– Странно, очень странно… Значит, на полигоне они так и не появились? Гм… А был ли мальчик-то?
– Н-не понял? – Комаров бросил на него удивленный взгляд. – В к-каком смысле?
– Это вы взяли из романа Горького? – уловив контекст сказанного, заметила Валерия, продемонстрировав тем самым мужчинам свою эрудицию. – «Жизнь Клима Самгина», кажется? Там дети тонули в проруби… мальчик, кажется, утонул. Ну и кто-то из взрослых, что сбежались туда, задал «серьезный» вопрос: «Да был ли мальчик-то?» – Она искоса посмотрела на их нового знакомого. – Так вот, я еще вчера позвонила в интернат, где сейчас живет и учится Рома Жердев. Вечером сама туда съездила, переговорила вместе с воспитателями с мальчишками, его сверстниками. Подтвердилось, что в воскресенье рано утром за ним приезжал мужчина на джипе… Это был, конечно, Черкесов. Они должны были отправиться на полигон в Подосинках, где у нас намечалась «перестрелка», но где-то исчезли на полпути, так что мы сутки уже не можем их найти… Черкесов, кстати, всегда носит при себе сотовый телефон, он, как говорится, всегда на связи, что днем, что ночью. А тут пропал… и с концами!
Мокрушин задумчиво покачал головой. Вообще-то он имел в виду – когда вольно процитировал классика – совсем другого «мальчика». То есть он начал сомневаться, действительно ли на кассете тот тип, которого он взял под Курчалоем и который доставил ему столько беспокойства (и по сию пору старается вредить, шайтан!), или же он принял за Ахмеда кого-то другого? Крайне вредный, опасный субъект… жаль, что он так и не смог – или же не сумел? – расколоть его до черного донышка и тем самым выведать, что за планы вынашивают те деятели, на которых работают вот такие «ахмеды»…
– Вполне может быть, что здесь примешан криминал, – сказал он, запустив пятерню в затылок. – Может, Черкесов должен был кому-то крупную сумму денег?
– Исключается, – заметила женщина, – Алексей всегда отличается аккуратностью в денежных делах. По работе он не связан ни с криминалом, ни с какими-нибудь коммерческими интересами.
– М-машина у н-него не… не новая, – подал реплику Комаров. – Лет д-де-десять д-джипу… вот к-как и м-моему д-древнему ббб… «Блейзеру».
– Если бы кто-то и покусился на транспорт, то просто «попросили» бы из тачки, как это сейчас практикуется, – легонько вздохнув, сказал Мокрушин. – Велели бы отключить противоугонку и выкинули бы на фиг из салона… Так вы, друзья мои, утверждаете, что в свежих милицейских сводках о Черкесове и этом вашем мальчике – ни словечка?
– Ни малейшего намека, – подтвердила Валерия. – Фирму, в которой мы работаем на пару с Черкесовым, возглавляет отставной мент… Раньше он был крупной шишкой в милицейском главке, ведающим вневедомственной охраной. Поэтому копия сводки по городу и области уже утром лежала у него на столе… Кроме того, один наш товарищ сейчас обзванивает – для начала – все московские морги, травмопункты и больницы…
«Если у вас есть такие знакомые, что имеют доступ к милицейским базам данных, то на фига я вам сдался, ребята? – задумчиво вертя в руках зажигалку, подумал Рейндж. – Разве что через оперативного дежурного ФАКа запросить фээсбэшную сводку? Но еще неизвестно, как отнесутся к моему запросу: с одной стороны, статуса «элиты» меня пока официально не лишили, а с другой – вывели во «временный резерв» и еще затеяли какое-то внутреннее расследование…»
Валерия передала ему сложенный пополам листочек.
– Здесь выписаны паспортные данные Черкесова, данные на его «Паджеро», номер мобильного телефона Алексея, ну и номера наших с Анатолием телефонов.
– Попробую пробить по своим каналам, но ничего заранее не обещаю. – Мокрушин сунул бумагу во внутренний карман пиджака, после чего посмотрел на здоровяка Комарова. – Вот что, брат Анатолий, мне нужно кое о чем тебя расспросить.
– Толя, я подожду тебя в машине. – Догадавшись, что этим двоим нужно еще о чем-то переговорить, Лера встала из-за стола, прихватив с собой дамскую сумочку. – До свидания, Владимир.
– До свидания, Валерия, – чуть привстав, сказал Мокрушин, – рад был с вами познакомиться…
Мужчины проговорили в кафе еще минут десять.
