– Вы должны четко следовать нашим инструкциям. Подождите немного, сейчас должен появиться ваш одноклассник Колессо, и мы вместе обговорим все вопросы.
Заморёнов что-то хотел сказать по этому поводу, но открылась дверь, появился подвижный человечек с обширной лысиной. Время безжалостно и для мужчин. «Где же твой косой чубчик на правый глаз?» – подумал Савушкин. Прежним остался только взгляд, как на фотографии – с грустной укоризной.
Одноклассники молча, как на похоронах, обнялись, но до соболезнований друг другу не дошло. Никита подождал, пока они насытятся общением.
– Нас осталось так мало! – сухим шепотом произнес Заморёнов и закашлялся.
– Как всегда лучшие погибают первыми, – отозвался Колессо. – Хорошо, что мы не лучшие…
– Но ты же был отличником! – напомнил ехидно Заморёнов. – Гордость класса!
– Ну что ты, что ты! – испуганно открестился Колессо и пригладил взопревший пушок на голове.
Филипп Каллистратович повернулся к Савушкину и, почуяв поддержку, пошел в атаку:
– Вам не стыдно носить мундир? Как могли допустить! Класс расстрелянных! Или вы ждете, пока этот случай не станет классикой в истории криминалистики?
– Не беспокойтесь, – сухо отреагировал Савушкин. – Попасть в историю вам не грозит! – Он повернулся к Колессо: – Аркадий Зиновьевич, у меня сегодня был странный разговор с вашим одноклассником Вершинским. Я приглашал его встретиться, но он весьма самонадеянно заявил, что его охрана защитит надежнее…
– Ох, как это опрометчиво! – вздохнул Колессо и, почесав кустистые брови, заметил: – Я вам признаюсь, что по роду своей деятельности чаще бываю в США. Я вообще могу не приезжать в эту страну. Но ведь необходимо: бизнес. Я рискую. Кстати, если вы хотите, могу попросить его приехать.
– Вы? – скептически усмехнулся Савушкин.
– Вы сомневаетесь, что Аркаша Колессо не сможет уговорить человека приехать добровольно в милицию? Вы меня плохо знаете!
Он достал мобильный телефон, быстро набрал номер.
– Да, нужен сам… Скажите ему только одно слово: Колессо. Нет, это не фирма по продаже колес, это моя фамилия… – Санек, здравствуй, это Аркаша. Долгих тебе лет в нашей непростой жизни! Очень рад, что ты еще жив. Я тут только что сделал открытие: погибают лучшие. К счастью, мы с тобой худшие. Говоришь, тебе бояться нечего? О-о, как говорила моя мамочка, ты сознательно торопишься умереть… Сжигая мосты, убедитесь, что не перепутали направление! Саня, не торопись отказываться. В общем, надо обсудить перспективный проект «Как жить дальше?» – Колессо прикрыл трубку, спросил: – Какой у вас адрес?.. Записывай: улица Лопедевежская, одиннадцать. – Он положил трубку и обвел всех победным взглядом. – Через пятнадцать минут он будет здесь. Правда, он не знает, что это милиция.
Колессо устроился у окна, потом решил, что лучше спуститься и ждать внизу. Когда тихий «Мерседес» подъехал, он побежал встречать. Из сверкающего черного джипа сначала выползли «шкафы».
– Выгрузка «мебели», – оценил Колессо.
Затем из автомобиля вылез пресыщенный господин в черном костюме и черных очках.
– Обманываешь старых друзей, американская вонючка! – сказал он громко.
Они обозначили объятия.
– Пойдем, нас ждет последний из могикан! – сообщил Аркаша с долей патетики.
Вершинский решительно пошел вперед, маленький Аркаша засеменил следом. Войдя в кабинет, Александр Владиславович надменно обвел всех взглядом, небрежно пожал руки Савушкину и Заморёнову.
– Ну что, Филька, выделить тебе охрану? – сказал он музыканту.
– Дорого, не потяну, – покачал головой Филипп Каллистратович.
– Да я бесплатно дам, что с памятника возьмешь?
Почтенный альтист, превратившийся в Фильку, дурашливо захихикал, безропотно съев шутку. Реакция подчинения сработала безупречно, как и двадцать лет назад.
Савушкин терпеливо наблюдал встречу «последних из могикан». Вершинский вальяжно трепался, остальные слушали. Никита не успевал следить за темой разговора; от недостатков последней серии «мерса» гость тут же перескакивал к своей последней поездке в США.
– Американцы – самые тупые в мире люди. Компьютеризация довела их до того, что все их мысли запрограммированы в компьютеры. Они уже не думают, только подыскивают программы обеспечения своим действиям. Верно, Аркаша?
– Да, у них налицо признаки увядающей нации, – согласился Аркаша. – Хотя, их история – всего двести с небольшим лет. Ленивые и пресыщенные… Поэтому и доллар падает.
– Во… Но давайте ближе к делу, – Вершинский решил вновь поменять тему. – Что хочет сказать наша милиция, которая нас бережет?
