— Закурить можно?
— Нельзя! Я уже пожилой человек, и мне врачи не рекомендуют не только курить, но даже дышать сигаретным дымом.
— Усек! — пряча пачку сигарет в карман пиджака, отказываясь от своего первоначального намерения, произнес Жиган.
— Если желаешь пропустить за воротничок, то я распоряжусь, и тебе быстро сварганят стол. Да и я с тобой не откажусь стопку пропустить, — не очень настойчиво предложил Лесник.
— Пить не хочется!
— Даже от очень хорошего коньяка откажешься?
— Даже от него.
— Было бы предложено, — отказываясь от дальнейших уговоров гостя, заметил Лесник. — Ты вообще не пьешь? Завязал?
— Нет, просто сегодня должен с напарником выезжать на линию.
— Понятно. Расскажи мне о себе, как познакомился с Голдобеевым и чем он тебя так приворожил.
Вздохнув, Жиган произнес:
— Не хочется душу бередить.
— Что поделаешь, придется. Не я тебя, а ты меня первый зацепил и потревожил. Теперь вот я хочу выяснить, какие факторы принудили тебя засветить свояка, оправдывают они твой поступок или нет.
Понимая законность требований Лесника, Жиган приступил к своему рассказу. Его воспоминания начались с того момента, как он, освободившись из НТК под ласковым названием «Гандзя», не имея средств к существованию, вынужден был продавать себя на базаре. Как ему повезло перекантоваться зиму у одной чувихи и как зайцем потом через всю страну добирался до родных мест. Он рассказал Леснику, какое бескорыстие и внимание проявил к нему Голдобеев, как попал под влияние Туляка, какая началась разборка из-за противоположности интересов семьи Юрия Андреевича и банды рэкетиров. Сколько мук ему пришлось из-за этого перенести. Как Голдобеевы постоянно бескорыстно поддерживали его и выручали из беды, что, в конечном итоге, дало ему возможность не только не упасть, не сломиться, устоять на ногах, но и обрести семейное счастье, найти свое место в жизни.
Жиган видел, что Лесник с интересом слушает его повествование. Но не мог даже предположить, как растревожил своими воспоминаниями душу Лесника.
Лесник, сравнивая свои годы молодости с прошедшей жизнью Жигана, видел много общего и схожего в их судьбе.
«Если бы мне в тот момент; когда я откинулся от хозяина и поселился в общежитии и на жизненном пути встретил Ирину, встретился такой человек, как Голдобеев и помог на первых порах, то, возможно, Бороде не удалось бы меня опутать своими сетями. Но я тогда был один и всей этой нечисти не мог противостоять. И любимую потерял, и пришлось потом всю жизнь делать не то, что хотел. Конечно, глядя сейчас на то, чего я достиг, глупо хныкать, что судьба у меня не сложилась, но ведь противно было жить! А хуже всего то, что как жил я, неудовлетворенный собой духовно и морально, так и живу», — думал Лесник, по мере того, как исповедь Жигана подходила к концу.
Когда Жиган закончил рассказывать, Лесник поинтересовался:
— Ты складывающейся для тебя жизнью доволен?
— Вполне.
— Чего бы ты хотел иметь из того, чего у тебя нет?
— Я не голубых кровей, а поэтому довольствуюсь малым. У меня есть квартира, жена, дети, старенькие «жигули» на ходу. Чего мне еще желать?
— И ты считаешь, что живешь счастливо?
— Вполне!
— И никому не завидуешь?
— Дурное занятие! Какой с него понт будет хоть мне, хоть кому? Пусть дундуков жаба душит, только быстрее сгниют от зависти.
— А ведь действительно, завистнику эта пакость, кроме болезни, ничего не дает, — с удивлением вынужден был согласиться с собеседником Лесник.
«Голова у него варит что надо! Чего ж он дурака валяет на приработках? Куплю я ему для полного счастья новую тачку», — подумал Лесник, симпатизируя собеседнику и желая сделать ему подарок.
— Ты, Жиган, толковый мужик, правильно сделал, что меня подключил к оказанию помощи Голдобееву. Считай, что я на тебя за самоуправство в отношении меня не в обиде. Я слышал, что ты здорово играешь на гитаре?
— И пою под нее, — улыбнувшись, уточнил Жиган.
— У меня к тебе есть личная просьба.
— В чем она выражается?
— Приближается мой день рождения. Ты не смог бы прийти ко мне на него, поиграть на гитаре, попеть наши песни. Я по нашим зековским песням соскучился, как по живой воде.
