В роли Ивана Сусанина выступил мужчина, чей зад возвышался над капотом потрепанных «Жигулей» первой модели.
Задница, согреваемая весенним солнцем и одетая в потрепанные серые брючки, сообщила ей густым мужским басом, что если она поедет в том же направлении – вот уж у человека глаза на одном месте; не поворачиваясь, знает, кто куда едет, – то вторая улица, что будет пересекать ту, по которой она сейчас едет, и будет 3-й Малый проезд.
Поблагодарив объект за информацию, она вдавила педаль газа. Какой приветливый, какой внимательный, уважающий себя и собеседника российский обыватель!
Поднявшись выше, Дарья действительно обнаружила так необходимый ей проезд. Данилова миновала интересующий ее дом, увидела на посеревшей от времени деревянной калитке навесной замок и решила остановиться чуть поодаль.
В момент, когда Дарья увидела Сорокину, ей сразу стало понятно, что это именно та женщина, о которой говорил пьяненький Алексей Павлович. Высокая и стройная, с привлекательной мордашкой девица несла в каждой руке по пухлому пакету. Дарье показалось, что она вполне могла бы подружиться с этой девушкой. Такое бывает время от времени. Встречаешь человека, он не произнес ни единого слова, а ты уже чувствуешь, ты знаешь, что именно с ним или с ней ты с удовольствием посидел бы в компании или пошел куда-нибудь.
Как только красавица прошла мимо ее машины, Дарья покинула салон.
– Вы Сорокина? – окликнула она девушку, одетую в сиреневый свингер и высокие сапоги.
Красавица остановилась, чинно развернулась к ней и согласно кивнула головой.
– Да, это я.
– Можно мне с вами поговорить? – спросила Дарья, сокращая расстояние.
– А что такое? – в глазах девицы промелькнула искорка беспокойства.
– Вы работали у Виктора Валентиновича Иванова?
Вера сразу помрачнела, развернулась и пошла к своей калитке.
– Погодите, – Дарья ускорила шаг. – Я просто хотела поинтересоваться… Понимаете, мы были друзьями с Виктором.
– Да? И насколько близкими? Впрочем, мне это безразлично, – тон, которым она говорила, подтверждал ее слова.
– Вы долго работали у него?
Сорокина стала возиться с замком.
– Люди сейчас на одном месте не задерживаются. Все чего-то ищут, особенно молодые. Мало работала.
– Да-да, – поспешила согласиться Данилова.
Она надеялась, что разговор разгорится, подобно костру, надо будет только подбрасывать слова-дровишки, и дело пойдет.
– Знаете, в последнее время, когда мы были с Виктором вместе, я стала замечать за ним странности в поведении, – Дарья стремилась заглянуть собеседнице в глаза, а та, наоборот, прятала их от нее и пыталась как можно быстрее скрыться за спасительной калиткой, но навесной замок, висевший на ней, никак не позволял ключу проворачиваться. – Может, он чем-то болел и скрывал от меня? Я хотела поговорить с вами, вы как личный секретарь могли бы развеять мои сомнения.
– Если вы были так близки с ним, так почему же вы не на похоронах? – ключ продолжал сражение с замком.
– Причина в его матери. Она меня просто ненавидела.
В этот момент замок сдался, но последняя фраза, брошенная Дарьей, изменила ситуацию в ее пользу.
– Как ни странно, меня тоже. Я Вера, а как тебя зовут?
– Даша.
Две красивые женщины стояли и смотрели друг на друга. Наконец Сорокина дрогнула.
– Заходи… Все мы, бабы, стервы, как поется в одной песне, правда? – крашеная блондинка бросила пакеты на стол, стоящий посреди кухни. На свет вывалились ветчина, копченая колбаса, сыр и другая снедь.
«Не голодает. Холодильник и плита современные, на полу дорожки, стенка на кухне из натурального дерева. Глядя на дом снаружи, не скажешь, что здесь так уютно, а по местным понятиям и зажиточно. На что? На зарплату секретарши?»
– Говорите, она вас ненавидела? А меня она вчера в первый раз в своей жизни увидела и тут же уволила.
– У нее столько власти? – Дарья приметила мужские ботинки в коридоре и потертую кожаную куртку на вешалке.
– После смерти сына у нее на руках семьдесят процентов акций фирмы. Теперь будет вертеть людьми, как ей заблагорассудится, сволочь.
– Да. У нее с головой не все в порядке. Но Виктор никогда не говорил, что у него есть своя фирма. Сказал лишь, что президент ассоциации… дальше я не помню.
– Это для отмазки. У Вити был свой бизнес. Он торговал бензином. Не хило, правда?
– То, что он крутой, я сразу поняла.
– Смотрю я на тебя и думаю, что у Вити со вкусом все было в порядке. Хороших он себе женщин находил, только никого счастливыми не делал. И ты, вижу, тоже маешься. Неужели влюбилась?
