– Понятно...
– Ну, если понятно, выходи из «бобика». Светиться тебе со мной нечего. А насчет перестрелки, считай, что я тебя не слышал. Вообще, Филатов, советую тебе уехать, лечь на дно. И боже упаси искать со мной встречи. Если понадобится, я сам тебя найду.
* * *
Около двух часов ночи в коридоре у входа в главный корпус СИЗО остановились два новеньких внедорожника «БМВ», откуда вышли несколько крепких парней в кожаных куртках. Они быстро подошли к узкой железной двери с крупным круглым зрачком и установленной справа от него камерой видеонаблюдения. Первый из подошедших не воспользовался звонком, а несколько раз отрывисто постучал в дверь.
Ее долго никто не открывал. Но и входящие не проявляли активности, терпеливо ожидая, как будто договорились обо всем заранее.
Когда в двери заскрипели ключи и она приоткрылась, первый из стоящих людей показал удостоверение и зашел внутрь с ним. Человек в форме МВД пытался воспрепятствовать гостям. Но вошедший взял его за плечи и сказал:
– Иди, шпана... Твой шеф должен был передать...
Когда крепкие парни в кожанках вошли в помещение, называемое кабинетом начальника СИЗО, его хозяин Сергей Алексеевич Макушкин сидел во главе огромного стола, заваленного бумагами, и не обратил внимания на посетителей. В кабинете было накурено до такой степени, что хоть топор вешай. Видя, как первый из вошедших скривился, Макушкин странновато улыбнулся и развел руками:
– Работали тут с коллегами... Ничего, сейчас проветрим и попьем чаю. Не возражаешь?
– Кончай бакланить, осел! – неожиданно оборвал подполковника посетитель. – Ты почему не выполнил наш приказ? Тебе шеф такие бабки отвалил!
Но человек в форме не ответил и продолжал глуповато улыбаться.
И только сейчас вошедшие увидели, как милиционер наливал себе в стаканчик какие-то капли.
– Кончай эту гниду, – нервно выпалил стоящий за спиной главного коротко стриженный парень.
– Да погоди ты, Корень, – оборвал подельника главный из вошедших в комнату.
– Слушай, полкан, – намеренно исказив звание, обратился к сидящему Макушкину стоявший в дверях гость. – Почему этот урод остался в живых? Раньше у нас с тобой проблем не было!
В этот момент Макушкин впервые посмотрел на парней. Он знал их всех. И сейчас жалел об этом. Тот, что считался за главного, пять лет назад откинулся с Саратовской зоны и был правой рукой Бугрова. Это сейчас он выглядел респектабельно. Аккуратная бородка и усы скрашивали его страшное, обезображенное лицо. За время отсидки Ус, так его звали, зарекомендовал себя как беспределыцик. А когда вышел на свободу, проявил себя во всей «красе» в конце девяностых. Примкнул к кунцевским, а потом, когда многие из них стали погибать на улицах, неожиданно для всех завязал, сделал ноги и примкнул к Бугру. Впрочем, из братвы, которая могла воспротивиться этому, к тому моменту почти никого не осталось.
Однако время изменилось, и беспредельничать, как раньше, при новой власти, было уже невозможно. Это хорошо понимал Ус, а предприимчивый Бугор надеялся войти во власть, но не желал заниматься черной работой. Ус же нуждался в покровительстве и, наверное, если бы не Бугор, сидел бы сейчас на зоне за грабеж или разбой.
В истории, которую вспомнил подполковник Макушкин, несколько лет назад его дорожки пересеклись с братками. «Влетел» он тогда по полной программе – не выплатил вовремя кредит на строительство дома, одолжил у приятеля, а тому не отдал и, когда был в отчаянном положении, согласился на сотрудничество с братками. Макушкину казалось, что ничего страшного не произойдет, никто не узнает, а деньги пригодятся. Однако через несколько лет уже все тайные операции проходили через «гражданина начальника». Смешно сказать, но для передачи маляв с воли авторитетам братки все чаще выбирали Макушкина.
Однажды об этом узнал его заместитель по воспитательной части – майор Леонтьев. Неподкупный оказался мужик, грозился рассказать начальству. И тогда Макушкину пришлось устранить своего подчиненного. Майора повесили прямо у него в кабинете. Этот случай прогремел на всю Москву. Но в столе у подчиненного оказались все те же малявы с зоны на свободу и наоборот. И следствие пошло по «нужному» следу, придя к выводу, что заместитель по воспитательной части был нечист на руку и повесился якобы из-за угроз со стороны авторитетов.
Обо всем этом недвусмысленно Ус напомнил Макушкину. И подполковник понял, что сейчас ему не отвертеться.