— С удовольствием приду, как скажете, но только заранее предупредите меня, хотя бы за недельку до торжества, чтобы я не оказался в командировке.
— Видишь ли, сейчас среди молодежи много балбесов, которые бренькают на гитаре и горланят зековские песни, но я не хочу слушать, как дерут козла какие-то зеленые кузнечики, не понимающие заложенного в песню смысла. Тут нужен человек, который, как я сам, тоже вдоволь нахлебался баланды в лагерях и на своей шкуре прочувствовал цену жизни.
— Мне, Виктор Степанович, ваше желание понятно. Побывать у вас на семейном празднике для меня большая честь. Я даже горжусь, что вы не кого-то, а именно меня выбрали своим гитаристом.
— Я знал, что мы поймем друг друга.
После того, как Лесник расстался с Жиганом, уехавшим на работу, он бросил на диван подушку и прилег отдохнуть:
«Вроде бы мы разные люди, но стоит чуть вникнуть, и выясняется, сколько у нас много общего, одинакового! Какого же черта мы постоянно конфликтуем друг с другом и без конца что-то выясняем? Мирно не желаем жить. Может быть, я так умно стал рассуждать из-за того, что моя старость материально обеспечена и нет желающих со мной конфликтовать? И такое может быть, — вынужден был он признать наиболее вероятную гипотезу. — Чего самому себе брехать-то? Когда твоих детей обидели «козлы», то ты почему-то не промолчал и не сдержался, а попер наводить «порядок в танковых войсках», — вспомнились ему его собственные недавние похождения. Выходит, мы можем здраво рассуждать и давать советы другим, а как дело касается себя самого, то неизвестно, куда девается вся рассудительность и начинает действовать человек, руководствуясь не разумом, а эмоциями, которые не всегда ведут к добру,» — так думал Лесник, закрыв глаза и находясь в полном покое.
ГЛАВА 81. ИНСПЕКТОРСКАЯ ПОЕЗДКА ЛЕСНИКА
Отдохнув с неделю после возвращения из Штатов (а как он «отдыхал» в России от напряженных дел в Америке, мы знаем), Лесник собрался в поездку в Бейсуг. Его интересовало, как там Леселидзе управляется с его собственностью, не убыточно ли работает его фирма, возможно, пора дать ему новые указания.
Кроме того, ему необходимо было встретиться с Тихим и узнать у него, сумел он или нет мирно вжиться в новый коллектив, понимают ли его там, подчиняются ли безоговорочно. При необходимости, определившись на месте, оказать Тихому посильную помощь.
Как и обещал, в поездку с собой он взял Туляка.
Приехав в Бейсуг и застав в своем доме Леселидзе, Лесник, уединившись с ним в кабинете, потребовал полного отчета о проделанной работе. Показав хозяину документы, и объяснив ему методику совершаемых хищений, Леселидзе сообщил:
— От сотрудничества с Гавриилом Юлиановичем фирма «Уникум» получила в этом году шестьсот восемьдесят лимонов чистогана в деревянных.
— Что так мало?
— Слишком много ртов на один пирог. Благотворительностью занимаемся.
— Какая просматривается перспектива дальнейшего сотрудничества с губернатором?
— Гавриил Юлианович оказался слишком жадным гусем. В начале нашего сотрудничества по своей неопытности он многим своим друзьям-помощникам дал понюхать и откусить от пирога жирный кусок. Потом, поумнев, отвадил их. По этой причине у него сейчас появилось много врагов и завистников.
— Так что, тебя он тоже обманывает?
— Меня он не может обмануть, так как свои наваренные бабки получает через меня.
— Это хорошо, а на других нам наплевать. Ты мне не сказал ничего насчет его врагов. Они представляют опасность для него?
— Вроде бы Гавриил Юлианович еще крепко сидит на своем губернаторском кресле, но думаю, что ему недолго осталось на нем протирать себе задницу.
— Что ты предлагаешь с ним делать? Выручать, помогать или втихаря отколоться от него?
— Пока он в силе и мы у него под покровительством, нам надо тихо самоликвидироваться, чтобы он не успел на нас бочку накатить и задавить.
— Ты хочешь сказать, что компания «Уникум» исчерпала свои возможности делать бабки?
— Виктор Степанович, если вы помните, кем была образована компания, чем она занималась, кто ее покинул и кто в ней остался работать, то, честно говоря, она из солидной фирмы превратилась в бедлам и показательный бардак. Пока на наш счет не наложен арест и не взяли нас за задницу, а оснований для этого более чем достаточно, самоликвидация для компании «Уникум» — самый лучший выход, тем более, что сейчас от нас никто не ожидает такого финта.
