Сразу двинул на кухню, к холодильнику. Достал с верхней полки холодную бутылочку пива «Хайнекен» и открыл, привычно сдернув крышечку толстым золотым кольцом с рубином. Этому трюку он научился еще пацаненком в школе. Однажды он увидал, как его тогдашний кумир, второгодник и пофигист пятнадцатилетний Генка Мякиш, откупоривает «Жигулевское», поддевая зазубренный край крышки стальным кольцом, которое носил на среднем пальце…
С тех пор утекло много воды. И пива. И крови. Теперь, двадцать лет спустя, его называли уважительно: либо Александром Алексеевичем, либо господином Степановым. Либо совсем просто – Шрам. Но такое обращение могли себе позволить только свои. Те, кто знал, что, едва окончив десятилетку, он стал одним из самых отчаянных и крутых бандитских вожаков северной столицы, участвовал в десятках разборок и в одной из них его полоснули пером по щеке, оставив навсегда несмываемый след боевой доблести, за что и получил он свою грозную кликуху. А после первой отсидки Шрам заделался авторитетом Выборга, перестал беспредельничать и, как всем казалось, стал жить по понятиям. Он упорно везде и всюду распространялся о том, что сила воровского сообщества России – в единстве, жестко пресекал любые поползновения к раздорам в своем хозяйстве, сам безжалостно отстреливал непокорных и упрямых, завозя их в лес и там кончая на глазах у притихшей братвы, но притом неизменно готов был выступать посредником на мирных переговорах по урегулированию междоусобиц, вспыхивавших между региональными группировками.
Постепенно влияние Сашки Степанова стало распространяться не только на его родной Санкт-Петербург, но и далеко за его пределами, и за ним даже стала закрепляться почетная кликуха Папа, хотя он предпочитал старую, привычную – Шрам…
Он жадно высосал «Хайнекен» до дна, аккуратно поставил пустую бутылку на стол и пошел в спальню. Так и есть – Ирка тихо спала, разметавшись по широченной кровати. Любила девка поспать – ничего не скажешь. Поспать и потрахаться. Потрахаться и поспать. Она, кажется, никогда не застилала постель, чтобы иметь возможность в любой момент юркнуть под одеяло и соснуть часок-другой… или отдаться – по полной программе.
Ночная рубашка на тонюсеньких бретельках сбилась книзу, обнажив белую и пухлую, как калач, грудь. Шрам сел на край кровати и протянул руку к молочной коже. В постели с Иркой Шрам больше всего любил ласкать ее груди. Он обожал их упругую округлость и наливную тяжесть. За два года его пальцы уже давно привыкли к каждому изгибу и каждой впадинке, каждой родинке на Иркиных дивных сиськах. Они приводили его в неистовство. Когда он познакомился с ней как-то пару лет назад на пляже в Ларнаке, то его сразу поразили именно колоссальные буфера стройной смазливой девчонки, которая загорала лежа на спине, и ее узенький лифчик едва не лопался под напором юной плоти. Девчонка оказалась питерская. В Питере Шрам нашел Ирку, сводил ее пару раз в кабак, потом снял ей квартиру на Лиговке и стал у нее частенько ночевать…
– Может, ты для начала пожелаешь мне доброго утра, Сашок? – промурлыкала Ирка, схватив его за руку. – Доставь мне приятность!
Шрам поморщился.
– А я же тебя просил: не говори так. Терпеть не могу этого дурацкого словечка. К тому же уже давно не утро, а вечер. Сейчас я тебя накажу… – Он сорвал с нее ночную рубашку, сам быстро разделся и, опустившись на кровать, стал жарко сжимать обеими руками упруго стоящие груди, а потом присосался к правому соску, сильно втянув его в рот, так что девица даже ойкнула. Он уткнулся носом в ложбину между грудями и стал водить там кончиком языка вниз и вверх.
– Здорово! – прошептала, задохнувшись, Ирка. – Как же это здорово у тебя получается! Ой, еще хочу, Сашок. Давай-ка распали меня как следует!
Шрам почувствовал, как ее тело затрепетало в его объятиях и стало непроизвольно подниматься и опускаться. То был верный знак того, что еще немного – и она будет готова к «официальному приему».
– Зубками, зубками! – подстегивала его Ирка. Но Шрам оторвался от ее грудей, разжал объятия и сильно раздвинул ей ноги. Потом, опустив голову, вдвинул ее между Иркиных ляжек и впился губами в клитор. Он сосал сладковатый отросточек, истекая слюной. На губах и языке он ощущал клейкую влагу. Из горячего Иркиного жерла извергались липкие соки. Он убыстрил движения, и теперь его язык, точно юркий поршенек, сновал взад-вперед по скользкому набухшему лазу.
– Так слишком быстро, – прошептала Ирка. – Помедленнее! А то кончу в момент, Сашок, ты же знаешь, мне нравится, когда ты выходишь совсем и потом входишь снова…
И чем дольше он насасывал ее клитор, тем сильнее извивалось над ним ее тело. Ирка вся дрожала в такт его движениям и едва слышно шептала:
– Сашка, Сашенька, что ты со мной делаешь? Это просто невыносимо! Это чудо! Теперь не замедляй! Сейчас кончу, вот сейчас уже! А-а-а!…
Через минуту Шрам перевернул ее на живот – он знал, что Ирка любит, когда он делал ей «ягодичный массаж». Иркин зад был похож на две пухлые щечки, крепкие и упругие. Шрам припал к этим нежным «щечкам» языком и стал их медленно-медленно лизать, присасываясь к коже, точно улитка к ветке.
