– Вы рассуждаете как деловой человек. Итак, в какую сумму вы цените компаньонство?
– Тысяча больших бумаг.
– Отлично. Я добавлю еще пятьсот, если план будет хорошим.
– Аванс – пятьдесят наличными.
– Условие принимается.
– Как я узнаю, что вы признали мой план хорошим?
– Показатель – выполнение задачи. Плохой план результата не даст.
– Понятно. – Стараясь сдержать торжествующую улыбку, Елизаров старательно хмурился. – Что теперь?
– Теперь будем работать. Я стану спрашивать – вы будете отвечать.
– Я готов.
– До аванса? – спросил Кесоян и пристально посмотрел на сержанта. – Вы мне так доверяете?
– Почему нет? Во-первых, я верю на слово. Во-вторых, без меня вам никак не обойтись.
– Вы умнее, чем я думал вначале, – сказал Кесоян одобрительно. Он достал из стола блокнот, положил перед собой. Нажал на клавиши компьютера.
– Вопрос первый. Как построена система охраны базы?
– Основа ее – три линии заграждения. Внешнее ограждение – колючая проволока на бетонных столбах. Со стороны озера «колючка» идет по краю обрыва.
– Дальше.
– Второе ограждение – электротехническое, находится в пятидесяти метрах от первого. Напряжение пятьдесят тысяч вольт. В десяти метрах за ним бетонная глухая стена. Высота три метра. Поверху – колючая проволока. На шести углах зоны караульные вышки с прожекторами и пулеметами. С вышек простреливается вся полоса между забором и электротехническим заграждением. Зоны обстрела для каждого поста выделены по часовой стрелке.
– Всё?
– Нет. Первая и вторая линии заграждения оборудованы электронной сигнализацией.
Кесоян слушал, быстро делая заметки в блокноте. Периодически он постукивал по клавиатуре, вводя данные в компьютер. Каждую исписанную страницу блокнота вырывал и опускал в кювету с прозрачной жидкостью. Листок на глазах таял и исчезал. Наблюдая за ним, Елизаров спросил:
– Бумажку убрать просто, но в машине все сохраняется, верно?
– Верно.
– Как же с безопасностью?
– Мы ее гарантируем. Запись на бумажке может прочитать каждый. С компьютером могу беседовать только я. – В голосе Кесояна звучала полная уверенность. – Пытаться заставить машину заговорить с кем-то другим – все равно, что допрашивать мертвого.
– А если узнать код вызова?
– Любая попытка подобрать ключевые команды разрушит память.
– А если…
– Не волнуйтесь, дорогой. Никаких «если». Машина работает в особом режиме. Ежедневно я подтверждаю ей, что здоров и что я – это я. Случится что-то со мной – первое же включение уничтожит программу. Так что безопасность гарантирована. На сто двадцать процентов.
– И все же, зачем машина? Можно же без нее?
– Можно, но не нужно. У машины нет нервов, а память надежнее нашей. Она разберется в обстановке спокойно, без волнения, и подскажет, что мы упустили, чего не заметили. Она оценит наш план без боязни нас обидеть. Согласны?
Елизаров кивнул.
– Теперь поедем дальше.
– Поедем, – с готовностью сказал сержант. – Только я хотел бы попить…
Кесоян коротко хохотнул, хотя глаза его оставались все так же по-рысьи внимательными.
– Хорошо, попьем.
Он, должно быть, нажал какую-то кнопку, но Елизаров не заметил этого. Открылась дверь, и в комнату заглянул бородатый человек. Кесоян что-то сказал ему по-армянски. Минуту спустя бородач внес и поставил перед ними большой поднос. На нем лежали аккуратно нарезанные бутерброды с красной икрой, колбасой и сыром. Здесь же, плотно прижатые одна к другой, стояли бутылочки с пепси и фантой.
– Пейте, – предложил Кесоян и сразу задал очередной вопрос: – Случались ли на базе тревоги?
– Да.
– Причины?
– При мне было две тревоги. Первый раз озеро переплыл лось и прорвал заграждение. Во второй раз ветром повалило дерево. Сосну.
– Какие принимались меры?
– Караул поднимали в ружье: на место, где нарушалась система, высылался вооруженный наряд. С вышек место происшествия освещалось прожекторами…
– Что стало с лосем?
– Погиб на электротехническом заграждении.
– Как выполняется команда «Караул, в ружье»?
– Караульные разбирают оружие. Вскрывается ящик с боеприпасами. Всем выдают дополнительные патроны. Выставляют часового у караульного помещения.
– И все?
– Все. Потом обычно подают команду «Отбой».
