– Не ты на работу принимала, не тебе и увольнять. И насчет грубости: сама первая хамить начала. Я тебе никакой не мачо одинцовский, а телохранитель при исполнении. А что никто и никогда на место не ставил, то это неправильно. Когда-то надо начинать, – спокойно парировал выступление Анны Гордеев и негромко, но властно скомандовал: – В машину!
Девушка замолчала и застыла, не говоря ни слова, видимо, переваривая услышанное. А потом послушно уселась на заднее сиденье. Станислав захлопнул за ней дверку, сел за руль, завел автомобиль и тронулся с места, вливаясь в поток машин. На перекрестке, поворачивая, он посмотрел в зеркало заднего вида, контролируя, нет ли помехи слева. Подрезающих его «Ауди» Гордеев не увидел, а вот глаза Анны, полные слез, рассмотреть успел.
В молчании они доехали до дома. Не говоря ни слова, девушка вышла из машины и скрылась за дверью. Станислав поставил автомобиль в гараж и отправился в свою комнату во флигеле.
В душе Гордеев корил себя, что не сдержался, одновременно понимая, что был прав на сто процентов как насчет коньяка, так и по поводу хамства в его адрес.
Стас был готов к тому, что это последний день его работы у Анчара. Дочка пожалуется папе, папа рассердится и ударит кулаком по столу, а он, как известно, пленных не берет… Однако ничего не произошло.
Гордеев провел спокойный вечер у телевизора и хорошо выспался ночью. Утро он начал как всегда: бег, разминка, снаряды. В семь тридцать появилась Анна и занялась зарядкой по обычному распорядку. Лишь после бассейна, перед тем как уйти в дом, она, отводя глаза, сказала:
– Мы вчера были не правы оба, – и замолчала, ожидая реакции Станислава.
– Надо сдерживаться, – пожимая плечами, неопределенно произнес Гордеев.
К кому относились эти слова, было непонятно, но, похоже, инцидент у кафе был замят.
Однако прошло несколько дней, и Анна опять крупно вспылила по какому-то мелкому поводу. И, как и в прошлый раз, получила спокойный, но вполне решительный отпор Станислава.
Причины, из-за которых девушка выходила из себя, были разнообразны и анализу не поддавались. Она могла, как и в кафе, обвинить Стаса в том, что он строит глазки как посторонним женщинам, так и ее подруге Элине. А потом Анна закатывала истерику, обвиняя Гордеева в том, что по его вине они опоздали на важную встречу, хотя виной тому являлись пробки на московских дорогах. Поводом для скандала могло явиться и отсутствие самого повода: «Тебя ничего не интересует, в том числе и моя безопасность. Ты просто бездушный болван!»
Но за Стасом, как говорится, не ржавело. Он без обиняков, хладнокровно и доступно выкладывал Анне все, что он думал о ней и ее «нервах». Девушка, естественно, обижалась, дулась, иногда, как и в первый раз, дело доходило до слез. Однако зла на Гордеева она не держала и через некоторое время приходила в себя и держалась, словно ничего не произошло.
Гордеев заметил, что холодного душа Анне хватало дня на три-четыре, после чего она снова выкидывала очередное коленце в образе скандала на пустом месте. Что за этим стояло: особенность характера, нервозность незамужней девицы, непринятие постоянного присутствия постороннего или, возможно, какие-то иные, неведомые Стасу мотивы? Ему оставалось только гадать о причинах столь скандального поведения Анны и терпеть.
Глава 7. Препятствия для телохранителя
К Гордееву охрана особняка отношение имела косвенное, на уровне куратора, то бишь начальника службы безопасности Анчара господина Белявского Евгения Серафимовича, которого за глаза подчиненные по начальным буквам ФИО кликали «Бесом». Позже Стас узнал, что Евгений Серафимович – полковник в отставке, проходивший службу в «девятке» – 9-м управлении Комитета госбезопасности СССР, насколько ему было известно, занимавшемся охраной высокопоставленных лиц государства.
При первом знакомстве с Белявским, по былым служивым понятиям – представлении непосредственному начальнику, тот подтвердил, что единственной и наиглавнейшей задачей Станислава является охрана и оборона объекта, именуемого девицей Анной Анчар. Никаких иных задач и дополнительных нагрузок на плечи телохранителя великовозрастного генеральского чада не взваливалось. Ненадолго задумавшись, Бес очень серьезно и несколько грустно, что весьма настораживало, добавил, что и этого для Гора более чем достаточно. И был в полной мере прав.
