Они нормально вышли из банка, поняли, что машины нет, остановили проезжающую «Мазду» и вышвырнули ее хозяина, но не проехали и пятнадцати метров. У перекрестка машина заглохла и встала как вкопанная. Хозяин «Мазды» тут же вытащил из кармана сотовый телефон, и вскоре неудачливых грабителей гоняли внутри квартала, как зайцев. В конце концов они заперлись внутри пустого по субботнему времени детского сада и взяли в заложники его сторожа.
Переговоры вел самый главный. Непонятно, кем он себя возомнил, но единственным его требованием было отдать водителя в обмен на сторожа.
– Отдайте моего другана! – орал он через железную дверь. – Я знаю, вы его взяли!
Начальник УВД на соглашение не пошел и послал на захват ОМОН, но, по сути, омоновцы опоздали. Когда они ворвались в детский сад, то обнаружили только трупы двух грабителей и сторожа. Главарь вместе с кассой ушел через подвал вдоль проложенных под землей труб теплоснабжения.
Он прополз восемнадцать метров и задохнулся в двух метрах от люка. Как сказали эксперты, в подземных коммуникациях оказалось слишком много метана. Запредельно много…
Но мораль, в общем-то, была не в этом. Пойди начальник УВД на тот обмен и верни «другана» в надежде спасти хоть одну человеческую жизнь, в детском саду просто стало бы на один труп больше. Логика у главаря была простая – чем меньше живых свидетелей, тем лучше.
Где-то далеко сбоку громко треснула ветка, и отец Василий насторожился. Снова послышался легкий треск, и священник понял, что, пока он тут слушает все, что ему втирает Тихон, два его помощника идут стороной, чтобы напасть с тыла.
«Осел! – ругнул он себя. – Совсем нюх потерял!» Он тихо отступил назад и, пригнувшись, пошел вверх по лощине, туда, где услышал треск.
– Ты слышишь меня, поп?! – кричал Тихон. – Отдай мне Мамая и катись, куда хочешь!
«Он опытнее, чем я думал, – признал священник. – Простой браток сразу ломанулся бы выручать Пекаря, а этот все просчитывает. И кричит громко, чтобы я тех двоих не услышал…»
– Давай поговорим! – продолжал отвлекать его внимание Тихон.
Отец Василий скользнул в тень деревьев и побежал. Метров через десять он остановился и прислушался – ни треска веток, ни запаха сигарет.
«Курил только Тихон, – подумал он. – Тоже внимание отвлекал?»
Под ногой хрустнула ветка, и отец Василий пригнулся и почувствовал, как прострелило отвыкшую от таких движений поясницу. В этот момент он искренне пожалел, что забросил упражнения на гибкость, заменив их простыми деревенскими радостями вроде баньки да проруби.
– Стоять, поп! – услышал он сзади и резко развернулся. Прямо в лоб ему был нацелен большой черный пистолет, он таких прежде и не видел.
– Что вам надо? – хрипло спросил он, скользнув глазами по сторонам. Пистолет держал сухой широкоплечий мужик, а справа, ухмыляясь, подходил второй – поплотнее и, похоже, покрепче.
– Руки! – потребовал широкоплечий, и отец Василий послушно поднял руки вверх.
– Перед собой! – пояснил широкоплечий, и отец Василий послушно вытянул руки прямо перед собой.
На запястьях матово блеснули так и не снятые браслеты от прежних наручников, и широкоплечий усмехнулся и ехидно переглянулся со вторым.
– Не повезло батюшке!
Это была ошибка. Едва он отвлекся, отец Василий рванул вперед и, перехватив сжавшую пистолет кисть, в доли секунды вывернул ее и вырвал оружие.
Мужик охнул, уже в следующий момент получил рукоятью в темечко и безжизненным мешком повалился на землю.
– Нокаут, – зафиксировал священник и, перепрыгнув через тело, оказался глаза в глаза со вторым.
Бандит явно был в шоке. Он словно проглотил язык и с ужасом смотрел в дерзкие глаза провинциального попа.
– Жить будем или кричать? – поинтересовался отец Василий и, не дожидаясь ответа, ударом в горло вырубил и второго. Затем он, бросив пистолет, вытащил из-за пазухи моток веревки, стремительно обоих связал и почти бегом направился в сторону Тихона. Тот еще кричал.
– Выходи на полянку, поп! Или хочешь, я выйду! Хочешь?! Давай поговорим! – громко убеждал он темное лесное пространство. – Я тебе верю, ты ведь умный мужик…
Отец Василий ускорил ход, взял чуть левее голоса, обошел Тихона сзади и вскоре увидел спину главаря. Тот время от времени затягивался и снова продолжал убеждать.
– Давай поговорим! Будь же ты мужиком!
Некоторое время священник стоял и слушал, а потом сунул правую руку под обрывки рясы, оттопырил указательный палец и шагнул вперед.
Старший оглянулся, когда до него оставалось метров пять.
