Пилот успел за это время сократить расстояние до цели втрое. Перевалив из последних сил через заросшую лесом невысокую гряду, истративший весь запас высоты транспортник жестко плюхнулся на широкое брюхо и заскользил, поднимая тучи брызг и с оглушительным треском подминая кусты и чахлые деревца. При этом на каждой кочке самолет кренился то на левый, то на правый борт. Оба двигателя дымились, корпус трещал и вибрировал. Десантников швыряло из стороны в сторону. Тех, кто оказался в момент удара ближе всех к открытой рампе, похоже, просто вытряхнуло из самолета. И нельзя было сказать, кому повезло больше – им или тем, кто остался внутри «Провайдера». Проскользив так метров двести, потерявший управление транспортник вдруг подпрыгнул, словно на трамплине, а потом резко клюнул носом, влетев в скрытую поднявшейся водой котловину небольшого озерца. В разбитую носовую часть хлынул мутный поток, мгновенно заполнив пилотскую кабину и большую часть грузового отсека, в котором еще в момент удара о землю погас свет… Шелест, треск, скрежет… Наконец все стихло. Наступившую тишину тут же вытеснил всепоглощающий гул тропического ливня…
* * *
Открыв глаза, Туманов понял, что лежит лицом вниз, в промокшем насквозь камуфляже на стволах двух упавших впритык друг к другу деревьев, словно в парке на скамейке, и что ему повезло – жив и ничего не сломано. Однако двигаться было больно – словно все тело было одной большой шишкой. Больно – значит, ты живой, вспомнил он старинную мудрость и попытался усмехнуться. Хотя, скорее, скривился от боли. «Интересно, сколько я так уже лежу?» – подумал он, ощущая легкий озноб. Дождь лил по-прежнему. В Подмосковье такое лежание под дождем закончилось бы гарантированным воспалением легких даже для самого закаленного организма. Но здесь вода была довольно теплой. Значит, можно надеяться, что все обойдется.
Когда «Провайдер» рухнул на болото, полковник не сумел удержаться на ногах, и его здорово приложило головой о переборку. Поэтому как он выбрался из тонущего самолета, полковник вспомнить не смог. Туманов бросил взгляд туда, где вспышки молний периодически высвечивали самолет, с трудом различимый в темноте. Носовая часть «С-123» вместе с левым крылом уже полностью ушла под воду. Грузовой люк тоже. Над поверхностью болота остался только верх задней части фюзеляжа с хвостовым оперением и слегка задравшееся вверх правое крыло. Это означало, что внутрь самолета нечего и лезть. Воздуха там нет, к тому же в такой мутной воде и собственного носа не увидишь, тем более что сейчас ночь. Судя по всему, самолет влетел в какую-то яму или озеро – там, где была кабина самолета, глубина сейчас составляла не меньше пяти метров.
– Командир!
Он повернул голову. Рядом, на другом конце «лавочки» при следующей вспышке обнаружилось двое десантников. Пулеметчик и медик. Причем врач, похоже, еще не до конца оклемался. Только двое… Еще двоих он увидел в воде, но эти двое уже свое отвоевали – лежали на мутной поверхности, раскинув руки и уставив в небо неподвижные взгляды. Полковник узнал бойцов: тот, что ближе – Кузьмин, гранатометчик. Второй – Карнаухов. Оба прошли Чечню без единой царапины, а вот здесь удача от них отвернулась… Туманов огляделся и понял, что его привела в чувство волна, ударившая по лицу. Снова, выходит, повезло – не захлебнулся. Полковник наклонился и поймал руку мертвого гранатометчика. Подтащив труп поближе, он снял с тела патронташ и винтовку с пристегнутым гранатометом. Пользоваться этой штукой он и сам умел. Потом извлек из нагрудных карманов запасные магазины, половину протянул медику. «Прощай, солдат», – прошептал командир, отпуская тело Кузьмина. Вода продолжала подниматься, а «лавочка» отказывалась всплывать. С одного конца ее удерживали корни, второй придавило стволами других упавших деревьев. Следовало перебраться в более безопасное место, если таковое имелось в округе.
Туманов посмотрел на самолет – можно взобраться на хвостовую часть, если получится доплыть. Должно получиться. Он свалился в воду и поплыл, ориентируясь при вспышках молний на торчащую над поверхностью лопасть левого винта. Морщась от боли, вскарабкался на фюзеляж, воспользовавшись погрузившимся в воду крылом как трапом. Уцелевшие десантники последовали его примеру.
