– Так кем же он все-таки был?
– Согласно показаниям перебежчиков, псевдоним «Роберт Фицпатрик» числился за ГРУ.
– А это еще что такое?
– ГРУ – это военная разведка русских.
– Ммм, – снова промямлил Боб, не совсем понимая, как же следует трактовать эту информацию. – Значит, он был армейским? – спросил он, немного помолчав.
– То же самое – и да, и нет. Я тоже задал Джиму этот вопрос. Похоже, что это ГРУ специализировалось исключительно на стратегических целях. То есть ракеты, системы доставки атомных бомб, всякие спутники и тому подобное дерьмо. Все знаменитые атомные шпионы, такие, как Розенберги или, скажем, Клаус Фукс, работали на ГРУ. Этот парень, Фицпатрик, должен был интересоваться – я хочу сказать, если он на самом деле существовал, если он действительно был русским, ну и так далее, и тому подобное, – чем-то глобальным, а не мелкими делишками. Он мог пытаться пролезть в наши ракетные комплексы, на производство атомных бомб, к разработчикам исследовательского оборудования, спутниковой программы, противоракетных систем.
– Вот дерьмо, – пробурчал Боб, видя, что сведения уводят его все дальше и дальше, не то в заоблачные выси, не то в адские бездны. – Послушай, дружище, я ни хрена обо всем этом не знаю и уже слишком стар, чтобы учиться.
– Плюс к тому у тебя есть еще одна проблема. Советский Союз развалился, и все эти парни разбежались черт знает куда. Некоторые все так же работают на российское ГРУ, некоторые – на КГБ и его конкурентов, имеющих самые разные цели, кто-то подвизается в российской мафии, а кто-то во вновь образовавшихся мелких республиках. Если это было трудно понять тогда, то теперь на это просто нет никаких шансов.
– Угу... И это все?
– Именно так, ганни. Совсем немного. Вероятное имя, вероятное место, откуда он появился. Но, парень, это все, чем они располагают.
– Господи! – воскликнул Боб.
Он лихорадочно рылся в памяти, пытаясь разыскать во всем, что он смог узнать о Триге, хоть какой-то намек на его причастность к стратегическим вооружениям, но ничего подобного не было. Все, что было, касалось только Вьетнама, войны и тому подобного.
– Извини, что не смог помочь.
– Джек, ты сделал великое дело. Я тебе очень обязан.
– Рад был поговорить с тобой.
– Связь кончаю.
– Пока.
Боб положил телефонную трубку, ощущая большую растерянность, чем когда бы то ни было. Он чувствовал, что вся картинка чем дальше, тем сильнее расползается и что он совершенно неспособен собрать ее в единое целое. Услышав обо всех этих «стратегических» делах, он почувствовал себя одураченным. Откуда же, черт возьми, все-таки растут ноги? Что все это значит?
Он набрал номер матери Трига, и она сразу же подошла к телефону.
– А, сержант Суэггер. Ну как, удалось вам что-нибудь узнать?
– Может быть. Выяснилось, что его товарища действительно звали Роберт Фицпатрик. Это тот гребец.
– Да. Ирландец.
– Он самый. Британцы считают, что он был агентом русских, но не из тех, которые могли бы интересоваться движением в защиту мира или чем-нибудь в этом роде. Они думают, что он занимался ядерными вооружениями, ракетами и прочей подобной ерундой. Приходилось ли Тригу иметь хоть какое-то отношение ко всему этому?
– Господи, конечно нет. Традиционное отношение движения в защиту мира к стратегическим вооружениям было очень простым: «давайте запретим бомбу, и все сразу окажется прекрасно»; и оно ни в коей мере не подразумевало помощи врагам своей страны. Пацифисты боролись за то, чтобы прекратить войну, которая шла в то время, войну, которую они видели по телевидению, войну, которая угрожала им.
– Ваш муж служил в Государственном департаменте. Не был ли он как-то связан со всем этим?
– Никак. Он был юристом. Мы служили во множестве посольств за границей, представляя там американские интересы, но никогда не имели дела с ракетами или чем-то в этом роде. Он закончил свою карьеру начальником исследовательского проекта в области экономики.
– А ваши братья, сестры?
– Мой брат – известный орнитолог из Йеля. Двое братьев Джека уже умерли, один был медиком, а второй – адвокатом в Нью-Йорке; третий, единственный оставшийся в живых, занимается управлением семейным капиталом. Моя сестра развелась с тремя мужьями и сейчас живет в Нью-Йорке, швыряясь деньгами и пытаясь выглядеть вдвое моложе своих лет.
– Понятно, понятно...