– Ус, но что я мог сделать? Все шло как по маслу. Я же не могу сам этим заниматься, – слегка заикаясь, начал оправдываться подполковник. – Чурбанов твой облажался. Подумал, что замочил, а тот оклемался...
– Зато у тебя шансов оклематься не будет, – прервал Макушкина Ус.
– Я не могу открыто это делать, ты ведь знаешь.
– Если надо будет, – сурово произнес Ус, подойдя поближе к вспотевшему от нервного напряжения подполковнику, – сделаешь все, что мы скажем!
Макушкин содрогнулся от этих слов и, как будто опасаясь неожиданного выпада со стороны собеседника, подался вместе с креслом назад.
– Боишься, гнида?
– От вас всего можно ожидать!
– Ладно, пару дней тебе на исправление ситуации я дам.
– Спасибо, – ослабляя галстук на шее, произнес Макушкин и нервно отпил из чашки чай.
– Тренер где сейчас?
– В нашем лазарете.
– Это хорошо. Оттуда он не должен выйти. Соответственно, никаких посещений, адвокатов и прочей швали. Обставишь дело так, что это была обычная тюремная драка. Если кто-то пронюхает, найдешь, кто на себя все возьмет. Но в твоих интересах, чтобы никто не пронюхал. А вообще кончать его надо как можно быстрее. Сам понимаешь, это в твоих интересах.
– Я понял, понял, – бормотал начальник СИЗО.
– Смотри – не выполнишь, – Ус провел ребром ладони по своей шее, – сам знаешь, закопаю...
– Тут к тренеру тип какой-то на свиданку приходил. Не нравится он мне, – осмелев, рассказал Макушкин.
– Кто такой?
– Некий Филатов, если не ошибаюсь.
– Ты, падла, почему мне раньше об этом не сказал? – неожиданно взревел бандит и схватил Макушкина за горло.
– Так, я это... – захрипел от боли подполковник, – я не знал!
– Я же говорил, что это гнида, – раздался голос второго братка, – кончать его, Ус, надо.
– Да он нужен нам еще, – раздраженно произнес Ус. – Отвечай, когда был?
– Да несколько дней назад.
– Когда точно, гнида?! – от злости взревел Ус.
– Кажется, двадцать шестого.
– Так, – повернувшись к своим подельникам, задумчиво произнес Ус.
– Он нас всегда опережает, – произнес бандит, до сих пор молча стоявший у дверей и игравший ножиком.
– Это вы о Филатове? – спросил Макушкин.
– Да, это мы о нем, – Ус вновь повернулся к начальнику СИЗО.
Макушкин в этот момент не на шутку испугался. Взгляд бандита не предвещал ничего хорошего. Но Ус на этот раз сдержался.
– Я понял, что нужно делать, – начал оправдываться Макушкин и даже выдавил что-то похожее на усмешку. – Если еще раз появится – тут же сообщить вам.
– Он сюда не придет, – голосом, не допускающим сомнения, произнес бандит.
– Сергей Сергеевич, вас заместитель главы района Бугров, – отозвался резкий мужской голос в трубке.
«Началось», – подумал про себя Трубников, но ничего не ответил.
Он ожидал и боялся этого звонка. Сейчас с ним будет говорить человек, который может стереть его в порошок в любую минуту. Но самое страшное другое: он знал, что это за человек. С его приходом круто изменилась кадровая политика столичного района, в котором уже много лет работал Трубников. Приобретя кресло, в котором он находился около года, он полагал, что достигнет не только определенной власти, но и независимости, но, к сожалению, получилось все иначе. Над ним стояло начальство – мэрия, руководство района, которые постоянно давили на него. Формально он подчинялся своему милицейскому начальству. Но от муниципалитета зависело многое – квартиры, путевки, льготы, отопление помещений участков.
Трубников понял, что тот звонит не просто так. Он понимал, что, если фигура такого уровня решила поговорить напрямую, значит, будет торговаться... Мысли Сергея Сергеевича заскакали, как в безумной гонке. Зачем по телефону? Бугров ведь прекрасно знает, что разговор может записываться. И, тем не менее, включил кнопку записи, считая, что излишняя предосторожность никогда не помешает. Набрав воздуха, он выпалил в трубку:
– Подполковник Трубников слушает.
Сергей Сергеевич ощутил в этот момент, что голос его оказался слабым и несерьезным, а возможно, и испуганным.
– Сергей Сергеевич, – голос в трубке показался милицейскому начальнику спокойным и уравновешенным. Это вселяло некоторую надежду.
– Да, я вас слушаю.
– В мэрии обеспокоены происшествием на гребной базе.
