вы, товарищ капитан, – майор пока терпел – имелись признаки, что визит не затянется. – Я рассказал обо всем, что происходит в городе. Информацию же по моему ведомству разрешите не озвучивать. У вас же нет допуска? В основном она связана с заводом «Вымпел».
– Хорошо. Что по Уваровой гряде? Ее обследовали специалисты? Там размещалась база подводных лодок. Немцы также проводили работы в этом районе.
– Да, надводную часть района военно-морские силы обследовали, – неохотно сообщил Корбин. – Острова осмотрели, высадили людей. Патрульный катер периодически курсирует вокруг гряды, в ночное время проводится осмотр с помощью прожекторов. Не моя епархия, товарищ капитан, поинтересуйтесь у военных моряков. Подводное обследование не проводили. Для этого нужны специальные суда, соответствующие специалисты и снаряжение. Подобного приказа ВМФ не получал. Его задача – контролировать вход в бухту, и с этим он справляется.
– Хорошо. Нам нужен кабинет. Вы же не отправите нас работать в общежитие?
Судя по ухмылке, которую майор поспешил спрятать, он бы их отправил не только в общежитие.
– Безусловно, Алексей Владимирович. На втором этаже в противоположном крыле есть пустующие помещения. Я распоряжусь. Полного комфорта не обещаю, но будут стулья, столы и электричество. Вода в котле, удобства общие – в конце коридора. Столовая – через дорогу, кормят без изысков, но сытно. Вы же не испытываете крайнюю нужду?
– О нет, мы получили командировочные. Где тела? Не говорите, что их уже похоронили.
– Тела в морге, – майор вздрогнул и как-то беспокойно повел плечами. – Собираетесь с ними поработать? Ну что ж, удачи. Морг городской больницы находится в Садовом переулке – это между улицами Кронштадтской и Зыряновской.
– И последний вопрос. Вернее, просьба. Не могли бы вы на пару минут покинуть помещение?
– В каком это смысле? – майор напрягся.
– В прямом, товарищ майор, ничего иносказательного, – Алексей выразительно глянул на телефон. – Вы храните секреты своего ведомства, мы – своего.
Майор уходил с такой неохотой, будто по углам были запрятаны секреты государственной важности. Дверь осталась приоткрытой. Капитан ждал. Короткая пауза – и дверь вошла в створ. Вряд ли он стал бы подслушивать в присутствии секретаря. Но кто их знает, этих любопытных Варвар? Соединение через коммутатор проходило не быстро. Полковник Вышковец находился на рабочем месте, но такое ощущение, что на луне – судя по обилию помех.
– Я понял, что это ты, капитан! – прокричал в трубку полковник. – Добрались нормально, без эксцессов?
– Да, всего три трупа, товарищ полковник. Вдобавок к уже имеющимся трем. – Он в нескольких словах осветил события у речушки с названием Киржа. – Нас ждали. Продолжаю настаивать, что в штабе «крот». Некто слил в Гдышев сведения о нашей поездке, и от греха подальше нас решили ликвидировать. Вам не кажется это странным, товарищ полковник? Дело не имеет отношения к государственной важности… во всяком случае, нам так казалось.
– Ну и дела… – полковник растерялся. – Объясни, Хабаров, почему с тобой одни проблемы? Попытайся выяснить, кто были эти люди. А в дальнейшем избавляйся от пагубной привычки убивать всех, кто может сообщить что-то ценное. Рад, что вы одержали победу. Будь осторожен и держи меня в курсе событий. Возможно, мы недооценили значимость событий в Гдышеве. В общем, трудись, гнать не буду, поройся в этом гадючнике.
Ответственные товарищи даже после смерти пользовались привилегиями – лежали не на полу, как простые смертные, а каждый на своей полке, укрытый свежей простыней. В морге было холодно, кислород почти не поступал – его заменяли формалин и карболка. На электричестве экономили, стены со вздувшейся штукатуркой озаряла единственная лампочка. В стороне мерцал служитель заведения – бесцветный, худой, с рыбьими глазами. Он возился в шкафу, мурлыча под нос популярную песню из репертуара Утесова. Подобные люди, проводящие все рабочее время с трупами, вызывали искреннее недоумение. Видимо, призвание.
– Товарищ капитан, вы наши желудки решили проверить? – сдавленно прошептал Окулинич. – В боевой и политической подготовке уже проверяли, вам этого мало?
Олежка Казанцев помалкивал, прижал к носу платок, дышал сквозь зубы. Осматривать тела приходилось с фонарем. Блуждающий свет озарял синюшные лица. Подполковнику Перфилову стреляли в затылок. Пуля на выходе расколола лобную кость, но лицо не пострадало. Он казался спокойным, что и неудивительно, человек не ожидал выстрела. Это был невысокий плотный мужчина лет пятидесяти – с круглым лицом и крутыми залысинами. Кожа под щеками одрябла, он напоминал бульдога. Алексей наклонился, чтобы рассмотреть выходное отверстие. В трещинах лобной кости запеклась кровь, ее так и не смыли. Владимир Романович Корчинский был сравнительно молод и при жизни имел презентабельную внешность. Субъект из тех, что нравятся женщинам – хорошо сложенный, густоволосый, с правильными чертами. Пулевое отверстие во лбу особо в глаза не бросалось. Пятки свешивались с полки – значит, роста он был незаурядного. Глаза покойным закрыли – и напрасно, глаза мертвеца способны многое рассказать… Ефим Макарович Сорокин был ниже ростом, но также солидной внешности – немногим за сорок, аккуратно пострижен, скуласт. Внешность хрестоматийного партработника, способного жечь сердца глаголом и вести людей к свершениям. Портрет коммуниста слегка портила перекошенная нижняя челюсть. В отличие от первых двух товарищей он успел испугаться – и даже испытать ужас, когда в его «бунгало» ворвался убийца.
– Что скажете, товарищи офицеры? – Алексей покосился на служителя. Тот пожал плечами и вышел из мертвецкой.
– Ясно, что убивал один человек… – выдавил Олежка. Он продолжал зажимать нос, и выходило гнусаво. – Убивец хороший стрелок. Пусть он бил и с маленького расстояния, но зато в темноте и в самое яблочко.
– Не совсем согласен, – пробормотал Окулинич. – В товарища Корчинского он мог стрелять и с дальнего расстояния – например, из кустов у ограды. Мы не знаем, какую позицию занимал стрелок. С освещенностью тоже непонятно. Перфилов, прежде чем впустить ночного гостя, наверняка включил свет. Корчинский находился на крыльце – его могла освещать луна. Первый секретарь успел подняться. Мог слышать шум – ведь убийца начал с охранника. Что мешало включить свет? Личного оружия, видимо, не было, или не успел им воспользоваться. Но ты прав, Олежка, он хороший стрелок. Бьет без промаха и попадает с первого выстрела.
– Товарищ капитан, пойдемте на воздух, – взмолился Казанцев. – Все посмотрели, ничего не упустили. Они же не оживут, чтобы дать показания.
– Слабак, – фыркнул Окулинич. – Между прочим, есть такая завиральная теория, что на радужной оболочке глаза жертвы отпечатывается то, что она увидела перед смертью. Как спуск затвора – щелк, и снимок готов, нужно лишь его проявить, закрепить и напечатать. Товарищ первый секретарь точно видел лицо злодея. Товарищ председатель горисполкома тоже мог видеть…
– Какое же махровое
