Фрэнк замолчал, снова вспоминая о Розмари.
— Не знаю, как ты, а я так точно скоро буду дома, — сказал вдруг Даллас, как-то странно взглянув на Фрэнка.
— И как же ты собираешься туда попасть? — спросил его Фрэнк, словно бы не понимая, на что намекает Даллас.
— Есть один путь, — сказал Даллас. — Если ты и в самом деле серьезно, то могу рассказать, а если нет, то, сам понимаешь, лучше уж я промолчу.
Фрэнк ничего не отвечал, хотя Даллас с нетерпением ждал, конечно же, его ответа. Леоне не был готов к такому повороту. Конечно, мысль о побеге посещала и его, но он не ожидал, что Даллас уже решился. Но, вспомнив вновь все передуманное на эту тему в камере и еще раз придя к выводу, что лучше уж ему перетерпеть, переждать, тем более, что Драмгул вроде перестал на него охотиться, Леоне ответил Далласу честно.
— Знаешь, — сказал он, — пока все вроде терпимо. Наверное, я лучше отсижу.
— А Грейвс? — спросил Даллас. — Не боишься, что он тебе отомстит?
— Но его что-то не видно, — сказал Фрэнк. — Да я думаю, что он уже забыл о той истории.
— Грейвса не видно, потому что он все же угодил в карцер. Не из-за тебя, конечно. Но опять его Брэйдон застукал, на этот раз с вещественными доказательствами. Что-то с марихуаной. Но, — продолжил Даллас, — Грейвс скоро выйдет.
— А ты… — помедлил Фрэнк, — когда собираешься?
— Не знаю, — сказал Даллас, понимая, что речь опять зашла о побеге. — Компаньон нужен. Такое дело здесь лучше бы затевать вдвоем.
— Да нет, — сказал Фрэнк. — Я все же, наверное, пока пас.
18.
Несколько дней ничего не происходило. Шесть проверок каждый день, завтрак, обед и ужин, работа в котельной. После вынужденного безделья Фрэнку даже нравилось, что нашлось хоть какое-то дело. Конечно, страстью его были моторы, но с моторами не получилось так что Фрэнк довольствовался тем, что починил манометр в бойлерной да подправил дверцу топки. Это была как бы работа для души, потому что все основное время Леоне тратил на то, чтобы набросать лопатой уголь в тачку, подвезти ее к топке, высыпав в кучу, из которой потом надо швырять другой лопатой уголь в огонь, следя за температурой в контрольной трубе. Иногда заходил Даллас, но больше о побеге они не заговаривали. Даллас снова стал каким-то скользким, не в меру смешливым, и часто Фрэнку казалось, что во всем его поведении, начиная от манер и кончая тембром голоса, проскальзывает какая-то фальшь. Но Фрэнк обычно отмахивался от подобных ощущений. Мало ли у кого какие повадки и манеры. Даллас же делом доказал — и не раз, что он друг Леона. Он даже доверился Фрэнку, рассказав о своей задумке.
Грейвса выпустили через неделю. Фрэнк сразу увидел его в столовой. Та же синяя куртка, те же узкопосаженные, налитые злобой глаза.
— Вон он, — сказал как-то странно Даллас, обращаясь к Леоне. — Смотри.
— Чего я там не видел, Грейвса что ли? — спокойно сказал Фрэнк.
Они проходили с подносами, набирая себе разные блюда. Фрэнк взял себе салат из помидоров, а Даллас — из огурцов.
— Красное любишь? — попытался пошутить Даллас, оглядываясь на Грейвса.
— А ты — зеленое? — рассмеялся Леоне.
Они прошли ко вторым блюдам, и каждый себе взял по бифштексу. На первое Фрэнк попросил себе рассольник, а Даллас — перловый суп. Прибавив по стакану компота, они направились в зал, но почти все столики были заняты.
— Чего встали? — грубо сказал им один из охранников. — Проходите, не задерживайтесь.
— Пойдем вон туда, — сказал Даллас, кивая на незанятый стол, за которым сидел какой-то парень.
Они подошли с подносами и стали расставлять тарелки, которые набрали на раздаче. Парень был «свежий», как здесь говорили, то есть появившийся недавно, новичок. И как всякому «свежему» ему полагалась «прописка». Очевидно, его уже несколько раз тыркнули или толкнули, потому что он посмотрел на подошедших Фрэнка и Далласа откровенно враждебно. Но было все же во взгляде парня, да и во всем его облике что-то, что заставило Леоне сразу почувствовать симпатию к этому новичку. Чувство собственного достоинства светилось в этом взгляде, и Фрэнк, для которого независимость всегда была превыше всего, сразу оценил этот взгляд. Парень был еще молод, на вид — не больше лет двадцати, невысокого роста, черненький, острый подбородок и курносый нос. Что-то было мальчишеское, задиристое в этой физиономии, и Фрэнку это тоже понравилось. Леоне и Даллас составили уже почти все тарелки, как вдруг сбоку к ним подошел какой-то ублюдок и буквально выхватил тарелку с бифштексом у парня из-под носа.
