Татьяна отпила немного вина, поставила бокал на стол, взяла в руки салфетку, посмотрела на Булата и спросила:
– Кирилл Андреевич, вы и правда подполковником закончили службу?
Не ожидая вопроса, Булат едва не поперхнулся. Он не мог говорить с набитым ртом, поэтому лишь кивнул.
– А где служили?
Кирилл с трудом сглотнул непережеванный кусок мяса и пробубнил:
– Везде понемногу.
Этот сдержанный ответ словно напугал женщину, и она отвлеклась на детей.
– Макар, Антон, если поели, марш из-за стола! Только купаться не разрешаю.
– Почему? – Макар захныкал.
– После еды вредно.
У стола бесшумной тенью возник Цыган и разлил вино. За разговором незаметно летело время. Солнце, ставшее похожим на гигантский апельсин, до половины погрузилось во мглу и стало похожим на далекую вспышку ядерного взрыва. Для Булата в этом было что-то знаковое.
Пекарь поднялся из-за стола и посмотрел на супругу.
– Ты не устала?
– Еще нет. – Татьяна улыбнулась уголками губ.
Однако по тому, каким был взгляд, Булат неожиданно подумал, что она не любит мужа.
«А тебе что с того?» – подумал он, разозлился сам на себя и тоже встал.
Пекарь поднял руку и распорядился:
– Баян, принеси к берегу стулья!
Парень устремился к машине и через минуту понесся к берегу, держа в руках раскладные стульчики.
Вскоре Булат и Пекарь любовались закатом с удочками в руках, одновременно наблюдая за поплавками.
– Я так понял, ты что-то хочешь от меня? – напрямую спросил Булат.
– С чего ты взял? – осведомился Пекарь, однако на его лице не было и тени удивления.
Он даже не повернул головы, продолжая наблюдать за поплавком.
– Все это чем-то походит на смотрины, – проговорил Кирилл.
– Я действительно хотел представить тебя семье, – признался Пекарь. – У меня возникла срочная необходимость отъезда на неопределенный срок. В поездке мне будут нужны люди. – Он едва заметно кивнул назад. – Этих я заберу, но кто-то должен остаться здесь. Ты показался мне самой подходящей кандидатурой. Пьешь от скуки. Вот я и решил приспособить тебя…
– Кем, если не секрет?
– Не секрет. – Пекарь потянул удилище. – За моими присмотришь. Ничего делать не надо. Просто на всякий случай.
– Ты хочешь, чтобы я их охранял? – спросил Булат и вспомнил свои ощущения, возникшие, когда Татьяна оказалась рядом.
– Именно, – подтвердил Пекарь.
Несмотря на поздний час, в окнах дома Рахильских горел свет. Арон Александрович был сегодня, что называется, в ударе. К полуночи он закончил статью об исторической роли украинцев в Российской империи и тут же в который раз взялся править автобиографию Степана Бандеры.
Его жена Ализа Львовна никогда не ложилась раньше мужа. У нее тоже хватало работы, особенно ночью. В свое время она закончила филологический факультет МГУ, а теперь подолгу работала в Интернете, стала превосходным бойцом на информационном фронте. Имея под рукой не только супруга-историка, но и огромную массу его трудов, она формировала общественное мнение, делала из друзей врагов, из честных людей взяточников, из предателей героев и наоборот. Дергая за кончики Всемирной паутины, Ализа Львовна с легкостью собирала многотысячные митинги, сбрасывала памятники с постаментов, запихивала депутатов в мусорные баки.
Когда напольные часы, доставшиеся Арону от прадеда, пробили полночь, супруги спустились на первый этаж, в гостиную, где Ализа Львовна быстро приготовила кофе.
– Ты зря отпускаешь прислугу домой, – стал отчитывать ее Арон Александрович, когда она поставила на стол чашки с ароматным напитком. – Этих дармоедов и так в два раза больше, чем нужно. Кто-то мог бы и оставаться.
– Ты тоже жалеешь охранников, – парировала она, усаживаясь напротив. – Днем, когда не надо, этих оболтусов полный двор и дом. Сейчас только один.
– Днем их видно, – стал объяснять Арон Александрович. – Поэтому люди думают, что столько же и ночью. Да и кого нам боятся? Охрана просто повышает мой статус в глазах украинцев. Все вокруг видят, что правительство ценит меня.
– Тебя ценит Коломский, – уточнила Ализа Львовна. – А в правительстве не очень жалуют.
– Не замечал. – Муж сделал глоток из чашки и вернул ее на стол.
– Наш народ никогда и нигде не был желанным, – с тоскою в голосе продолжала жена.
– Ты снова за свое? – Арон нахмурился. – Брось! Насмотришься чепухи по телевизору и потом начинаешь придумывать страхи.
