Освещение мерцало при перепаде электроэнергии, отчего кают-компания походила на утренний безлюдный ресторанчик с белыми чехлами на стульях. Уютно, но мрачновато. Офицеры молча рассаживались по своим штатным местам за массивный деревянный стол, намертво закрепленный железными стойками к стальной палубе. Помощник командира корабля по снабжению, а по совместительству — внештатный психолог, старший лейтенант Будкин пальцем ковырялся в медном углублении, врезанном в кромку стола.
— «Психолог», зачем ломаете матчасть корабельного доктора?
Старлей вздрогнул от вопроса Баранова и чуть не отскочил от стола, будто ударенный током. Бывалые офицеры знали, скрытые под скатертью желтые дырочки металла служат для каких-то медицинских приспособлений. На обеденном столе при необходимости можно оперировать. Другого места на корабле для таких целей не существует. Молодой старший лейтенант-тыловик служил дежурным юмористом. Но более колоритным объектом шуток являлся капитан медицинской службы Федор Казимирович Бошин.
— Кстати, а где доктор? — возник из полумрака вопрос, требующий продолжения шуткой «Обиженный Бошон — в гневе, как бизон». «Бошон» — такая кличка прилепилась к доктору в честь одноименного населенного пункта на Сахалине.
Корабельный врач всегда служил примером независимости. Подчиняясь по уставу старпому, патронировался самим командиром.
— Федор Казимирович, — хором обратились к сидевшему на диване в углу кают-компании и мечтательно закинувшему ногу на ногу начальнику медицинской части корабля, — расскажи про гуся.
К этой истории обращались всякий раз, когда обстановка требовала разрядки. Дело прошлое. Корабль стоял на якоре по траверзу поселка Бошняково, что на Сахалине. С какой целью там оказались, никто и не помнил. Поздно вечером к борту подошел видавший виды малый морской буксир. Просили врача. Федор Казимирович, оставаясь верен клятве Гиппократа, не раздумывая, бросился за разрешением к командиру. Тот сжалился над доктором, вынужденным третьи сутки болтаться в неспокойных осенних водах Татарского пролива. Как только врач очутился на берегу, его повели принимать роды. Прошло все удачно, и под утро нашего «Гиппократа» тем же транспортом отправили назад на родной корабль. Как раз перед самым подъемом военно-морского флага по веревочному трапу он поднялся на ют, где буквой «гю» стоял экипаж в ожидании восьми ноль-ноль. Вчерашний герой гордо и победно прошел сквозь строй ошалевших от увиденного моряков. За плечами его черной расхристанной шинели висел огромный видавший виды рюкзак, набитый подарками. Из одного кармана торчал кусок источающей пряные запахи домашней колбасы, а из другого — заткнутая газетой початая бутылка самогона. На согнутом локте правой руки покоилась огромная бельевая корзина, в которой сидел гусь, беспрестанно вращающий костистой головой.
Строй, как натянутая струна, застыл в ожидании военного марша. Старпом, выпучив глаза и открыв рот, как рыба, выброшенная на берег, молча перебирал губами. Доктор торжественно прошагал возле него, и в этот момент гусь ожил и пронзительно загагакал. Струна-строй завибрировала и выдала долгий громкий звук, похожий на вой оркестровой трубы вперемешку с бубном. Гусь снова гагакнул, а доктор, пьяно ухмыляясь, подал за старпома команду: «Вольно!»
Сегодня Федор Казимирович молчал. Признав важность его меланхолии, Баранов попытался разрядить обстановку, конечно же, за счет «психолога». По тому, как старлей посмотрел на него, Николай понял, что роль анекдотчика сегодня принадлежит ему. Правда, был еще один претендент на шутку, капитан-лейтенант Папута. Его он решил не беспокоить, оставив на следующую очередь, за вечерним чаем. Корабельная жизнь невозможна без шуток и поддавков. Именно их вспоминают флотские ветераны.
— Пока ждем командира, расскажу, братцы, историю похлеще прошлых, — начал загадочно Николай Баранов, посматривая то на доктора, то на психолога, его традиционных конкурентов на шутку. — В Комсомольске-на-Амуре дело было. Попал служить после училища на новостройку в самый раз к выходу из завода. Командир попросил найти к этому торжественному моменту незамужнюю девушку. Ну, чтобы разбила по традиции о борт бутылку шампанского. Нашел. Доложил командиру о договоренности с «невестой корабля».
Настал день спуска судна на воду. Утром позвонил ей. Девушка слишком серьезно отнеслась к заданию, даже заказала новое платье, но в срок его не пошили, и она опаздывала. А погода прохладная, пасмурная, вторая половина сентября. Поймал такси, и за ней. Не успели припарковаться к подъезду, как она уже вышла. Такая красивая! Ни пером описать, ни в сказке не сказать!