– Знаешь, я как узнала о смерти, всю ночь плакала. Мы знакомы были всего ничего. Но я не могла смотреть, как он мучается: то веселый, то хмурый, то подавленный, то заражается оптимизмом. Может, он болел, а, Вера?
Сорокина вздохнула, предложила Дарье бутылочку кока-колы. Та не отказалась.
– Ты не огорчайся, – блондинка сняла с себя кофту и осталась в простенькой футболке. – Таких мужчин редко встречаешь, я имею в виду его материальное положение. Но все равно можно найти.
«Кому ты рассказываешь, дура».
– У меня сейчас никого нет, – сказала Дарья. – А у тебя как на этом фронте?
Сорокина улыбнулась, но, так ничего и не сказав, перевела разговор на другое.
– Говоришь, ненавидела тебя Лидия Яковлевна? Может, это потому, что мы с тобой одного поля ягоды?
«А вот это вряд ли».
– Может быть. Сегодня я зашла к Виктору на работу и встретила там какого-то нагловатого светловолосого типа.
– А, Ле-е-еша, – протянула она. – Леша у нас одно время был мальчиком для битья. Провинился перед шефом…
– И что же он такого сделал?
– Что сделал? Зажал меня, начал лапать, я уж и дать ему была готова… Слушай, – она выбросила вперед руку, как бы останавливая невидимый напор, – ты только не обижайся, может, тебе неприятно это слышать, но я говорю как есть. Мужчинам и женщинам надо время от времени выпускать пар. Природа. В общем, вошел Витя, увидел, что покусились на его собственность, увольнять Лешу не стал, но после этого случая наш Леша из дерьма не вылезал, то командировки, то сверхурочные. Зарплату он ему не понизил, как раз наоборот, но человек зашиваться стал. Он, наверное, дома даже жену… усладить не мог. Дарья заставила себя улыбаться.
Полученная информация заставляла пересмотреть ранее составленную характеристику покойного. Он был не только странен в своем поведении, но, кроме всего прочего, и намеренно жесток. Не увольнял, не понижал в должности, а долбал тяжелым трудом. Наверное, Леша сидел на месте шефа и так отмечал его смерть. Для кого горе, для кого праздник.
– Ты сказала, мол, до поры до времени. Что, потом случились перемены?
– Потом Леша стал расти. Не знаю, с чего бы это. Добрался до зама. Ты спала с ним?
Вопрос таил в себе подвох. Двум женщинам, переспавшим с одним и тем же мужчиной, как бы и разговаривать особо не о чем, но если разговор зайдет о достоинствах и недостатках самца, в этом случае можно сильно проколоться. Подловить Дарью после утвердительного ответа ничего не стоило. Пришлось сказать:
– Не успела, но очень хотела.
– Я когда хочу, трусы сама снимаю, – отреагировала Вера с некоторой наглецой. – Прости меня, я немного прямовата и груба. А может, у него на тебя сил после меня не оставалось?
Дарья теперь, дело ясное, должна была очень обидеться и заткнуться. Пришлось. Сама себе такую роль выбрала.
– То есть он не болел.
– Нет-нет, ничего такого. Он был здоров как бык. Поверь, я-то знаю. На себе все испытывала.
– Может, я зайду к вам еще как-нибудь?
– А зачем?
«Чтобы дать тебе под зад, брехушка. Шеф сидел на игле, а ты не знала. Зачем ты врешь, беби?» Дарья вышла на воздух.
«Болел, не болел. Что из этого можно выудить? Иванов не страдал безденежьем. И вообще, где он покупал героин?»
Дарья засунула в рот подушечку «Стиморола», однозначно без сахара. После чего села в машину и запустила двигатель. Можно было бы и постоять у дома Сорокиной, но слишком уж у нее приметная тачка. Давать повод для беспокойства бывшей секретарше Иванова ей не хотелось.
Заявиться на поминки? Но она не проводила покойного в последний путь. Как после этого прийти и сесть за стол?
Сглотнув сладкую слюну, она почувствовала, что надо бы наполнить желудок чем-то более питательным, нежели замешенной в далекой Дании подушечкой.
Поглядывая по сторонам и стараясь обнаружить какую-нибудь забегаловку, Дарья катила в сторону центра. Размышляя над тем, сколько денег было у Иванова, она пришла к выводу, что никак не меньше ста тысяч долларов. Его мать без колебаний отдала ей две тысячи, фирма снимала весь этаж здания. Аренда стоила немалых денег. Секретарша, заместители, рядовые сотрудники, которых человек пятнадцать, не меньше. Вера обмолвилась, что он занимался бензином. Нет, пожалуй, сто тысяч – это не столь уж и много. Его машина тянула не меньше чем на пятьдесят кусков. Раз у него были дела на рынке топлива, можно предположить, что покойник тянул на все триста тысяч. Сумма ей понравилась – триста штук баксов. При случае надо бы узнать, сколько на самом деле.