– Отрабатывал ли караул упражнения по отражению нападения на объект?
– Нет, такого при мне ни разу не было.
– И никому это не кажется странным?
– Как я понимаю, никто из нашего начальства не опасается нападения на базу. Вся охрана рассчитана на грибников и лосей.
– Инте-ре-сно, – протянул Кесоян и энергично потер подбородок. То, что он узнал от сержанта, в корне меняло его представления о профессионализме людей, с которыми он познакомился, изучая досье в центре «Восток – Союз». – Ну а специальное подразделение для усиления караула в чрезвычайных обстоятельствах, надеюсь, существует?
– Нет.
– Вы о нем не знаете или его нет?
– Если бы было, я бы знал…
– Как расположены посты на территории базы? Сколько патронов выдается каждому часовому? Есть ли какие-то особые сигналы на случай, если из строя выйдет централизованная система сигнализации?
Еще никогда в жизни Елизаров не подвергался такому строгому экзамену. Вопросы следовали один за другим. Елизаров потел, тер лоб рукавом, наливал и пил воду, с тоской поглядывая на гору бутербродов. Кесоян не давал передыху, а намекнуть о своем желании казалось неудобным: не байки травили в курилке – денежное дело делали.
– Какая глубина озера у западного берега? У восточного? Сколько вышек выходит на берег? Можно ли снять какой-нибудь пост без шума?
Наконец, последовал вопрос, которого Елизаров ждал с самого начала разговора: где самое слабое место охраны базы, ее ахиллесова пята?
– Есть такое место, – сказал он, не скрывая торжества. – Но без меня его не пройти.
Кесоян понимающе усмехнулся.
– Мы обо всем договорились, дорогой. Вы в этом деле первая фигура со всеми вытекающими последствиями. Итак, где же это место?
– Ливневый сток. Он выходит в озеро и закрыт решеткой. Решетка на обычном замке. Сигнализации ни на решетке, ни в канале нет. Существует пять выходов на территорию через колодцы. Самый удобный – в бойлерной.
– Так, так, – оживился Кесоян. – В этом что-то есть.
– В этом есть все, – сказал Елизаров убежденно. – По стоку можно пройти внутрь базы. Я встречу группу в бойлерной. Останется снять караул.
– Возможно это?
– Вполне.
– На чем основана такая уверенность?
– На обстановке. Раньше в армии служили по-настоящему. Теперь кто тянет лямку, а кто дослуживает. Офицеры рвутся уволиться, пока их не поперли в шею по сокращению. Пока молоды, можно неплохо устроиться на гражданке. Простаки поняли, что их заставили служить вместо умников, которые огинаются по институтам и университетам. Короче, вместо равенства одним выдают автоматы, другим – дипломы. Вот и не стало желающих служить как надо.
– Мы проработаем ваш вариант. В числе других, – сказал Кесоян, охлаждая энтузиазм Елизарова. – Теперь скажите, кто заведует складом с элементами систем управления?
– Это седьмое хранилище. Им командует прапорщик Лыткин. Леонид Андреевич.
– Вы сумеете познакомить с ним Клыкова?
– Постараюсь.
– Когда построена база?
– В шестьдесят пятом.
– Откуда вы это знаете?
– У нас в клубе есть стенд, там описана история части.
– Можно установить, кто вел гидрогеологические изыскания и проектирование?
– Не знаю, не интересовался. Но выяснить можно. В крайнем случае спрошу капитана Баркова.
– Кто это?
– Наш ветеран. Технарь.
– Попробуйте, только аккуратно.
– Постараюсь. Можно еще вопрос?
– Задавайте.
– Скажите, почему вы мне сразу доверились? Без проверки?
– Почему сразу? – спросил Кесоян, вставая. Он подошел к железному шкафу, открыл дверцу и извлек оттуда автомат Калашникова со складным прикладом.
– Какая марка?
– АКМС, – определил Елизаров.
– Так вот, дорогой, он куплен за десять тысяч у одного человека…
– Все, – сказал Елизаров. – Вопросов нет.
Арам Осоян приехал в Москву в дурном настроении. В электричке к нему подсел старичок – тщедушный, с узким венчиком жидких седых волос вокруг восковой лысины. Посмотрел на могучие плечи Арама, на его пышную «кастровскую» бороду и спросил:
– Я рядышком с вами, можно?
– Почему нэт? – сказал Арам. – Садыс.
– Как же нынче без спросу? – с притворной смиренностью сказал старичок и хитро посмотрел на пассажиров, сидевших на соседней скамье. – Вдруг эта скамейка целиком принадлежит суверенной свободной Армении, а я на нее своим русским задом…
