— Чего ж так? — удивился Грядко. — Вроде бы не мальчик безусый, пора бы завести берегиню домашнего очага.
— Да после училища не успел, а на Балтике не до того было. Следовало ставить командирский голос и авторитет. После война, потом тюрьма. Вот так и хожу в холостяках.
— Ясно, — кивнул головой замполит, понимая, что сморозил глупость. И, чтобы замять свою неловкость, неожиданно предложил: — Хотите посмотреть наш пистолетный тир? Там как раз сейчас находится инструктор.
— С удовольствием, — сразу же согласился Денис, он действительно соскучился по оружию и с большой радостью окунулся бы в мир стрельбы, грохота, огня и аромата сгоревшего пороха.
Пистолетный тир находился под землей, и для того, чтобы туда попасть, нужно было спуститься по бетонной неширокой лестнице, ведущей в каземат, пройти через тяжелые бронированные двери, затем по длинному коридору с тусклыми настенными светильниками. Подземный каземат напомнил Денису декорации к шпионскому сериалу «Семнадцать мгновений весны», и черная форма морпехов как нельзя лучше подходила к обстановке. Только вот старший лейтенант не ощущал себя штандартенфюрером Штирлицем.
Помещение тира оказалось совершенно отличным оттого, что Давыдову приходилось видеть раньше. Вместо привычно оборудованных стрелковых позиций и удаленных на двадцать пять метров мишеней пол тира был выложен борцовскими матами, а восемь ростовых мишеней были почему-то беспорядочно выстроены по всему помещению на расстоянии друг от друга в несколько метров.
Возле тира офицеров встретил высокий, коротко стриженный мужчина в спортивном костюме фирмы «Рибок».
— Знакомьтесь, — представил офицеров друг другу подполковник Грядко. — Инструктор стрелковой подготовки и прикладной акробатики майор Кравец, а это командир первой роты.
— Юрий. — Майор протянул Давыдову руку.
— Денис, — в свою очередь представился старший лейтенант.
— Юрий Владимирович к нам откомандирован из Главного НИИ Министерства обороны по физической культуре для оттачивания новой методики, — не без гордости сообщил новичку замполит.
— И в чем же заключается этот метод? — не удержался от вопроса Денис.
— Разведчик должен владеть различными видами огнестрельного и холодного оружия, — с готовностью стал объяснять Кравец, голос его звучал ровно, сразу чувствовалось, что инструктор больше ученый, чем офицер. Его манера излагать походила на лекцию или доклад. — К тому же, учитывая специфику действий фронтовой разведки, следует признать, что стандартный подход к стрельбе из пистолета не подходит. Пришлось разрабатывать методу, сочетающую в себе симбиоз стрелковой подготовки оперативников СМЕРШа времен Второй мировой войны, диверсантов абвера и добавить элементы из метод современных спецслужб. Впрочем, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Прошу. — Кравец указал в сторону кабины, отгороженной от тира бронированным стеклом.
Такого Денису действительно видеть еще не приходилось. Инструктор отстрелялся за считаные секунды, причем все выстрелы были произведены в движении. Он поражал мишени с разворота, в положении полуприседа, лежа с откатом с разных рук. Это было то, что могло пригодиться разведчику в бою, когда неожиданно сталкиваешься с противником, что называется, нос к носу. И выжить можно только одним способом — убить врага первым, при этом ни разу не подставившись под его выстрелы.
— Ну как? — выйдя за перегородку, спросил Кравец. Вопрос был обращен не замполиту, а новоприбывшему офицеру.
— Впечатляет, — честно признался Давыдов.
— Ну, если появится желание освоить нашу методу, милости прошу. Потому что я сюда откомандирован всего на полгода и перед возвращением должен подготовить группу инструкторов.
— Значит, можете меня уже зачислить на курсы повышения стрелковой квалификации, — улыбнулся старший лейтенант…
Но настоящий сюрприз ждал Дениса уже после того, как подполковник Грядко решил ему показать арсенал школы. Главным оружейником оказался старый знакомый Давыдова по чеченской войне прапорщик Раскола, старшина его роты, который был тяжело ранен в боях под Бамутом и отправлен в тыл. И с тех пор о нем не было ни слуху ни духу.
— Степаныч! — увидев круглую физиономию, украшенную пшеничного цвета усами, не удержался от возгласа Денис.
