Глава восьмая
Бомба взорвалась под правым колесом, и клубы дыма пыхнули за пуленепробиваемыми стеклами “кадиллака”, в котором находился Фрост. Машину подбросило над асфальтом, ударило о дорогу и она понеслась боком по улице. Капитан упал на заднее сиденье и уцепился за обивку, стараясь не вылететь наружу. Через секунду лимузин ударился на всем ходу о пожарный гидрант, установленный на тротуаре, снес его и остановился прямо в фонтане воды.
Хэнк осторожно поднялся, дернул за ручку, но дверь не открывалась. Он размахнулся и изо всех сил ударил по ней ногой. Дверка вылетела наружу и повисла на одной петле. Схватив штурмовую винтовку, с которой он не расставался в последнее время из-за участившихся нападений террористов после неудавшейся попытки покушения на президента в Плайя-Сур, Фрост выскочил из автомобиля. Его обдало холодным душем из разбитой колонки, и он нырнул под машину в поисках укрытия от раздавшихся после взрыва автоматных очередей.
Стреляли из витрины магазина, расположенного на другой стороне улицы. Хэнк приподнялся на мгновение из-за лимузина, заглянул внутрь и увидел, что водитель убит на месте. Он мысленно поблагодарил судьбу, что с ним не было президента — капитан взял его машину, чтобы съездить к Коммачо и поговорить с ним по поводу обеспечения безопасности.
Фрост прицелился и, выстрелив несколько раз по витрине магазина, оглянулся назад, стараясь понять, что случилось с двумя гвардейцами на мотоциклах, которые сопровождали “кадиллак”. Он увидел два мотоцикла, лежащих посреди улицы, и истекающего кровью одного солдата, второго не было видно. Он возобновил стрельбу по устроившим засаду террористам и, наконец, увидел второго мотоциклиста, который медленно крался вдоль стены по противоположной стороне к витрине. Он был без шлема, со щеки капала кровь, но, помахав Фросту рукой, сжимающей пистолет, упорно продвигался вперед. Капитан не мог подать ему ответный сигнал, боясь, что этим обнаружит его присутствие.
Он припал к земле и взглянул на передние колеса лимузина — правый баллон был разорван на куски, но, наверное, мог еще послужить несколько десятков шагов. Хэнк подполз к передней дверце, дернул за ручку и та выпала на тротуар. Он вытолкал водителя из-за рулевого колеса и попробовал завести “кадиллак”. Повернув ключ, Фрост услышал, как мощный двигатель сначала недовольно заурчал, а потом все-таки заработал. Он включил заднюю передачу и увидел, как из булькающего радиатора вырываются клубы пара. “Еще бы, — хмыкнул он, — я бы тоже забулькал и задымил, если бы напоролся животом на пожарный гидрант”.
Машина едва слушалась руля. Хэнк с трудом отъехал назад, затем включил первую передачу, нажал на газ, и машина боком поползла по улице в направлении здания, откуда велся огонь. Ему удалось разогнать лимузин миль до сорока в час и нырнуть на сиденье в тот момент, когда огромная черная машина пробила, словно молот, витринное стекло магазина и после раздавшихся криков врезалась во внутреннюю стену. Когда затих звон разбитого стекла, Фрост вывалился из “кадиллака” с винтовкой в руках и, приготовившись открыть огонь по любой движущейся цели внутри помещения, заметил одного раздавленного бандита на полу. Этот был на счету лимузина. Вдруг рядом с ним вынырнули еще два террориста, вооруженные автоматами Калашникова. Но капитан был готов к их появлению и, припав на одно колено, выпустил длинную очередь, израсходовав весь магазин и едва не перерезав обоих врагов пополам при стрельбе с такого короткого расстояния. Один из них со всего размаху тяжело упал головой вперед, и она с костяным стуком ударилась о каменный пол. Второй зашатался, судорожно нажав пальцем на спусковой крючок и поливая очередью потолок, и медленно завалился назад прямо на стеклянный прилавок, разнеся его на куски.
Фрост выпрямился и увидел, что снаружи к выбитому проему подходит его раненый солдат в окружении толпы студентов, которых подбегало все больше и больше. Капитан нагнулся на заднее сиденье машины, нашел там подсумок с запасными магазинами и перезарядил винтовку. Набросив ремень на плечо и выставив ствол перед собой, он зашагал по разбитому стеклу к мотоциклисту, многозначительно направив винтовку в сторону зевак. Последние два дня в городе проходили уличные беспорядки и стычки с полицией, и Хэнк не хотел стать жертвой распоясавшихся юнцов после всего, что случилось.
Спереди толпы стояло трое парней лет по двадцать, судя по всему, заводил. Один из них был выше и старше остальных. Фрост направил ствол в его сторону и крикнул по-испански:
— Эй, ты, подойди сюда! Парень побежал в его сторону.