Комаров вспомнил кое-что любопытное, откомментировав тот эпизод на видеопленке, который вызвал живой интерес у Мокрушина. Выяснилось, что сценка у кафе имела продолжение. Второго мая Комаров и еще три пеха из числа молодых офицеров – по случаю майских праздников все вырядились в гражданку, – а также две подруги, связисточки из военгородка, отправились в центральную часть города с целью где-нибудь «посидеть». Зашли в летнее кафе, покушали шашлыка из баранины, попили пивка. У одного из морпехов, того, что погиб через неделю, была при себе видеокамера «Сони». Он отснял всю компанию, потом желающие снимались соло. Когда к кафе подъехали те трое, двое мужчин, среди которых был кавказец, по виду – местный, и светленькая девушка, на них, в общем-то, не обратили внимания. Мало ли народа ходит по улицам… с виду-то они были ничем не примечательны.
Но случилось неожиданное.
На них, на морпеховскую компашку, вдруг танком попер славянин. Какого, мол, хрена, вы тут «фильмы снимаете». Этого борзого мужика, естественно, вежливо попросили проследовать на три известные в народе буквы. Из другой машины, припаркованной здесь же, но не попавшей в кадр, вышли еще двое мужиков, по виду это были местные «даги», один в милицейской форме… кажется, в звании капитана, другой – в штатском. Мент предъявил свою ксиву и тут же потребовал у всей компании предъявить документы. Тот, что в штатском, попытался силой отобрать портативную камеру. Стали толкаться… затеялось даже что-то вроде потасовки. Ментяра схватился за рацию и вызвал себе подмогу. Комаров крикнул пехам, чтобы забирали девчонок и рвали когти отсюда, а сам «попридержал» мента и его коллегу в штатском. К тому времени, когда у летнего кафе нарисовался милицейский наряд, там не было уже ни пехов с их подружками, ни той троицы, из-за которой, кажется, заварилась эта каша (они тоже куда-то свинтили под шумок)…
– А ты не задумывался, брат, над тем, почему поднялся тогда хипиш в кафе? – спросил у него Мокрушин. – И почему вдруг мент… милицейский тот капитан, стал так активно на вас наезжать? Да еще и камеру попытались у вас отобрать? Ты того кавказца… ну который с девушкой был, видел еще когда-нибудь?
– Нет, не видел, – подумав чуток, ответил Комаров. – Знаешь, братишка, они мне все на одно лицо… О-о-о… н-наконец-то че-челюсть стала нормально работать…
– Хреново, – сказал Мокрушин. – В том смысле, что наши-то образины эти ребята, уверяю тебя, запоминают с точностью цифрового «Кодака». А мента того видел еще когда-нибудь?
– Н-нет, ни до ни после… А что? Есть к-какие-нибудь п-подозрения?
– А ты что, браток, не был на том «параде»? – уклончиво отреагировал Рейндж.
– Н-нет, не был. Мне этот с-случай, кажется, с-спас жизнь. Начштаба бригады, когда узнал об этом ЧП, дал мне хороших пи…ей! Как п-проштрафившийся, я б-был лишен права участвовать в п-праздничном параде. А вот д-двое из троих моих д-друзей п-погибли в тот п-проклятый день…
Поручкавшись на прощание со своим новым знакомым, Рейндж направился к массивному джипу, припаркованному чуть наискосок от входа в кафе на другой стороне улицы.
Щелкнул кнопкой на кард-ключе… повторил операцию еще раз… и еще раз. Но похищенный у «рыжей» «Гелентваген» почему-то вдруг напрочь отказался распознавать в нем cвoeго – противоугонка не отключалась, хоть застрелись…
– Что, не получается, Владимир Алексеевич? – услышал он за спиной знакомый женский голос. – Давайте-ка я попробую!
Измайлова, чье появление здесь, по правде говоря, не очень-то удивило Рейнджа, – он уже немного знал эту птаху по совместной операции полугодовой давности[20] – воспользовалась своим брелоком… и у нее все получилось.
– Если не возражаете, я сяду за руль, – сказала она. – Кстати, на заднем сиденье лежит пакет. Вода, пара сандвичей, пачка сигарет, все, что вы мне заказывали.
– Ты на меня, Аннушка, не обижайся, – пробормотал под нос Мокрушин, усаживаясь в кресло пассажира. – Мне чего-то вдруг захотелось горяченького похлебать, вот я и зарулил в ближайшее кафе.
– Ага, – сказала Измайлова, – я так и поняла… Кстати, пока вы «хлебали горяченькое» в кафе, с вашими какими-то знакомыми, за вами, кажется, наблюдали со стороны.
– В смысле? – скосил на нее глаза Мокрушин. – Что значит – «наблюдали со стороны»?
– Не знаю, я не уверена, но мне показалось, что за вами следили, – сказав это, Измайлова легонько пожала плечиками. – Вернее, не за вами конкретно, Владимир Алексеевич, а за теми двумя, с кем вы недавно беседовали в кафе.
– С чего ты взяла?
– Ваши друзья передвигаются на вишневом «Блейзере»?
– Да откуда ты взяла, что там присутствовали какие-то мои друзья? Гм… Ну так кто следил за «Блейзером» и теми двумя?