Занятый заполнением рабочего журнала, прапорщик отложил ручку и поднял на вошедших в его «царство» глаза. Увидев первым вошедшего замполита, как положено, вскочил, вытянувшись во фрунт, потом перевел взгляд на спутника Грядко, и его усатая физиономия растянулась в довольной улыбке:
— Товарищ старший лейтенант.
— Так вы знакомы? — удивился подполковник.
— Так точно, вместе воевали, — за двоих ответил Раскола.
— Очень хорошо, — обрадовался замполит. — Мне сейчас заступать в наряд, а ты, Иван Степанович, проводишь боевого товарища в наше общежитие.
— Не вопрос, — кивнул прапорщик.
— Вот и договорились. — Козырнув, Грядко покинул арсенал, оставив однополчан наедине.
— Ты как здесь очутился? — сразу же набросился на бывшего старшину с расспросами Давыдов.
— Пуля, которую я поймал под Бамутом, продырявила мне легкое. Эскулапы меня, конечно, заштопали, но для службы на Севере стал непригоден. Сперва вернули на Балтику, но там для меня климат оказался гнилой, чахнул от сырости. Уже думал увольняться, да здесь место подвернулось.
— Значит, снова вместе будем служить, — обрадованно произнес Денис.
— Выходит, что так, — кивнул Раскола, только радости в его голосе старший лейтенант не услышал.
— Может, обмоем такое счастливое совпадение, — неуверенно предложил Денис, помня, что человек раскрывается легче всего за дружеским застольем.
— Нет, — решительно отказался прапорщик. — Не до того мне сейчас, Дэн.
— Что так, проблемы?
Иван Раскола несколько секунд смотрел на своего бывшего ротного, потом, будто решившись, заговорил:
— Горе у меня, Денис, большое горе. Сын мой, Леха, в четвертый класс ходит. Несколько дней назад жена нашла у него папиросу, заряженную «дурью». Я, конечно, первоначально всыпал ремня, а потом стали разбираться. Оказывается, в его школе многие наркотиками увлекаются, и не только «дурью». На следующий день Татьяна в школу пошла и прямиком к директору, дескать, так, мол, и так, а он испуганно смотрит и только плечами пожимает.
А когда она домой возвращалась, ее недалеко от школы догнали два бугая, прижали к стене и говорят: «Ты чего это, кошелка, язык распустила? Хочешь, чтоб тебе его подрезали? Так это мы живо». В общем, домой Таня пришла сама не своя, я ее потом два часа валерьянкой отпаивал. Вот, теперь с завтрашнего дня иду в отпуск, буду своих пацанов в школу сопровождать. Пусть эти бугаи мне попробуют что-то сказать. Я им живо покажу, как языки нужно подрезать вместе с головой.
Прапорщик замолчал, а Денис неожиданно вспомнил слова Бережного и про себя подумал: «А ведь прав милицейский полковник, бандит потерял страх перед законом. Потому и беспредел».
— Я Лехе сказал, — скрипнув зубами, продолжил прапорщик, — если он, стервец, не будет жить по-человечески, то я с ним поступлю, как Тарас Бульба со своим сыном. Сам породил, сам и убью…
— Такой маленький, — проведя рукой по отполированной поверхности защитного пенала, произнес на арабском языке с нескрываемым восторгом мужчина в белой одежде свободного покроя, — такой ласковый. — Подушечки пальцев нежно погладили хромированное покрытие, и тут же рука дернулась, как от удара электрического тока. — И такой страшный, как джинн из лампы Аладдина. Если его выпустить из своего убежища, он может страшных дел натворить.
— Для этого его и создавали, — меланхолично ответил Мустафа Девлин, разлегшись среди подушек на ярком ковре и время от времени прикладываясь к чубуку золоченого кальяна, табак в котором был смешан с доброй порцией опиума. Как истинный мусульманин, Мустафа совсем не употреблял алкоголь, но время от времени снимал напряжение наркотиками. А после афганского сафари, хоть все и прошло без малейших осечек, требовалось расслабиться.
Задерживаться в Пакистане с ядерным зарядом боевики долго не могли, впрочем, в этом не было необходимости. Их встретили на границе, и проводник, высокопоставленный чин военной полиции, доставил группу на военно-воздушную базу, где уже стоял «под парами» транспортный самолет.
Четыре часа, и «Атлантик» с эмблемой ВВС Пакистана приземлился на военном аэродроме Саудовской Аравии. Дальше путь Девлина и его боевиков лежал в глубь страны, в самое сердце Аравийской пустыни, чтобы скрыться от посторонних глаз в тени одного из немногочисленных в здешних местах оазиса.