– Прежде всего, чтобы все настроились на серьезный лад. Потому что бугаи из охраны не спасут, если убийца подстережет вас с оружием.
– Кстати, господин Савушкин, в моей службе безопасности несколько первоклассных следователей. Работали в милиции и Генеральной прокуратуре. Могу вам дать их на подмогу, чтобы поймать неуловимого Безденежного…
– Я попросил бы не перебивать! – оборвал Никита. – Если вы хотите гарантий безопасности, должны четко выполнять все наши инструкции. Самое главное – мы должны всегда знать, где каждый из вас находится.
Савушкин вспомнил рассказ Вершинского: однажды его «быки» намяли бока Безденежному, когда тот пытался прорваться в его кабинет, видно, чтобы разжиться деньгами. Говорил об этом с нервным смешком. А Колессо припомнил случай еще со школы, когда Безденежный украл со свадьбы в ресторане сумку с деньгами: вытащил через открытое окно, подцепив палкой. В сумке был партбилет, который Роман неизвестно зачем таскал с собой. А вечно пьяный папа нашел его и честно отнес в милицию. От суда Безденежного спасла какая-то очередная юбилейная амнистия. Он бы еще долго промышлял жесткими поборами денег у одноклассников и попавшихся под руку «чмушников», если бы не загремел в колонию за драку… По логике вещей именно у пацанов класса было больше поводов для мести, чем у Безденежного.
Но вся эта логика ни к черту не годилась.
Группа цепочкой шла по тропинке, вокруг были густые заросли, в ста метрах – Кольцевая дорога. Впереди шел пожилой старшина, он уже побывал на месте и негромко матерился.
Уже издали среди зелени Никита приметил белеющее изваяние.
– Этот Безденежный просто оборотень! – вполголоса произнес Вьюжанин, который шел за Савушкиным.
– Ошибаетесь, юноша!
Бюст торчал посреди небольшой полянки. Те же приметы: яма с остатками раствора, пустой бумажный мешок. Здесь уже работали Михаил Белозеров из прокуратуры, старший лейтенант, видно, из местного отделения и кинолог. Собака крутилась у трупа, а люди сосредоточенно курили.
Савушкин поздоровался.
– Обрати внимание, – показал Белозеров на голову жертвы: на темени мертвеца были прилеплены три металлических рубля 1961 года выпуска.
– Это Безденежный! – сказал Савушкин.
Кошкин покосился на него, мол, и так очевидно.
– Это труп Безденежного, – убежденно повторил Никита.
– Похоже, ты прав, – согласился Белозеров. – Шестой…
– Надо начинать все сначала, – кисло заметил Кошкин.
– Нет, Сережа, мы будем продолжать.
– И с каждым новым трупом мы будем все ближе и ближе к истине, – мрачно пошутил Белозеров. – Последний оставшийся живой из класса и будет убийцей… Кстати, наружка круглосуточная ведется за пацанами? – Михаил Иванович именно так называл тридцативосьмилетних мужиков.
Когда тело выкопали, криминалист сообщил, что смерть наступила не позже двух суток назад…
Савушкин приехал в управление к вечеру. Он был готов ко всему: к вызову на ковер, вплоть до министра, к снятию с должности и, как самое малое, отстранению от дела… Но обошлось, Большой Начальник спросил, сколько еще осталось недобитых. Всем хотелось быстрей завершить дело десятого «А». Еще Никита узнал, что в прошлую ночь «наружка» вела наблюдение лишь за артистом-альтистом. Колессо, по непроверенным данным, укрылся на территории посольства США – как почти благонадежный с точки зрения правительства Соединенных Штатов. Вершинский вечером куда-то уехал, а немощный «жигуленок» наружного наблюдения безнадежно отстал от «Мерседеса» класса джип…
Маньяки непредсказуемы в выборе жертв. Когда в подмосковных лесах и в Измайловском парке Москвы стали находить обезображенные трупы пожилых женщин, мужчин, мальчишек, – тоже не сразу определили серийность этих преступлений. И Савушкин с неизменным Белозеровым, сопоставив все убийства со следами изнасилований, пришли к выводу, что действует монстр-одиночка. Маньяка тогда взяли возле сарая, где он месяцем ранее задушил женщину. В последние две недели он нападал и убивал почти каждый день… Но у того были поводы, связанные с сексуальными аномалиями…
Почему убивал Скульптор?
Кошкин показал газету. На первой странице – коллаж: бюсты, составленные в круговой венок, на шее генерала-милиционера. Огромная шапка с подзаголовком: «Наша милиция увековечивает себя бюстами-мертвецами. Очередная жертва маньяка-скульптора – свидетельство полной несостоятельности правоохранительных органов». Никита пробежал статью. Она состояла из красочных описаний предыдущих убийств и изречений Филиппа Заморёнова: «Мы – класс уничтоженных… Государство не может нас защитить… Прежде чем я стану очередной жертвой маньяка, я оболью свое тело бензином и сожгу себя на Красной площади!»
