставив Настю негромко вскрикнуть.
— Господи… Как хорошо.
— То ли еще будет, — хвастливо пообещал Маркелов, и любовная пляска началась…
* * *
— Ты была просто великолепна! — вздохнул Захар, снимая со спинки стула рубашку. Здесь же висели его брюки. А из кармана выглядывала рукоять «вальтера». Возбужденный видом аппетитной женщины, Захар не отдавал себе отчета в собственных действиях и делал все исключительно на рефлексах, выработанных в результате многолетней выучки. В случае опасности ствол оказался бы у него в руке раньше, чем в Захара была бы выпущена пуля.
— Ты тоже меня не разочаровал, — кокетливо призналась Настя.
— С такой женщиной, как ты, невозможно оплошать, — рассмеялся Маркелов.
Трусики были найдены, и Настя принялась медленно натягивать их на круглую попку, чуть приседая. Зрелище, не лишенное эстетики и тоже весьма аппетитное. Нельзя сказать, что симфония, но вот на вечерний блюз вполне потянет. Еще одно движение — и тайна спряталась за полупрозрачной материей. Теперь наступил черед рубашки. Настя плавно подняла руки, и рубашка, скользнув, прикрыла живот и бедра. Вот это уже броня! Ничто уже более не свидетельствовало о свершившемся.
Ничего так не притупляет чувства опасности, как созерцание красивой женщины, которая только что занималась с тобой любовью. Ее слегка утомленные движения, она опьянена любовью и продолжает пребывать в грезах. Ее шальную радость выдает лишь блеск глаз и зрачки, которые то расширяются до размеров радужки, а то вдруг сокращаются до размеров песчинки. Не один мужчина сгинул в преисподнюю только потому, что слишком долго смотрел на женщину.
Мозг еще анализировал степень опасности, раскладывая ее на составляющие, но правая рука уже сама потянулась к рукояти оружия. Чувством, трудно поддающимся объяснению, Маркелов вдруг осознал, что в комнате присутствует третий человек, и он даже успел осмыслить, когда именно тот успел войти, — в тот самый момент, когда Настя натягивала трусики. В такие мгновения всякий настоящий мужчина, завороженный зрелищем, необыкновенно тупеет, ничего не слышит, будто глухарь на току. И более удачное мгновение, чтобы ликвидировать его, трудно даже представить. И если Захар еще жив, следовательно, человеку, находившемуся в комнате, от него нужно нечто другое. Маркелов даже сумел оценить местонахождение источника опасности. Человек стоял за его спиной. И тотчас он почувствовал сладковатый запах оружейного масла.
— Не дергаться, — раздался за спиной спокойный голос.
По тому, с какой уверенностью говорил человек, было понятно, что ему не впервой материализоваться за спиной потенциальной жертвы и подобную ситуацию он склонен разрешать самым радикальным способом.
Настя продолжала одеваться как ни в чем не бывало, даже не обернувшись. Она вела себя так, словно происходящее не имело к ней ни малейшего отношения. Уверенными движениями расправила слегка помявшееся платье, после чего, присев на стул, принялась надевать туфли. Слегка топнув, она критически осмотрела себя и, судя по выражению ее лица, осталась весьма довольна собой.
От прозвучавшего «вечернего блюза» остался только последний аккорд — «бац»!
— А теперь подними руки и повернись ко мне, — все тем же спокойным голосом продолжал неизвестный.
Голос незнакомца действовал как гипноз, безжалостно подавляя всякую волю к сопротивлению.
— Что тебе надо? — развернувшись, спросил Маркелов.
Незнакомец сидел на краю стола. Очень удобная позиция, чтобы, оттолкнувшись, приступить к нападению. Отверстие ствола казалось необыкновенно большим, и от него так и тянуло неприятной жженой кислятиной. Лицо незнакомца поросло пегой «ботвой», а пышные усы пшеничного цвета загибались к самым ушам. Толстоватые губы растянулись во вполне доброжелательной улыбке. В общем, выглядел он вполне располагающе, даже с некоторым налетом добродушия. На лице никаких переживаний по поводу того, что в следующую секунду, возможно, придется нажать на курок. Точно с таким же выражением смотрит мясник на корову, прежде чем нанести решающий удар.
Вопрос не был услышан. Повернувшись к Насте, усач спросил с плотоядной улыбкой:
— Что ты скажешь, моя девочка?
Настя вновь одернула платьице и, смерив Маркелова долгим взглядом, сказала:
— Он хорош!
— Хм… Я не в том смысле.
— Поначалу у меня были на его счет кое-какие сомнения, а потом после того, как он меня приголубил, я сразу поняла, что это он.
— Ты уверена?
— На все сто!
Незнакомец сунул пистолет в карман пиджака и, виновато улыбнувшись, сказал:
— Извини, накладочка вышла. Что-то мне показалось в тебе подозрительным. Вроде бы и ты, но что-то было не так. Не знаю, что именно, но такое впечатление, что конторой потянуло. А она умеет работать.
— Были основания? — заметно расслабился Маркелов, проследив за правой рукой усача. Пистолет надежно спрятался в кармане пиджака.
— Дело в том, что слушок прошел, будто бы тебя замочили на кичеване.
Захар хмыкнул:
— Слава богу, что слушок не подтвердился.
— А следом другая молва, будто бы ты кукушку пошел слушать.
— Это уже повернее будет.
— Была еще пара моментов, которые заставили меня насторожиться…
— И какие же?
— Обычно ты всегда заказывал пиво, а в этот раз почему-то заказал вино. Ведь так?
Маркелов внутренне напрягся.
— Откуда же ты это знаешь, если мы с тобой не встречались? — И понял, что угодил в цель.
Некоторое время усач сидел с напряженным лицом, потом неожиданно расслабился.
