Зажигание было включено, машина стояла на нейтральной передаче. Для того чтобы привести ее в движение, Энн нужно было просунуть голову сквозь разбитый руль и остатками зубов повернуть переключатель скоростей. Тормоз она сняла, следуя многолетней привычке, – с этой целью я использовала ее колено.
Зрение она утратила, но, зажмурившись, силой собственной воли я заставила его вернуться. Обломки кости, торчавшие из правой скулы, заслоняли ей обзор. Хотя это не имело значения. Она положила свои изуродованные руки на обшитый пластиком руль.
Я открыла глаза. Красная точка плясала на засохшей траве рядом со мной, вот она нашла мою руку и переместилась мне на лицо. Трухлявое бревно разлетелось в мелкие щепки. Моргнув, я постаралась отогнать надоедливое пятно.
Даже сквозь рев вертолета было слышно, как заработал двигатель «де Сото», и машина рванула вперед через ограждение. Я подняла глаза как раз в тот момент, когда две фары взметнулись вверх, а потом нырнули вниз, и «де Сото» 1953 года выпуска почти вертикально начал падать с обрыва.
Пилот был умен, очень умен. Вероятно, боковым зрением он успел что-то заметить и среагировал почти мгновенно. Мотор вертолета взревел, и фюзеляж круто нырнул вперед, разворачиваясь к открытому пространству реки. Падавшая машина Энн задела лишь край лопасти винта.
Но этого было достаточно. Красная точка исчезла из виду, раздался чудовищный скрежет металла. Вся вращательная энергия винта вертолета словно передалась фюзеляжу, его развернуло несколько раз, и, наконец, машина врезалась в каменную арку железнодорожного моста.
Вертолет не загорелся и не взорвался. Груда искореженной стали, пластика и алюминия безмолвно рухнула в реку, с плеском исчезнув под водой не далее чем в десяти футах от того места, где только что исчез «де Сото».
Течение было очень сильным. Еще несколько секунд прожектор вертолета продолжал гореть. Я следила, как мертвая машина погружается все глубже и глубже, относимая вниз по реке с такой скоростью, что даже трудно себе представить. Затем свет погас, и темные воды сомкнулись над корпусом, как грязный саван.
Силы мои были на исходе, и мне потребовалось, по меньшей мере, полчаса, прежде чем я смогла встать.
Вокруг повисла тишина, нарушаемая лишь слабым плеском реки и отдаленным монотонным гулом невидимой автострады.
Спустя некоторое время я отряхнула со своей сорочки приставшие ветки и пыль, потуже затянула пояс халата и начала медленно взбираться вверх по тропе.
Глава 35
Филадельфия
Четверг, 1 января 1981 г.
За час до завтрака детям позволили выйти из дому поиграть. Утро было холодным, но ясным, солнце медленно поднималось над деревьями, словно цеплявшимися за него своими голыми ветками. Трое ребятишек, смеясь, бегали по длинному склону, который вел к лесу и дальше, к реке. Старшей, Таре, всего три недели назад исполнилось восемь лет. Элисон было шесть. Рыжему Джастину должно исполниться пять в апреле.
Их смех и крики отдавались эхом от поросшего лесом холма. Когда из-за деревьев появилась старая леди и направилась к ним, все трое замерли.
– Почему вы до сих пор в халате? – поинтересовалась Элисон.
Женщина остановилась и улыбнулась.
– О, сегодня такое солнечное утро, что мне захотелось пройтись, прежде чем одеться, – проскрипела она странным голосом.
Дети понимающе закивали. Им часто хотелось поиграть на улице в пижамах.
– А почему у вас нет зубов? – осведомился Джастин.
– Замолчи, – поспешно оборвала его Тара. Джастин опустил глаза, переминаясь с ноги на ногу.
– Где вы живете? – спросила старуха.
– Мы живем в замке. – Элисон указала на высокое старинное здание из серого камня, стоявшее на холме. Вокруг него простирались сотни акров парковых угодий. Узкая полоска асфальта вилась вдоль склона, уходя в лес.
– Наш папа помощник лесничего, – пропела Тара.
– Правда? – снова улыбнулась незнакомка. – Ваши родители сейчас дома?