Отдышавшись, командир вытащил GPS-навигатор и включил его. Тот показал, что они приводнились к западу от лагуны Каратаско, не дотянув до расчетной точки высадки чуть больше десяти километров. То есть до самого объекта надо прибавить еще парочку. Полковник попытался изменить масштаб изображения, чтобы лучше сориентироваться, но тут экранчик прибора подернулся какими-то зигзагами и потух – похоже, в треснувший корпус попала вода и нежные японские микросхемы сдохли. Причем окончательно. Но Туманов успел засечь направление на цель относительно затонувшего самолета. Мертвый транспортник был сейчас надежнее компаса – вряд ли его что-нибудь теперь сдвинет с места…
Им, выжившим после такой посадки, очень повезло – все трое отделались сильными ушибами и царапинами, сохранив к тому же большую часть личного снаряжения и оружие. Со средствами связи дело было хуже. Вместе с радистом погибла вся его аппаратура, а значит, и возможность связаться с Манагуа. Командир повернулся к пулеметчику:
– Макаров, рация цела?
– Цела, товарищ командир. Так ведь у нее ж радиус – не больше километра. Да еще этот дождь…
– Я знаю. Но Локис и Петренко успели прыгнуть. Попробуй вызвать. Может, услышат, если близко.
Сам же командир извлек из рюкзака спутниковый телефон и набрал номер Мендосы. Из трубки доносились лишь неуверенные гудки, все время срывавшиеся в статический треск при каждой вспышке молнии. Туманов терпеливо нажал «повторный вызов», потом еще и еще…
– Командир, наши тоже не отвечают, – прервал его бесплодные попытки пулеметчик. – Наверное, слишком далеко. Что станем делать?
– Будем ждать утра. До объекта один марш-бросок, но это днем и по хорошей дороге. Через болото мы ночью не пройдем, слишком опасно.
Словно подтверждая слова командира, невдалеке в болото рухнуло одно дерево, другое…
Наступившее утро было безнадежно серым. Начавшийся накануне дождь по-прежнему неутомимо заливал окрестности горного поселка. Разве что гроза прекратилась. Мария проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо и громко шептал. Вздрогнув, она открыла глаза. Рядом с кроватью девушка увидела жену алькальда. Добрейшая женщина, та чем-то была очень встревожена. Мария вспомнила, как и почему оказалась в доме поселкового старосты, и взволнованно вскрикнула:
– Что случилось? Папу нашли?!
– Нет, но ты помнишь, Педро вчера вечером звонил в участок?
– Да, – девушка пока ничего не понимала.
– Так вот, это самое, там приехал целый отряд полицейских, а с ними какой-то сеньор, он не полицейский, но очень важный, по-моему. Наверное, большой начальник…
Девушка осторожно приподняла край занавески и в самом деле увидела на улице перед домом несколько джипов в черно-белой полицейской раскраске, с работающими мигалками, и нескольких стражей порядка в дождевиках. Как в американском детективном фильме по телевизору. В руках полицейские держали карабины. Педро среди них не было. И хотя это ни о чем еще не говорило, Мария почувствовала, что вокруг нее сгущается что-то темное.
– Мариита, ты одевайся, я думаю, они хотят с тобой поговорить.
Когда девушка вышла в гостиную, там ее уже ждали четверо полицейских – трое усатых верзил, один из которых как бы невзначай загородил собой входную дверь, и пузатый чернявый коротышка в высокой фуражке. Позади коротышки Мария заметила высокого немолодого мужчину в пончо, действительно очень солидного с виду. Лицо его показалось ей знакомым. Да, точно, это был тот самый сеньор, которого она видела вчера разговаривающим с некрасивой женщиной-гринго, она потом оказалась начальницей миссии Армии спасения. Отец тоже их видел и сразу после этого захотел уехать домой. Придать этому какое-то значение дочь то ли пропавшего, то ли убитого торговца не успела.
– Скажите, сеньорита, – не здороваясь и не представляясь, начал чернявый коротышка, который, похоже, был у полицейских главным, – а до того, как вы вернулись домой, вы не заметили ничего странного? В поведении отца, например, в городе… Ведь вы вчера были в городе, так?
– Да, сеньор полицейский, мы были вчера в городе, торговали на рынке, как обычно. Потом услышали, что открывается эта… как ее… миссия… Армии спасения, поехали туда.
– А почему вы не вернулись домой вместе с отцом?
Мария всхлипнула:
– Так получилось, сеньор полицейский. Отец вдруг захотел уехать из этой… миссии. Я не захотела ехать, мы ведь были там очень недолго. А я хотела все посмотреть. Он потащил меня за руку к машине, но я вырвалась и убежала. Тогда он уехал один.