– Вы сможете все узнать. Сержант Суэггер, в конечном счете вы во всем разберетесь.
– Боюсь, мэм, что на этот раз мне достался противник из гораздо более тяжелой весовой категории. Впрочем, я буду продолжать попытки.
– Желаю удачи.
– Благодарю вас.
Совершенно озадаченный, Боб повесил трубку. Потом он открыл телефонную книгу, просмотрел адреса коммерческих тиров и отыскал один под названием «Бей в цель», находившийся возле аэропорта. Там он взял раздолбанный 0,45-дюймовый пистолет и провел целый час, пробивая дырки в мишени с расстояния в двадцать пять метров. Все это время сыщики тосковали на автостоянке и поблизости от нее.
Когда он вышел оттуда, оказалось, что выбор мест, где можно поесть, не так уж велик: «Жареный цыпленок», «Пицца-хат», «Подземка» и, чуть поодаль на шоссе, «Харди». Он остановил свой выбор на «Подземке» и не спеша направлялся туда, когда вдруг понял, в чем было дело и куда ему теперь нужно идти.
* * *
Вскоре после трех часов пополудни в зал, где происходило совещание, заглянул секретарь Бонсона и сделал знак своему патрону. Он сообщил, что поступил неотложный звонок от команды «Ковбой». Бонсон разговаривал из своего кабинета.
– Он «спалил» нас.
– Вот дерьмо.
– Похоже, что он просек нас с самого начала.
– Куда он делся?
– Он ускользнул от нас так легко, что впору плакать. Вошел в душевую «Подземки» и не вышел оттуда.
– Какой подземки, в Вашингтоне или в Балтиморе?
– Нет, так называется забегаловка, где продают сэндвичи. На сто семьдесят пятой трассе около Форт-Мид. Вошел и так и не вышел обратно. Мы ждали-ждали и наконец решили проверить. Он давно слинял. Его прокатный автомобиль оставался на стоянке, а его самого в помине не было.
– Дерьмо, – повторил Бонсон.
Куда же мог подеваться ковбой? Что ему стало известно?
Соларатов знал одно незыблемое правило, неизменно подтверждавшееся во всех концах мира: чтобы поймать профессионала, найми профессионала.
Следуя этому правилу, он при необходимости работал с преступниками всех видов и мастей, в том числе с воздушными пиратами-моджахедами, парижскими апашами, браконьерами из Анголы и российскими мафиозо. Но никогда еще ему не приходилось иметь дела с семнадцатилетним мальчишкой, чьи длинные сальные волосы прикрывала повернутая козырьком назад бейсболка, одетого в мешковатые брюки, в которые без труда поместились бы еще три или четыре таких же тощих тела, и в футболку, украшенную призывом «Просто сделай это!».
Они встретились в одном из переулков припортовой части Нового Орлеана. Почему Нового Орлеана? А потому, что местом вылета того самого рейса, который был указан на наклейке с чемодана Салли М., был именно этот город.
Парень скользил навстречу Соларатову танцующей походкой, вихляясь всем телом, то ускоряя, то замедляя шаги в такт слышной только ему музыке в стиле «би-боп»; его глаза были скрыты очками с зеркальными стеклами.
– Эй, кореш, ну что, разменял?
– Да, – ответил Соларатов. – Вы можете это сделать?
– Как муха, Джек, – сказал мальчишка, забирая конверт, в котором лежало десять тысяч долларов. – Нам сюда, парень.
Они шли по душным переулкам, смердевшим от давно не вывозившегося мусора: Они шли мимо развалившихся на асфальте людей, даже во сне не выпускавших из рук бутылки; несколько раз по пути попадались кучки опасных с виду юнцов, одетых почти так же, как и проводник Соларатова, но, судя по всему, этого молодого гангстера здесь хорошо знали, так как их никто не задевал. Наконец они свернули в задний двор, вошли в ветхое строение – по виду типичную трущобу, поднялись по вонявшей мочой неосвещенной лестнице и подошли к двери. Она была заперта; ловкие руки мальчишки замелькали по карманам и выудили из одного из них ключ. Замок, щелкнув, открылся. Соларатов проследовал за своим провожатым в обшарпанную комнату, а оттуда через следующую дверь в другое помещение, где мигала и жужжала компьютерная аппаратура, стоившая, вероятно, не менее миллиона долларов.
– Привет, Джимми! – сказал другой мальчишка, следивший за целым комплектом мониторов, контролировавших все подступы к машинному залу. На груди у него висел коротенький автомат «кар-15» с рожком на тридцать патронов и глушителем на стволе.
– Привет, – отозвался Джимми, и охранник отошел в сторону, освобождая место хозяину.
