Как правило, такими группами командовали наиболее опытные боевики, многие из которых отслужили срочную службу в армии или даже умудрились повоевать по контракту на Северном Кавказе.
В этой группе были двое опытных боевиков. Старший, Райс, был выходцем с рабочей окраины, в общей сложности он отслужил пять лет и успел по-настоящему понюхать пороха в Чечне. Второй, Понтий, мальчик-мажор, сын очень состоятельных родителей, не знавший ни в чем отказа, по этой причине или еще по какой основательно подвинулся на нацистской идее. Запоем читал соответствующую литературу, собирал атрибутику третьего рейха и немилосердно тренировался. Все выходы «в поле» он воспринимал как настоящие боевые задания.
Сейчас Понтий замыкал цепочку «барсов», его голову прикрывала кепка с длинным козырьком, какую носят бундесверовские солдаты, а на поясе в кожаных ножнах висел штурмовой кинжал войск СС. Время от времени он опускал руку на рукоятку с дубовыми накладками, при этом ощущая небывалый прилив возбуждения...
Группа без привала отмахала почти двадцать километров по лесу и наконец вышла к железнодорожному полотну. Впереди, освещенные парой прожекторов, виднелись металлические конструкции моста, также отчетливо был виден караульный домик, примостившийся перед въездом на мост.
Боевики ползком подобрались на сотню метров, когда раздался лай волкодава. Собака буквально сбесилась, заливаясь на всю округу, оглушительно гремя цепью.
– Назад, – негромко приказал Райс, боевики, держа в руках макеты автоматов, стали по-рачьи пятиться в лес.
– Ну-ка, курвлячий рот, закрылся! – перекрикивая лай пса, прогремел грозный голос. Из караулки одновременно выскочили двое охранников, у одного на плече поблескивал вороненый ствол карабина. Пес, услышав хозяина, мгновенно замолчал, наученный репрессиями со стороны кормильца.
Охранники о чем-то негромко переговорили, и тот, что был вооружен, двинулся на противоположный берег, подсвечивая себе дорогу ручным фонарем.
– Так, сторожа попались нам бдительные, не бухают и не спят, – озабоченно произнес Райс, когда группа удалилась на безопасное расстояние. Он оглядел своих подчиненных, четверо из шести мало походили на бойцов. На бритых до синевы головах уши выглядели непомерно большими, как на комических шаржах, тонкие вытянутые шеи, узкие неразвитые плечи. Это были новички, которым оказали чрезвычайную честь, позволив вступить в ряды тайной организации «Русские барсы». Но особого восторга в их глазах старший сейчас не видел и все же задал соответствующий обстановке вопрос: – Что будем делать?
Несколько минут длилось тягостное молчание, потом один из «молодых» несмело предложил:
– Может, по реке попробуем подобраться?
– Не-а, – нагло перебил его Понтий, в свете луны белки его глаз хищно блеснули. – Сейчас вода холодная, как бы простатит не заработать. Думаю, – он сделал театральную паузу, вытаскивая из ножен кинжал, потом, продемонстрировав широкое обоюдоострое лезвие, чеканя слова, произнес: – Думаю, этих двух вертухаев и их Мухтара следует брать в ножи, а потом работать по-взрослому.
– Еще есть предложения? – не отрывая взгляда от кинжала, бесстрастным тоном поинтересовался Райс. Не дождавшись ответа, буркнул: – А в ответ тишина.
– Так что, работаем по-взрослому? – вертя между пальцев рукоятку кинжала, с усмешкой спросил Понтий.
Вместо ответа Райс протянул руку и незаметным движением перехватил кинжал, затем, держа за острое жало, подбросил и тут же ловко поймал его за рукоятку.
– Неплохой свинорез.
– А то, – еще шире осклабился владелец раритета.
– Тут что-то на клинке написано. Знаешь, что?
– «Наша честь в верности» – девиз войск СС, – заученно выдал Понтий.
– Это хорошо, что ты такой грамотный, – теперь уже улыбнулся Райс. В следующее мгновение он кошкой бесшумно прыгнул вперед. Оказавшись за спиной гламурного нациста, коленом надавил ему между лопаток, пальцами левой руки ухватив за глазные впадины, задрал его голову вверх и приложил лезвие к горлу. – Хочешь, покажу, как чечены нашим солдатам отрезают головы? Я там был контрактником, так что насмотрелся, как абреки с нашим братом поступают. Ну так что, хочешь?
– Не-ет, – слегка раздвинув губы, просипел Понтий.
– А за что ты решил резать наших мужиков, святых хлебопашцев, как чурок каких-то? Может, ты не Понтий, дружище, а падаль гнилая?
