Его довольно легко было запомнить. Я скатал листок бумаги, на которой он был записан, в шарик и щелчком выбросил его в боковое окно.
— А что вы сказали агенту, у которого снимали дом?
— Что я писатель. Сказал, что одурел, сидя в Белфасте, и хочу немного пожить в тишине и покое. На всякий случай имейте в виду, что я назвал себя Бергером.
Он с некоторым сомнением посмотрел на бурные воды Ферта, а дождь в это время с новой силой забарабанил по крыше рубки.
— Вы на самом деле считаете, что вам удастся пройти здесь ночью? Что-то мне все это не по душе.
— Метеосводки обещают, что к вечеру станет значительно тише, но даже если этого не случится, мы все равно пройдем. Этот катер построен так, что выдержит все, что угодно.
И вдруг с причала послышался крик:
— Эй, на «Кетлин»!
На причале возле такси стояли Нора Мэрфи и Бинни Галлахер.
Мейер попросил:
— Переправьте меня, и я поеду. Я больше не хочу разговаривать с ней, если это возможно.
Он спустился, чтобы взять шляпу и плащ, и тут же вернулся, запихивая в портфель своего Эла Боули. Я помог ему перелезть через поручень, отвязал линь и спустился в шлюпку.
Когда я отошел от борта катера, Мейер был очень бледен, и я сказал ему:
— Вот увидите, все будет хорошо, обещаю вам.
— Вы думаете? Тогда скажите, почему я чувствую себя так, словно лежу в гробу и слушаю, как комья земли стучат по крышке?
Я не придумал, что сказать, чтобы успокоить его. Во всяком случае, мы уже подошли к ступенькам лестницы, которая вела на причал. Я задержался, чтобы привязать шлюпку, а Мейер вышел раньше меня и подошел к Норе Мэрфи и Бинни, стоявшим возле такси. Парень был одет точно так же, как и в ту памятную ночь в Белфасте, а Нора Мэрфи вырядилась в желтый плащ, под которым были надеты свитер, брюки-слаксы и резиновые сапоги.
Как только я подошел, он обернулся ко мне:
— Я приношу свои искренние извинения доктору Мэрфи, Саймон, но мне в самом деле пора ехать, а то я не успею на самолет.
— Надеюсь, мы скоро увидимся, — сказал я и пожал ему руку.
Он торопливо залез в такси. Водитель передал Бинни чемодан и тронул.
Нора Мэрфи холодно произнесла:
— Вот и мы, майор.
— Вижу.
Я спустился по ступеням в шлюпку, Бинни с чемоданом последовал за мной. Он не выглядел очень уж довольным, но все же, после небольшого колебания, тоже вошел в шлюпку и сел на носу. Нора Мэрфи пристроилась на корме возле меня.
Когда мы отплыли от причала, она как бы невзначай спросила:
— Ночь обещает быть ненастной. Выдержит ли катер?
— А вы много плавали по морю?
— Одна из моих тетушек была замужем за отставным морским капитаном. У них был дом возле мыса Код.
— Тогда вы должны знать, что о корабле не судят по внешнему виду. Вот «Кетлин». Под этой скучной серой краской — стальной корпус, сделанный на Акербунской верфи.
— То есть самый лучший? — На нее это произвело известное впечатление. — А как с двигателями?
— Пятицилиндровый бензиновый двигатель. Два гребных винта. На полном ходу скорость двадцать пять узлов. Эхолот, радар, автоматическое управление. Все в порядке.
Я выключил мотор, и мы подошли к катеру. Нора Мэрфи схватила линь и довольно ловко перебралась через поручни. Бинни был не столь проворен; глядя на его лицо, я понял: он предчувствует, что ночь будет трудной для него во всех отношениях.
Он был похож на рыбу, вытащенную из воды, — видимо, никогда раньше не всходил на борт такого утлого суденышка. Когда он снял свое отвратительное темное пальто, то стал выглядеть моложе, но одежда все равно ему не шла. Жесткий белый воротник на два размера больше, чем надо, вязаный галстук и двубортный костюм серого цвета, плохо сидящий на нем.
Нора Мэрфи открыла один из шкафов в салоне, чтобы повесить плащ, и обнаружила там неопреновый костюм для подводного плавания, ласты, маску и акваланг.
Повернувшись, она вздернула бровь.
— Только не говорите, что собираетесь махнуть через борт, если дело станет худо.
— Обещаю, что заберу вас с собой.
Она поставила на стол чемодан, открыла и достала автоматический браунинг Бинни. Подержала пистолет немного в правой руке, неотрывно глядя на меня чуть суженными глазами, а потом передала его Бинни, который сидел на одном из диванчиков.
— Черт побери, Воген, — сказала она раздраженно, — никак не разберусь, как вас понимать. Вы все время улыбаетесь. Это неестественно.
— Вы должны понять, милочка, что наш старый мир вообще смешон. Куда ни глянь — одна смехота.