– Папа еще спит, – сказала Элисон. – Они с мамой вчера поздно легли после новогоднего вечера. Мама проснулась, но у нее болит голова, и она отдыхает перед тем, как готовить завтрак.
– У нас будут французские тосты, – сообщил Джастин.
– И мы будем смотреть Парад Роз, – добавила Тара. Женщина улыбнулась и глянула на дом. Десны у нее были бледно-розового цвета.
– Хотите покажу, как я умею кувыркаться? – Джастин схватил ее за руку.
– Умеешь кувыркаться? – переспросила она. – Конечно же хочу.
Малыш расстегнул куртку, встал на колени и неуклюже перевернулся вперед, упав на спину и подняв кроссовками грязные брызги.
– Видели?
– Браво! – Пожилая леди захлопала в ладоши и снова пристально взглянула на дом.
– Я – Тара, – сообщила старшая девочка. – Это – Элисон. А Джастин еще ребенок.
– Я не ребенок! – заявил Джастин.
– Нет, ребенок, – возразила Тара. – Ты младше всех, поэтому ты – ребенок. Мама так говорит.
Джастин сердито нахмурился и снова взял за руку пожилую леди.
– Вы хорошая, – сообщил он.
Та небрежно погладила его по голове свободной рукой.
– А у вас есть машина? – поинтересовалась незнакомка.
– Конечно, – ответила Элисон. – У нас есть «Бронко» и «Синий овал».
– Синий овал? – Старуха удивленно подняла брови.
– Она имеет в виду синий «вольво», – пояснила Тара, качая головой. – Это Джастин его так называет, а теперь и папа с мамой. Они считают, что это смешно. – И она состроила гримасу.
– А кто-нибудь еще в доме есть?
– Да, – откликнулся Джастин. – Должна была приехать тетя Кэрол, но она вместо этого поехала в какое-то другое место. А папа сказал, что слава богу, от нее только одни хлопоты…
– Тихо ты! – снова оборвала мальчика Тара и хлопнула его по руке.
Джастин спрятался за спину леди в халате.
– Вам, наверное, скучно одним в замке? – предположила та. – А вы не боитесь грабителей или каких-нибудь нехороших людей?
– Нет. – Элисон бросила камень в сторону отдаленных деревьев. – Папа говорит, что парк – это самое безопасное место для детей во всем городе.
Джастин заглянул в лицо незнакомке.
– А что у вас с глазом?
– У меня болела голова, дорогой, – пояснила она и провела дрожащей рукой по лбу.
– Как у мамы, – кивнула Тара. – Вы тоже вчера ходили на новогоднюю вечеринку?
Старуха обнажила десны и снова посмотрела на дом.
– Помощник лесничего – это звучит очень важно, – промолвила она.
– Да, – согласилась Тара.
Ее брат и сестра уже утратили интерес к разговору и убежали играть в пятнашки.
– У твоего отца есть что-нибудь, чтобы защищать парк от плохих людей? Что-нибудь вроде пистолета?
– Конечно же, у него есть, – бодро отозвалась девочка. – Но нам не разрешают с ним играть. Он держит его на полке в шкафу. А в столе у него еще лежат патроны в синей и желтой коробках.
Дети снова обступили незнакомку, прервав свою игру.
– А хотите, я вам спою? – предложила Элисон, отдышавшись.
– Конечно, дорогая.
Скрестив ноги, дети уселись на траву. За их спинами оранжевое солнце наконец выпуталось из обрывков утреннего тумана и, отделившись от ветвей, выплыло в холодное лазурное небо.
Элисон выпрямилась, сложила руки и пропела три куплета «Хей, Джуд» группы «Битлз». Каждая нотка, каждый звук звучали так же чисто и пронзительно, как иней на траве, сверкавший в щедром утреннем свете. Закончив, она улыбнулась, и дети замерли в тишине.
На глазах старухи выступили слезы.
– А теперь я бы очень хотела познакомиться с вашими родителями, – тихо промолвила она.
Элисон взяла ее за одну руку, Джастин – за другую, а Тара двинулась вперед, указывая дорогу. Когда они дошли до мощенной плитами дорожки, старуха вдруг поднесла руку к виску и отвернулась.
– Вы не пойдете? – спросила Тара.
– Возможно, позже, – странным голосом ответила женщина. – У меня вдруг страшно разболелась голова. Может, завтра.