— Влюбился с первого взгляда? — уточнил доктор.
— С первого-то с первого, да не в этот раз.
— В какой же?
Николай отмахнулся, словно от назойливой мухи, и продолжал:
— Прохладно, а она без плаща. Набросил на хрупкие плечики девушки тужурку, таксисту подмигнул — «жми!». Экипаж и заводчане уже ожидали нас у готового к спуску со стапелей корабля. На меня со всех сторон зашикали, а штурман на весь пирс как закричит: «А тещу почему не привез?» Смех и грех. Наконец объяснил невесте, как надо оттянуть привязанную бутылку шампанского и по команде ударить ею о борт корабля. Но инструктаж не помог, бутылка с первого раза не разбилась.
— Плохой знак, — прокомментировал «психолог», — вот у меня подобный был случай. Неважно закончился.
Баранов отмахнулся от него отработанным жестом и продолжил:
— Одна боевая сварщица громко высказалась, что она тоже была когда-то девушкой, и попросила дать ей возможность разбить бутылку.
— Вот ее и нужно было назначить невестой! — весело предложил «психолог», воспользовавшись возможностью высказаться.
Разговор прервал возглас старпома:
— Товарищи офицеры!
В проеме дверей показался черный силуэт командира, и офицеры поднялись, гремя стальными стульями.
— Товарищи офицеры, — зычным голосом снял напряжение командир, и ножки стульев снова загрохотали о стальную палубу. Все расселись по своим местам.
— Старший помощник, после совещания прошу сыграть приготовление к бою и походу. Начните прямо с кают-компании. Здесь вечно забывают то броняшку на иллюминатор поставить, то стулья привинтить к палубе. — Куринов для большей убедительности выдернул цепь-крепление из внутренней части стула. — Ждем прибытия спецгруппы из пяти морпехов. Разместим в двух мичманских каютах. Опекать гостей поручаю капитан-лейтенанту Баранову. Они тоже по ракетно-артиллерийской части. Цель прибытия — остров Матуа. Старший лейтенант Будкин, — обратился он к «психологу», — по трансляции расскажете экипажу о географии данного места. Свою страну должен знать каждый. Следующее. Прибытие в точку назначения — четыре часа утра. В период выполнения задачи соблюдать режим радиомолчания. Скрытность — основная задача. В районе Курильских островов возможны провокации как со стороны вероятного противника, так и третьей стороны. Быть готовым к отражению агрессии, в том числе с применением корабельного оружия. Поэтому незамедлительно принять меры к приведению боевых частей в повышенную боевую готовность. Вопросы?
Вероятного противника капитан намеренно не уточнил. Сам не знал, но вопросов, похоже, не намечалось. Для поднятия авторитета «психолога» Будкина, занимающего еще и нештатную должность помощника командира по работе с личным составом, он предоставил слово ему.
— Обращаю внимание командиров боевых частей, — аккуратно и бархатно начал встраиваться в образ замполита старлей, — обновить в кубриках боевые листки, нацелить подчиненных на безаварийное использование техники и оружия. Не забывайте, квартальная премия не за горами. Денежное поощрение, особенно за боевую задачу, выплачивается в тройном размере!
«Вот чудак, думает только о деньгах. Не вернуть уже прежних комиссаров, занимающихся воспитанием боевого духа», — с досадой слушал молодого офицера командир.
— Владимир Сергеевич, у вас все? — подчеркнуто уважительно обратился он к внештатному замполиту-психологу.
— Доклад закончил, — как курсант на экзамене, ответил старлей Будкин. От Куринова не укрылись иронические улыбки офицеров.
— Прошу уточнения, — отчетливо проговорил корабельный химик капитан-лейтенант Папута. В течение последнего года офицер проявлял странности. Панибратствовал с нижними чинами, как говаривали на царском флоте. Ладно бы фамильярничал, но и не гнушался обедать вместе с матросами в кубрике, что не приветствовалось в офицерской среде. С приходом корабля во Владивостокский судоремонтный завод совсем преобразился. Каюту заставил рисованными фотографиями бородатого старца, брошюрами о мифической фашистской организации «Аненэрбе», телепортации, левитации. На эти странные темы заводил умные разговоры. Особенно надоедал ими в кают-компании. — Я располагаю самой достоверной информацией об острове Матуа. Потому предупреждаю, нас посылают в самое пекло адской кухни дьявола! Предлагаю мне поручить рассказ экипажу об опасном острове в специальном боевом листке.