Я сходил на камбуз, взял бутылку «Джеймсона» и три кружки. Когда я вернулся, она сидела за столом напротив Бинни и курила сигарету.
— Виски? — спросил я. — Боюсь, это все, что есть.
Она кивнула, а Бинни отрицательно помотал головой. Яхта лишь слегка покачивалась на зыби, но на нем уже лица не было. Бог знает, что будет с ним, когда мы выйдем в открытое море. Нора Мэрфи сказала:
— А где же груз?
Я рассказал ей, и она, кивнув, спросила:
— А что мы везем?
— Пятьдесят противотанковых пушек «лахти» и пятьдесят автоматов.
Она немедленно выпрямилась и сильно нахмурилась:
— Что здесь происходит? Я ожидала, что будет больше. Значительно больше.
— Сюда больше не впихнуть, — ответил я. — Эти «лахти» семи футов длиной. Пойдите в кормовую кабину и посмотрите сами. Потребуется пара рейсов, чтобы переправить только первую партию оружия.
Она прошла в кормовую кабину. Немного спустя вернулась, села за стол и снова взяла свою кружку.
— И еще одно, — заявил я. — Если нас обнаружат, то у нас не будет никаких шансов, поймите это. Так как я не из тех капитанов, которые идут на дно вместе со своим кораблем, то я хотел бы, чтобы вы объяснили это Бинни, нам здесь не нужно никакого героизма.
Бедный Бинни не смог даже бросить на меня сердитого взгляда. Он внезапно поднялся на ноги и пошел к трапу.
Нора Мэрфи сказала:
— Боюсь, что он неважный моряк. Когда мы отходим?
— Я решил сделать это чуть позже, чем намеревался. В пять, может быть, в шесть часов. Надо дать погоде хоть немного проясниться.
— Дело ваше. А что насчет этого Мейера? Мы его когда-нибудь увидим снова?
— Думаю, да — когда наступит подходящее время.
Бинни спускался по трапу, хватаясь за стену, чтобы поддержать равновесие. Я сказал:
— Не обращай внимания, Бинни. Говорят, сам адмирал Нельсон заболевал всякий раз, когда выходил в море. Однако я не думаю, что это серьезное утешение. Да и какое дело таким, как ты, до него, верно?
Он не обратил никакого внимания на мои слова и скрылся в кормовой кабине. Я направился к трапу, но Нора Мэрфи быстро обошла вокруг стола и преградила мне дорогу. Она казалась просто взбешенной.
— Вы что, Воген, родились законченным подонком или просто работаете под него?
Катер сильно качнуло, она подалась ко мне, и ничего не оставалось другого, как обнять ее и поцеловать. Едва ли я сделал это от наплыва чувств, но со мной бывало и похуже.
Когда я наконец отпустил ее, она, презрительно скривив рот, заметила:
— Не Бог весть что, майор.
— Так кто же из нас подонок? — спросил я и быстро поднялся по трапу.
Мы отправились в путь перед шестью часами вечера; погода не улучшилась, но и не стала хуже. Когда я нажал на стартер и двигатели заработали, дверь рубки открылась; порыв ветра чуть не сдул карты со столика. Это вошла Нора Мэрфи.
Она стояла рядом со мной, всматриваясь в вечернюю мглу.
— Какой прогноз погоды?
— Никакого улучшения. Ветер от трех до четырех баллов со шквалами дождя. В районе острова Ратлин утром легкий морской туман.
— Это нам на руку, — заметила она. — Можно, я возьму штурвал?
— Позже. Как там Бинни?
— Лежит пластом на спине. Лучше я пойду и посмотрю, все ли с ним в порядке. Зайду потом.
Дверь закрылась за ней, и я повел «Кетлин» по пологой дуге к выходу из гавани в залив Ферт.
Мачтовый огонь начал ритмично раскачиваться из стороны в сторону; от волн, набегающих сбоку, в стекла рубки полетели брызги воды. В двух румбах справа по борту на фоне серого вечернего неба я мог различить очертания парохода, а его красный и зеленый бортовые огни были ясно видны.
Я сбросил скорость до двенадцати узлов, и мы пошли вперед, погружаясь во все более сгущающуюся тьму. Звуки моторов тревожили ночную тишину.
Уже было одиннадцать, когда Нора Мэрфи снова пришла в рубку. Дверь тихо открылась, и она вошла с подносом. Я ощутил аромат кофе и еще чего-то. Приятный запах жареного бекона.
— Мне очень жаль, Воген, но я заснула. Вот кофе и сандвичи с беконом. Где мы сейчас?
— На правильном курсе. К востоку от нас — остров Айли. Вы можете увидеть огни между шквалами дождя.
— Вас сменить?
— Не надо. Можно включить авторулевого.
Я проверил курс, изменил его на румб вправо и зафиксировал руль. Когда я обернулся за сандвичем, то увидел, что она, слегка нахмурясь, внимательно наблюдает за мной.