Похоже, что Белявский заранее ознакомился с личным делом новичка, так как вопросов о том, чем Гордеев занимался ранее, не задавал. Без каких-либо предисловий и объяснений Стасу было предложено пройти ускоренный курс подготовки телохранителей. Не с молоком матери, но еще с училищного курса молодого бойца Гор впитал, что приказ начальника, даже облеченный в форму пожелания, – закон для подчиненного, и ответил шефу безопасности кивком. У него едва не вырвалось уставное «Есть пройти курс!», однако Станислав сумел сдержаться.
Без сомнения, он не обладал достаточными для бодигарда профессиональными навыками и готов был пройти курс обучения азам телохранительского искусства. Вот только этот самый ускоренный курс вызвал у Гордеева некоторое недоумение, которое он постарался скрыть. По ощущениям Станислава, двухдневные десятичасовые занятия были не столько учебой, сколько проверкой его боевых качеств, которые вряд ли могли понадобиться в его новой служебной ипостаси.
Правда, ему в первый день прочитали часовую лекцию о правилах поведения телохранителя, а на вторые сутки провели двухчасовое практическое занятие по физической защите объекта. Однако оба эти урока практически ничего нового, за исключением не столь уж принципиальных мелочей будущей профессиональной деятельности, Стасу не принесли. Он не высказал вслух своих претензий, но про себя решил, что просмотр популярного фильма «Телохранитель» с Кевином Костнером в главной роли принес бы гораздо больше пользы, чем нудная вычитка общеизвестных истин, а также показ и черновая отработка приемов прикрытия и защиты охраняемой персоны.
Оставшиеся семнадцать часов «краткого курса» бывший капитан бегал, прыгал, ползал, стрелял, дрался и беседовал на английском, французском и арабском языках на вольные темы.
Его переодели в легкий комбинезон песочного цвета и кроссовки. Для телохранителя форма не совсем подходящая, а вот для бойца спецназа – в самый раз.
Спринтерские дистанции бега сменяли силовые упражнения на снарядах и отжимания. После десятикилометрового марш-броска с полной выкладкой, не предоставив и минуты отдыха, Стаса поставили на рубеж стрельбы. Он выпустил из «стечкина» две обоймы по движущейся мишени и под палящим июльским солнцем опять рванул по пересеченной местности, накрутив еще как минимум километров пять-семь.
Едва отерев пот после короткого, но жесткого спарринг-боя в полном контакте с бойцом-рукопашником, Гордеев имел честь пить чай с сухонькой старушкой и светски беседовать с ней обо всем и ни о чем на английском языке.
Станислав постарался не ударить в грязь лицом перед приятной во всех отношениях дамой. Однажды, переключая каналы телевизора, он случайно наскочил на сюжет о правилах этикета при дворе королевы Великобритании. Кажется, это случилось незадолго до официального визита Елизаветы II в Россию. Около минуты Стас слушал, какой рукой следует брать блюдце, как поворачивать чашку, накладывать и мешать сахар… Скоро это ему надоело смотреть, и он переключил канал, однако кое-что отложилось в памяти. По крайней мере, то, как вела себя за столом пожилая женщина, напомнило ему ту самую передачу. Станислав, в свою очередь, постарался показать себя если не английским джентльменом, то уж воспитанным человеком точно.
После примерно километрового заплыва по озеру с обжигающе бодрящей, несмотря на жаркую середину лета, водой – видимо, на дне били холодные ключи – его переодели в сухую одежду, такой же песочный комбинезон, и отвели в металлический ангар. Рядом с ангаром стоял вертолет, на котором Гордеева доставили из Москвы в это живописное местечко, затерявшееся в лесах, по его расчетам, где-то в центре Валдайской возвышенности. Вероятно, когда-то здесь стояла воинская часть или располагался военный учебный центр. По крайней мере, спортивный городок и стрельбище смотрелись явно не новоделами.
В ангаре его встретил дочерна загорелый рослый инструктор лет примерно сорока. Он, не спрашивая, занимался ли Стас этим раньше и имеет ли желание сигануть с небес на землю, коротко объяснил правила пользования парашютом. Причем сделал это он на французском языке, а пожелал успешного приземления уже на арабском. Чуть позже Гордеев узнал, что человек этот, бывший капитан-десантник, около десяти лет прослужил в Иностранном легионе, и не только в нем одном.
И здесь Станислав показал, что не лаптем щи хлебает. Точнее, не показал, что его забил легкий мандраж от предстоящего испытания. Гор лишь однажды, еще в училище, прыгал с парашютом и не ощутил при этом особого восторга, как другие, не поймал кайф от свободного полета… А во-вторых, он понял, о чем говорит инструктор, хотя, в общем-то, давно не практиковался в разговорных французском и арабском, все больше налегая на чеченский язык.