– Прости, хотел приколоться, глупо получилось, – теперь шепот еще больше напоминал предсмертный хрип.
– Действительно глупо, – рыкнул Райс напоследок, отпуская Понтия. – Теперь все пятеро живо к железке и укладывайте заряды под рельсы. Работать так, как учили, и смотрите, собаку не потревожьте. Все, бойцы, время пошло, двинулись.
Пятерка боевиков, не выпрямляясь во весь рост, покинула лес.
Первым полз Понтий. Мальчик-мажор активно работал своими конечностями, так что «салажата» за ним едва поспевали.
Наконец они подобрались вплотную к ровным полосам стальных рельсов, и Понтий подал условный знак. Двое боевиков, выставив перед собой автоматы, залегли по обе стороны движения, следующая пара стала разбирать куски гравия, потом штык-ножами боевики раскопали выемки под рельсами, в углубления которых заложили прямоугольные куски коричневой биомассы. После чего засыпали заряды песком и гравием, придав полотну первоначальный вид.
Группа поспешно уходили с места «диверсии». Один из молодых боевиков поравнялся с Райсом и тихо спросил:
– А что, если наши муляжи обнаружат обходчики?
– Не обнаружат, – ответил Райс. – После первого же дождя от муляжей ничего не останется. – Видя недоумение в глазах подчиненного, пояснил: – Это хозяйственное мыло, у моей тетки в чулане лет сорок лежало. Вот видишь, наконец пригодилось.
– Магистр не зачтет эту акцию, мост ведь мы не взорвали, – встрял второй «салажонок».
– Зачтет, – заверил его старший. – Нашей целью было не уничтожение моста, а диверсия возле него. Внимательней нужно быть, когда ставят задачу.
Понтий, до сих пор хранивший молчание, видя, что у старшего настроение значительно улучшилось, также приблизился к нему.
– Слышь, Райс, я тут через одного чувака по случаю прикупил парочку взрыв-пакетов и помповик с патронами. Может, устроим на выходных лумумбам карнавальную ночь в Северной Пальмире?
Райс уже напрочь выбросил из головы недавний инцидент и поэтому, с интересом посмотрев на Понтия, задумчиво протянул:
– Помповик – это интересно...
– Ты пойми, Григорий, в компании больше ловить нечего. Она уже окоченевающий труп, – держа в правой руке массивный пивной бокал, проникновенным голосом убеждал собеседника вальяжный мужчина. В нем чувствовался настоящий породистый урожденный номенклатурщик, такой в своей жизни не поднимал ничего тяжелее пачки денег. Даже в студенческие годы пухлощекий умудрялся откупаться от стройотрядов. Полной противоположностью пухлощекого был его собеседник, гигант почти двухметрового роста с квадратной челюстью, крупным славянским носом «картошкой» и до зеркального блеска выбритым черепом. В отставном капитане третьего ранга морского спецназа Григории Пройдесвите даже за дорогой стильной одеждой чувствовалась агрессия и мощь потомственного кубанского казака.
Теперь бывший партийный функционер и бывший подводный диверсант были коллегами, оба занимали высокие должности в одной из крупнейших нефтяных компаний России «Андерсен и К». Они сидели в центре Москвы в уютном пабе со смешным названием «Кролик Роджер» и смаковали темное густое пиво. Со стороны могло показаться, что эти двое проводят время за дружеской беседой. На самом деле разговор был серьезный и деловой.
– Наша компания обречена, – продолжал Ефим Шишкович, член совета директоров «Андерсен и К». – Таковы законы природы, то, что когда-то появилось на свет, со временем должно умереть и засохнуть.
– А как же цветение и бурный рост? – отпивая из своего бокала, с усмешкой спросил Пройдесвит.
– Это в далеком прошлом. Остаются считанные месяцы, да что там месяцы – недели, до того момента, как компанию прихлопнут, и те, кто не успел соскочить, останутся там, как тараканы под лаптем. – Шишкевич небрежно отодвинул бокал. – Укрепление вертикали власти закончилось, теперь власть займется сбором своих овечек, которых сейчас стригут другие. Мало того, что другие торгуют шерстью и мясом, так еще и деньги прячут в офшорах. Сильная власть такого допустить не может. Теперь эти деньги ей нужны самой для укрепления и возрождения государственной мощи. Кто помнит супердержаву СССР, тот будет стремиться к реваншу.
– Красиво загнул, Ефим Ильич, чувствуется настоящий мастер ораторского искусства. Наверное, начинал еще с заседаний красногалстучных советов отряда, – вроде бы насмешливо, но с совершенно серьезным лицом заметил отставной диверсант.
