по-русски, – ответил Бадих. – И Исма тоже говорит по-русски. Иначе как мы смогли бы понимать наших русских гостей?
– Логично, – согласился Никита.
– Когда прикажете подавать обед? – повторил свой вопрос Бадих.
– А вот сейчас мы пригласим наших женщин, и подавай, – сказал Евгений.
– Ваши женщины будут обедать на своей половине, – сообщил Бадих. – Так у нас принято.
– Понимаю! – склонил по-гусарски голову Евгений. – И ничуть против этого не возражаю. Что ж, коль так, то подавай.
Бадих молча поклонился и вышел.
– Видали, как у них здесь устроено! – покрутил головой Евгений. – Дамы кушают отдельно от кавалеров.
– Привыкай, – сказал Алексей. – В чужой монастырь со своим уставом не ходят.
– Ты сам придумал такую мудрость или от кого-то научился? – ухмыльнулся Евгений. – А вот интересно, чем они будут нас потчевать? Я так думаю, что какими-нибудь верблюжьими горбами в собственном соку. Что ж, отведаем. Никогда не едал!
В дверь опять постучали, и вошел Бадих. Вслед за ним вошли еще двое мужчин с разнообразной посудой в руках, которую они тут же начали расставлять на низеньком столике. Через минуту стол был накрыт. Мужчины поклонились и так же молча вышли.
– Приятного аппетита, – пожелал Бадих. – Ведь так говорят у вас в России?
– Именно так и говорят, – сказал Евгений. – Бадих, может, и ты с нами? Прошу.
– Нет, – сказал Бадих. – Но если хотите, я могу назвать вам блюда, которые вы сейчас будете кушать.
– Интересно будет узнать, – проговорил Никита.
– Это – бейзар, – назвал блюдо Бадих. – По-вашему – бобовый суп. Это кебаб из баранины. Это пита. Лепешка, хлеб. А вот это – наше национальное лакомство мухаллабия. Делается из риса. Ну, и кофе.
– Меню, заставляющее относиться к нему с уважением, – констатировал Евгений. – Бадих, а где ты научился так хорошо говорить по-русски?
– Я учился в Советском Союзе, – сообщил Бадих, – в Киевском университете.
– Вот, значит, как, – с некоторым удивлением произнес Никита. – А я ведь тоже в нем учился. На факультете журналистики.
– Значит, мы могли встречаться, – сказал Бадих. – Где-нибудь в университетских коридорах.
– Или в какой-нибудь пивной, – улыбнулся Никита. – Бадих, ты бывал в киевских пивных?
– Коран это не приветствует, – сообщил Бадих. – Приятного аппетита.
И он вышел.
* * *
Ночь, как это и случается в южных широтах, наступила внезапно и мгновенно. Кажется, только недавно, какую-то минуту назад, было еще совсем светло, а вот нате вам – ночь! Весь мир – тьма-тьмущая, и небо тоже черным-черно, и на нем лохматые крупные звезды.
– Красивые у них ночи, – сказал Евгений, глядя в окно. – Бархатные… А звуки-то какие! Слышите?
Ночь была наполнена самыми разнообразными звуками. Одни звуки доносились издалека, другие – раздавались совсем рядом. Стрекотание, нежные мелодичные свисты, жужжание, какое-то потрескивание, чей-то вой – все это смешивалось в удивительную, убаюкивающую музыку.
– Вот поет пустыня, – задумчиво сказал Евгений. – А я‐то считал, что никого, кроме людей и верблюдов, здесь нет. О, как же я был неправ… Поет пустыня…
Они послушали пение пустыни, поговорили о том, как будут снимать фильмы, что нужно снять в первую очередь, что во вторую, какие вопросы они будут задавать своим респондентам и кто они будут, эти респонденты, и незаметно для самих себя уснули. Они спали, а под окнами их номера почти неслышными шагами ходили люди в военной форме. И – пела пустыня.
Утром их разбудил стук в дверь.
– Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне? – проворчал спросонья Евгений Генералов. – Тем более в такую рань? Вот еще даже не рассвело как следует. – Он глянул в окошко и восторженно ахнул: – Братцы, ну и красивые же восходы в этой пустыне! Гляньте!
Восточная часть неба и вправду была удивительна. Добрая часть небосвода полыхала ярким цветом, и этот цвет был неоднородным, а как бы переливался слоями. У самого горизонта небо было густо-малинового цвета, чуть выше – цвет переходил в малиново‐пурпурный, а еще выше – от малинового цвета уже почти ничего не оставалось, он лишь угадывался, а преобладал легкий пурпурный цвет, слегка разбавленный нежно-оранжевыми полосами. А еще по этому небесному разноцветью плыли тоненькие, продолговатые облака пепельного цвета! Поневоле создавалось впечатление, что облачка такие потому, что их сжег этот величественный малиново‐пурпурный утренний костер, и вот облачка превратились в пепел, и еще миг – и они рассыплются на мириады невидимых пепельных частиц. И точно, облачка рассыпа́лись, а на их месте тотчас же возникали другие такие же облачка, и через какое-то мгновение они исчезали тоже…
– Ну и красота же! – восторженно повторил Евгений. – Встаньте, лежебоки, и гляньте сами! Такое диво невозможно упустить!
В дверь опять постучали.
– Иду! – отозвался Никита Снегов, встал и отпер дверь.
Это был Салим.
– Доброе утро, – сказал Салим, входя в номер. – Уже проснулись? Хорошо. Сейчас вам подадут завтрак, и в путь. Готовьтесь.
После завтрака мужчины вышли во двор гостиницы. Здесь их уже ожидали Анастасия и Марина.
– Вся команда в сборе! – радостно поприветствовал женщин Евгений. – Ну, и как вам спалось на женской половине?
– И спалось, и работалось, – поправила Анастасия.
– Это как же так? – удивился Евгений.
– А вот так, – улыбнулась Величко. – Мы и выспались, и позавтракали, и произвели кое-какие съемки. И даже взяли целых два интервью.
– Это у кого же? – недоверчиво спросил Евгений.
– У нашей Исмы и еще у одной женщины, – ответила Марина. – Хорошие девочки, общительные. Рассказали много интересного.
– Ну надо же! – хлопнул себя по лбу Евгений. – А вот мы не догадались! Надо было и нам… Например, у Бадиха или хотя бы у часового. Всю ночь топал под окном…
– Готовы? – спросил у всех Салим. – Ничего не забыли?
– Да вроде все наше при нас. – Никита вначале оглядел свою поклажу, а затем поклажу остальных своих коллег.
Салим на это ничего не ответил и поднял руку. Тотчас же откуда-то из-за гостиницы к нему и к документалистам подошли семь молодых мужчин, одетых в традиционную арабскую одежду, но при этом каждый – с оружием.
– Это – ваша охрана, – сказал Салим. – А это, – он указал на одного из мужчин, – старший. Его зовут Максум. Он говорит по-русски.
Тот, кого назвали Максумом, вышел вперед и молча поклонился: вначале женщинам, затем мужчинам.
– Охрана – это понятно, – сказал Никита Снегов. – Но все же хотелось бы знать точнее – от кого они будут нас охранять? То есть какие опасности нам грозят?
– Мы отправляемся на оккупированную территорию, – ответил Максум. Говорил он по-русски с акцентом, но при этом вполне понятно. – Это наша земля. Синайский полуостров. На ней сейчас враги.