— Медленно! — гаркнул капитан с самым зловещим акцентом, какой только мог изобразить.
Студент перешел на шаг и, подойдя поближе, полез в правый карман.
— Руки на голову! — выкрикнул Хэнк, и тот повиновался.
Фрост подошел к студенту, развернул его лицом к толпе и, прикрывшись им, словно щитом и уперев ствол в его затылок, крикнул на всю улицу:
— Если вы подойдете ближе, я застрелю его!
Наклонившись к студенту, он прошептал ему на ухо:
— Английский понимаешь? Ну же, говори.
— Да, — слабо ответил тот, — понимаю.
— Вот и отлично, — улыбнулся Хэнк. — Хочешь послушать сказочку о моей повязке?
Студент не ответил. Пожав плечами и решив изменить тон, Фрост обратился к нему по-другому.
— Переключатель на моей винтовке стоит в положении “очередь”. Если кто-то из твоих друзей попробует подойти к нам, то твоя голова сумеет долететь на орбиту и стать спутником. Понятно?
— Да, — прошептал парень.
В отчаянии капитан надеялся, что взрыв и стрельба привлекут внимание полиции. Самому ему удастся продержаться, прикрываясь студентом, не больше двух минут. Ему очень не хотелось выполнить свою угрозу по отношению к заложнику.
От толпы уже отделилось несколько смельчаков и стали потихоньку приближаться к нему. Фрост выхватил левой рукой из наплечной кобуры браунинг, щелкнул курком и направил его в сторону идущего первым молодчика.
— Поднять руки! Быстро!
Тот остановился, словно споткнувшись, и, не сводя глаз с браунинга, нацеленного ему прямо в лоб, поднял трясущиеся ладони.
У капитана уже закончились и руки, и оружие — если к нему кинется еще кто-то из студентов, то придется стрелять. После этого разразится настоящий ад. Хэнк оглянулся на гвардейца, который так и стоял, прислонившись к стене у выбитой витрины, не сводя пистолета с толпы. Однако заливающая его лицо кровь и затуманенный взгляд говорили о том, что он едва держится на ногах и вряд ли может оказать серьезную помощь, если студенты решат их прикончить.
Задние ряды стали напирать на передних зевак, все уже подходили ближе и ближе, как вдруг в дальнем конце улицы раздался вой сирен. Полиция! Толпа всколыхнулась и начала распадаться, студенты убегали, куда глаза глядят. Фрост помахал пистолетом и парень, на которого он был нацелен, побежал вместе со всеми. Хэнк развернул высокого студента, которым прикрывался, как щитом, и, подсунув мушку ствола ему под нос, сказал:
— Не забывай, амиго, я мог это сделать, но пожалел тебя. Убирайся отсюда!
Тот со всех ног помчался к своим друзьям. К тротуару подрулили полицейские машины и “Скорая помощь”. Мотоциклист без сил опустился на кучу битого стекла и сказал:
— Капитан, вам надо было убить их обоих. Сегодня ночью они вернутся на улицы, но на этот раз с оружием.
— Да, знаю, но что поделать, у меня такое доброе сердце…
Он помог солдату подняться на ноги и повел его к машине “Скорой помощи”.
— А я и не знал, что вы говорите по-испански так хорошо, — прошептал тот.
— Нет, это не так, — улыбнулся пареньку Фрост. — Просто я выучил маленький разговорник для офицеров полиции. Из всех приведенных там фраз самая подходящая, с которой я могу обратиться к понравившейся мне девушке, будет такая — “Нагнись вперед и раздвинь половинки”.
То ли от неудачной шутки, то ли просто от потери крови, солдат потерял сознание.
Весь этот день Хэнк, как мог, избегал встречи с женой президента, но случайно столкнулся с Мариной, опять же на веранде, у библиотеки, где они впервые поцеловались дождливым вечером две недели назад. Теперь она была облачена в темно-синее, очень “взрослое” платье с длинными рукавами. Ее шею украшала тонкая нитка белого жемчуга, а волосы были собраны на затылке в узел, словно у настоящей матроны.
— Я слышала о том ужасном происшествии, которое произошло утром. Слава Богу, что вы уцелели, Хэнк.
— Да, — согласно кивнул капитан и обнял ее. — Сегодня мне очень пригодилась помощь, и от Бога, и от оружейных заводов Кольта.
— Вы никогда не бываете серьезным.
— А ты попробуй при моей работе быть серьезной, — это будет верный способ сойти с ума.
— Поцелуй меня, Хэнк, — прошептала девушка, и он повиновался. Затем ее губы коснулись его уха. — Ты дежуришь сегодня ночью?