— Ну ты, скотина! — крикнул ему парень, выдергивая из его рук тарелку.
— Возьми мою, — сунул ублюдку в руки Фрэнк свою. — Я не голоден.
Ублюдок, судя по его взгляду, уже собиравшийся затеять драку, был явно не готов к такому повороту событий.
— А ты кто? — опешив, спросил он Фрэнка.
— Да никто. Я на диете, — сказал ему Фрэнк. — Возьми.
Ублюдок взял тарелку Леоне и отошел.
— Как тебя зовут? — обратился Фрэнк к новичку.
— Какая разница, — ввернул, похохатывал Даллас. — В таком заведении, как это, имя не нужно человеку.
— Ну, если не нужно имя, — враждебно посмотрел на Далласа парень, — то можешь называть меня убийцей.
— Сам придумал или кто подсказал? — снова захохотал Даллас.
— Слушай, я могу называть себя, как хочу, понял? Это мое священное право, — ответил тот.
— Значит, убийца? — усмехнулся Фрэнк. — Ну хорошо, о'кей. Меня зовут Фрэнк, а его — Даллас.
— Ну что, убийца, видно, нравится тебе здешняя жратва, раз не хочешь отдавать? — сказал Даллас.
— Слушай, дай поесть спокойно, — ответил ему парень. — Чего ты ко мне привязался?
— Здесь, в тюрьме, такие порядки, — сказал ему примирительно Даллас. — Того, кто приходит с воли, в первые дни каждый имеет право обидеть, толкнуть или даже отнять что. А ты должен терпеть. Потом сам отыграешься на тех, кто придет после тебя.
— А если я не хочу играть в такую игру? — спросил парень.
— Не хочешь — заставят, — сказал Даллас.
— Зря ты отдал ему свою тарелку, — обратился парень к Фрэнку, не обращая внимания а слова Даллас;
— Может, и зря, — сказал Фрэнк.
— За тем ублюдком, который сюда подходил, — сказал Даллас, — уже числится одно мокрое дело, которое он прямо здесь заделал, в тюрьме.
Оторвавшись от своей тарелки, Фрэнк огляделся по сторонам и неожиданно встретился взглядом с Грейвсом, который, казалось бы, только и ждал, когда Фрэнк посмотрит на него. Что-то странное было во взгляде Грейвса, словно он говорил: «Смотри, что сейчас произойдет». И в самом деле в глубине зала поднялся невысокого роста зэк с каким-то отрешенным выражением на сером землистом лице. Опустив правую руку в карман он быстро пошел по направлению к раздаче, где уже толпилась вторая смена. Зэки ходили между столиков, забивая себе места. Столик, за которым сидели Фрэнк, Даллас и их новый знакомец тоже находился недалеко от раздачи, и Фрэнку показалось, что невысокий зэк направляется именно к ним. Леоне снова посмотрел на Грейвса. Грейвс все также, как гипнотизер смотрел на него. Зэк быстро приближался. Словно бы печатью смерти было отмечено его лицо. В зале было по-прежнему шумно и только два человека знали, что сейчас произойдет нечто ужасное. Леоне был третьим, кто догадывался.
— Приготовься, — сказал он новичку.
— Что? — не понял тот.
— Приготовься вскочить на ноги по моему сигналу.
— Слушай, — сказал, поднимая на него взгляд, парень. — Никто никогда не говорит мне, что надо делать, понял? И я никогда не прислушиваюсь ни к чьим советам.
Зэк, который приближался к их столику, неожиданно повернул и, проходя мимо высокого сутулого парня, изогнувшегося словно вопросительный знак над своей тарелкой и с жадностью посылающего ложка за ложкой горячий суп в свей маленький рот, вонзил ему в спину острое длинное шило, которое выхватил вдруг из кармана. Сутулый вскрикнул от боли и отпихнул от себя тарелку, которая обрызгала сидящих напротив него. Сам он рухнул головой на стол и суп, еще непроглоченный им, медленно вытек из его раскрытого рта. Нападавший мгновенно скрылся в толпе, так, что никто не смог бы сказать, кто же это сделал. Леоне снова взглянул на Грейвса. Тот все также, словно удав, смотрел на него. «Понял, что я могу?» — как будто прочел в его взгляде Леоне.
Смотри, это же того сутулого подкололи, — закричал Даллас, — из-за которого Грейвс в карцере сидел!
Вокруг закричали и загалдели. Раздались свистки охраны. Заревела сирена, и ворвался дежурный наряд с дубинками. Тех, кто был в этот момент на раздаче, стали обыскивать. Сутулый лежал по-прежнему головой на столе, неподвижно глядя в опрокинутый им же стакан. Наконец его подняли и унесли. В дверях он вдруг очнулся и что-то бессвязно прокричал, очевидно, какие-то ругательства. Впрочем, было так шумно, что никто, кроме тех, кто был в непосредственной близости, не расслышал ни слова. Многие из тех, кто были в столовой, посматривали на Грейвса. Однако, теперь он невозмутимо и сосредоточенно ел.