– Повторяешься, Тихон, – улыбнулся священник и еще сильнее оттопырил палец под рясой.
Старший дернулся, сунул было руку в карман, но, наткнувшись взглядом на что-то, торчащее под рясой, проглотил слюну и выставил ладони вперед.
– Спокойно, братан, спокойно, – сказал он. – Все нормально…
– Да ну?! – удивился отец Василий. – Ты, кажется, поговорить хотел? Так я пришел. Говори.
– Мне Мамай нужен, – жалобно улыбнулся Тихон, потихоньку сдавая назад. – Отдай мне Мамая.
– А зачем тебе Мамай? – снова сократил расстояние между ними священник.
– Он мне бабки должен, – растерянно выпалил Тихон.
– Умнее ничего не придумал?
Тихон сморщил лоб. Он не ожидал увидеть отца Василия прямо перед собой и теперь не знал, что и соврать.
– Ты мне на фиг не нужен, отец, – еще раз жалобно улыбнулся он и снова сдал назад, подальше от этого взбесившегося попа.
Священник сделал еще два шага вперед, когда услышал позади себя треск сушняка. Это была новость!
– Руки вверх, сучара! – раздался сзади визгливый голос Мамая.
Отец Василий вздохнул и поднял руки. Мамай знал, что он безоружен.
– Ты все-таки перекинулся! – усмехнулся священник. – Прямо гений политики!
– Не свисти, мусор! – нервно откликнулся сзади Мамай, а главарь сглотнул слюну и пошел им навстречу.
Тихон ударил его рукоятью пистолета – зло, с расчетом выбить зубы, но в самый последний момент отец Василий повернул голову, и удар прошел вскользь, по губам.
– Ты звал, я пришел, – облизнул теплую кровь на лопнувшей губе отец Василий. – Говори, я слушаю.
– Крутого из себя строишь?! – нервно засмеялся Тихон.
– Просто хочу послушать, что скажешь, – еще раз облизнул губу священник.
– Ты покойник, мусор, – сузил глаза Тихон.
– А ты, я вижу, видиков насмотрелся, – улыбнулся отец Василий. – Человеческую жизнь ни во что не ставишь…
– Ладно, заткнись, – зло распорядился Тихон и глянул чуть в сторону от него. – Где остальные?
– Пекарь и Шнобель на той стороне оврага лежат, – отозвался за спиной священника Мамай.
– Живые?
– Вроде живые.
– Ладно, – помрачнел Тихон и уперся взглядом в священника. – С ними – потом. Что мне с тобой делать?
– Ты сказал, отпустишь, – напомнил отец Василий. «Тихона-то я отсюда достану, – прикинул он. – Впритирку, но достану. А вот этот поганец за спиной некстати торчит…»
– Мало ли что я говорил, – усмехнулся Тихон. Было видно, как он доволен поимкой.
– Не отвечаешь… за базар, – с сожалением покачал головой священник.
– Твое дело – телячье! – огрызнулся Тихон. – Стой и не бзыкай!
Все могло обернуться и по-другому. Но отец Василий ни на секунду не пожалел, что не собрал пистолеты. Он знал, как просится оружие в бой, как тоскует оно по теплому человеческому телу, как любит толчки покидающей артерии крови. Он мог не выдержать этого соблазна, а вколоченные годами тренировок навыки, когда каждая клеточка тела знает, что она будет делать через несколько сотых секунды, могли выйти боком. Тело просто сделало бы все автоматически.
– Сдайся, Тихон, – внезапно предложил священник. – Не гневи бога. Ты и так запутался – дальше некуда.
Тихон задрал брови вверх и… захохотал.
– Ты мне предлагаешь сдаться?!
– Пока еще не поздно, Тихон… Хватит, завязывай.
– Ты за кого себя держишь, поп?! – ткнул ему стволом в лицо главарь. – Ты что о себе возомнил?!
«Нет, это не бандит! – окончательно уверился отец Василий. – Под бандита косит, но сам – не из этой среды…»
– Щас курок нажму, закопают тебя в этой яме, и ни одна собака не узнает, – гоголем распрямил грудь главарь. – Ни один легавый!
– Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано, – тихо сказал отец Василий.
– Да ну?! – захохотал Тихон. – А я и не знал! То-то я до сих пор на свободе гуляю! Мамай! – крикнул он своему подручному. – Кончай его! Хватит! Отец Василий почувствовал, как ствол уткнулся ему между лопаток, но стрелять Мамай не решался.
– Давай, сынок! – подбодрил его Тихон. – Мочи его! А я посмотрю, прощать тебя или нет.
Это был его промах, не следовало этого говорить сейчас. Отец Василий почувствовал, как дрогнула рука Мамая и медленно пополз вдоль спины ствол. Парень опускал пистолет. Время словно замедлило ход. Отец Василий, не оборачиваясь, поймал рукой пистолет за ствол, плавно отошел в сторону и самым кончиком ступни уделал Тихона в подбородок.