– Посмотри, ведь сейчас Украина ничем не отличается от фашистской Германии! – воскликнула Ализа Львовна. – Мне просто противно уже лгать в Интернете. Разве мои дед и бабушка, которых фашисты загнали в карьер и расстреляли, как скот, зараженный сибирской язвой, могли представить себе, что и их внучка спустя много лет будет работать на такую же хунту?
– Кого ты называешь хунтой? Этих идиотов, напяливших на себя повязки с немецкой символикой и восхваляющих Бандеру? Брось. Жалкая пародия на Третий рейх. Можно сказать, фельетон.
– Глянь на того же депутата Ливчука, – не унималась Ализа Львовна. – Он всех, кроме украинцев, считает людьми второго сорта. Даже тех, кто живет на юго-востоке, называет москалями, которых надо вешать, призывает к массовым казням. Тебе как историку это ничего не напоминает?
– Ливчук – шут гороховый, – зло констатировал Арон Александрович. – А весь этот националистический всплеск хорошо заменяет идею.
– Может, уедем? – осторожно спросила жена.
Муж молча допил кофе, встал из-за стола и сказал:
– Уедем, но не сейчас. – Он подошел к лестнице и намеревался подняться в свой кабинет, но шум во дворе заставил его задержаться.
– Что это? – испуганно спросила жена.
– Не знаю. – Рахильский пожал плечами.
В тот же момент послышался сдавленный крик. Он узнал голос своего охранника Николая и вернулся к столу.
На крыльце кто-то затопал. Арон Александрович вздрогнул. Входные двери с грохотом распахнулись, и в гостиную ворвались несколько мужчин в масках с прорезями для глаз и рта. Одинаковая черная униформа с националистическими нашивками и автоматы говорили о том, что это военизированное подразделение одного из тех людей, о которых супруги сейчас говорили.
– Кто вам позволил? – выкрикнул Арон.
– Поди сюда! – заявил коренастый крепыш.
– Не трогайте его! – Ализа Львовна вскочила с дивана и вцепилась в руку этого человека.
Верзила, стоявший рядом, тут же сунул ей в лоб приклад, и она упала обратно на диван.
– Что вы делаете? – взревел Арон Александрович и бросился к жене.
Однако удар стволом автомата в солнечное сплетение остановил его, острая боль сковала дыхание. Он рухнул на колени и повалился на пол.
Двое мужчин в масках быстро надели на него наручники и поставили на ноги.
– Я сотрудник аппарата президента! – придя в себя, возопил Арон Александрович.
– Ты шпион и предатель, – спокойно ответил ему крепыш.
– Козлы! – простонал Арон Александрович, узнав этого субъекта по голосу. – А ты, Ливчук, педераст и подонок. Этого доказывать не надо. Тебя ведь только депутатская неприкосновенность спасла от статьи за педофилию. Была бы моя воля…
Опомнившийся Ливчук со всего размаха двинул Арону Александровичу кулаком в голову. Человек, еще совсем недавно уверенный в своем будущем, повис на руках двух боевиков. Ливчук приподнял его голову за подбородок и посмотрел в лицо.
Арон Александрович открыл глаза.
– За что?
– Скажи лучше, где у тебя документы и деньги?
– Сам ищи. – Арон Александрович уронил голову на грудь.
Ливчук схватил его за волосы и заявил:
– Ты, наверное, не понял, что сейчас я даю тебе шанс купить у меня жизнь твоих детей и жены.
– Негодяй! – воскликнул Арон Александрович и смешно брыкнул ногой.
– Дурак. – Ливчук свободной рукой вынул из нагрудного кармана фотографию и сунул ему под нос. – Смотри, какие они хорошие!
– Все в сейфе, – простонал профессор.
Боевики заклеили Арону Александровичу рот и выволокли его во двор. Ливчук взял с журнального столика бутылку минеральной воды и бесцеремонно вылил ее на голову и лицо женщины, лежащей без чувств.
Ализа Львовна открыла глаза, некоторое время смотрела перед собой ничего не видящим взглядом, потом с трудом села.
– Где Арон? – Она оглядела гостиную так, словно впервые в ней оказалась. – Куда вы дели моего мужа?
– Ты меня узнаешь? – Ливчук наклонился.
Она с ужасом вгляделась в прорези для глаз и отпрянула так, словно увидела там что-то ужасное.
– Ты?
Ливчук выпрямился и многозначительно посмотрел на громилу, стоявшего позади дивана. Тот кивнул, перегнулся через спинку, правой рукой обхватил женщину за шею, а левой с силой надавил на затылок. Ализа выгнулась, застонала и вцепилась зубами в его руку. Он вскрикнул, перестал давить на затылок и несколько раз двинул кулаком по темени жертвы. Женщина обмякла. Палач снова стал ломать ее шею. Наконец раздался хруст позвонков. По телу профессорши пробежала судорога. Она со стоном испустила дух.