– Кусай! – требовательно простонала Ирка, уткнув лицо в подушку.
Шрам начал слегка покусывать ее зад, постепенно перемещаясь вниз, к ляжке. В этот момент Ирка приподняла таз и призывно раздвинула ягодицы руками. Сашка увидел темную пещерку ануса, с готовностью втиснул голову между белыми «щечками» и дотянулся языком до воронки, поросшей жесткими курчавыми волосками. Он лизнул воронку раз, другой. И точно вспомнив что-то, нащупал пальцем правой руки разверстое пылающее влагалище, омытое горячим соком страсти. Он засунул палец поглубже и стал вращать им, слегка согнув крючком. Он боялся причинить подруге случайную боль, но в то же время понимал, что она на седьмом небе от счастья. Иркино тело опять начало мелко вибрировать. Дрожь усиливалась, и скоро она стала рывками, прогибаясь всем телом, извиваться на сбитой постели.
– Не останавливайся! – кричала Ирка охрипшим голосом. – Умоляю, только не останавливайся! Осталось еще чуть-чуть! Ну-ну!
И вдруг она замерла, резко выгнув спину назад. Ее пальцы с длинными ногтями впились в простыню и стали царапать ткань, грозя разорвать ее. Ирка громко застонала, потом ее стон перешел в высокий отчаянный крик – она завизжала так истошно, что Шрам даже испугался – не поранил ли он ей там чего. Ирка рухнула всем телом на простыню и забилась в конвульсиях мощного оргазма.
Шрам быстро перевернул Ирку на спину. Она лежала неподвижно, закинув руки за голову, и на ее губах блуждала довольная улыбка. Он встал над ней, как собака, отставив зад, и, помогая себе рукой, направил член по нужному маршруту. Проникнув в раскаленное жерло, упругий толстый шомпол несколько раз проехался взад-вперед, и Сашку захлестнула бурная волна запоздалого оргазма. Причем в самый последний момент он слишком сильно дернулся назад – член выскользнул из влагалища, фонтан спермы ударил в воздух, и горячая липкая клякса растеклась по Иркиной ляжке. Она расхохоталась.
– Здорово, Сашенька! Ох, как здорово!
– Это точно. И вот теперь самое время сказать: добрый вечер! – осклабился Шрам, одним прыжком спрыгнув с кровати на пол.
– Ты уже уходишь?
– Да нет, я только пришел. – И вдруг он снова вспомнил про Моню и про то, что так ему и не дозвонился. – Погоди, сейчас один звоночек сделаю – и вернусь.
Он подошел к аппарату на столе у окна и набрал номер.
– Моня не звонил? – спросил он без приветствия. – Что??? – Шрам перешел на крик, так что Ирка даже подскочила в кровати. – Это точно? Ну, е…ный в рот, я этих мудаков раком поставлю! Появится Моня – скажи, чтоб брал ноги в руки и рвал в «Прибалтийскую». Я буду там допоздна. И еще скажи этому мудохвосту, чтобы писал завещание, урод!
Он глухо матерился сквозь зубы, натягивая штаны и рубашку.
– Денег оставишь? – капризно спросила Ирка как ни в чем не бывало, лежа обнаженная на кровати. Шрам свирепо посмотрел на нее и зло ответил:
– А не захлебнешься, милая? Вчера косарик дал, позавчера – два. У тебя расходы, блин, как у принцессы Дианы.
– Принцесса Диана погибла, а я живая еще! – капризно скривив губки, возразила Ирка. – Хочу новую куртку кожаную купить. В «Гостином» вчера Ольга видала – немецкие. Фирма «Кайзер». Клевейшие!
Шрам уже застегнул брюки. Нравилась ему эта девица, не мог Сашка отказать ей в тысченке-другой вонючих долларов. Он нашарил в заднем кармане пухлый бумажник и вынул пачку зеленых сотен. Отсчитал десять, положил на стол и криво улыбнулся Ирке.
– Вот тебе папа Франклин в десяти лицах. Но больше не проси – хватит тебе.
– Спасибо, Папик! – отозвалась Ирка и завернулась в одеяло. – Дуй к своим бритоголовым. Я, пожалуй, еще немножко посплю.
Шрам пулей вылетел из квартиры и, не дождавшись лифта, побежал вниз по лестнице. Вот сучка, думал он об Ирке, просто маленькая пиявка какая-то! Ну-да ладно, Ирка хоть девка и жадная, но надежная. Не из болтливых, неглупая. Надо ее при себе держать. И на сходняк с собой прихватить не мешало бы. В случае чего ее можно нужному человечку в койку сунуть – живой взяткой! Полный кайф, особенно накануне решающего голосования. А там, глядишь, нужный человек и сам проголосует как требуется и еще десяток голосов притянет за собой…
