Пацаны, лежа в придорожной канаве, смотрели во все глаза в ту сторону, куда ушли казаки — но так ничего и не увидели. Просто какое-то непонятное шевеление во тьме — а потом все стихло. Еще через секунд двадцать из темноты появился дядя Петро, несший кого то на спине — пригнувшись, он тащил лежащего на плече человека и шел на удивление тихо, почти неслышно. Следом шел еще один казак, третий поотстал — с трофейной винтовкой прикрывал отход.
— Батя…
— Ну?
— Там у дяди Михея лабаз старый — мы там день прятались. Там тихо и нет никого…
— Веди!
Очнулся Гаффар Зардери нескоро, из спасительной темноты небытия его вырвали несколько хлестких ударов по щекам. Застонав, Гаффар открыл глаза, пытаясь определить, где он и что с ним произошло…
Стена — он сидит, прислонившись к ней, руки что-то сковывает — похоже веревки. Темнота, он в каком-то помещении. И несколько человек совсем рядом…
Казаки!
Кто такие казаки — Гаффар знал — рассказывали те, кто постарше, кто уже участвовал в налетах. Казаков ненавидели многие — и было за что. Постоянно с оружием, с нагайками — вооружены даже малые дети. Поселки свои ставят как раз на самых неудобных для террористов местах, постоянно готовы к обороне. Именно казаки, на своих плечах вынесли страшную тяжесть сорокалетнего «замирения» — в основном даже не армия, а казаки. И если тебя во время рейда ловила армия — ты мог по меньшей мере рассчитывать на суд, а казаки частенько, особо не утруждаясь тащили пойманных муртузаков к ближайшему дереву — чтобы повесить. Даже казнили казаки не расстрелом, как по приговору суда — а виселицей, страшной и позорной для мусульманина смертью. Ведь душа мусульманина, летящая к Аллаху, если горло не свободно, вынуждена искать другой путь, чтобы высвободиться из тела. И предстает, если горло в момент смерти не свободно — перед Аллахом вся измазанная в дерьме. А для Гаффара это имело сейчас особое значение…
Сидевшие в северной Индии имамы — идеологи террористического движения — вынуждены даже были выпустить специальную фетву, в которой утверждалось, что мусульманин, павший от рук неверных на пути джихада, даже если его повесили или похоронили в шкуре свиньи — все равно попадает в рай. Сделано это было потому, что муджахиды, выпускники экстремистских лагерей — их в последнее время звали «талибы», студенты — отказывались действовать на русской территории, опасаясь быть повешенными. В фетву, впрочем, верили не все…
А ведь есть подонки — муртады, мунафики, национал-предатели — которые живут рядом с казаками! Прокляни их Аллах!
Виселица!
Один из казаков показался в поле зрения Гаффара — лет сорока, усатый, жилистый, с длинной веревкой в руке. Бросив веревку на землю, казак задумчиво посмотрел на старую, местами дырявую крышу, сквозь прорехи которой лился мягкий серебряный ленный свет. Потом подобрал веревку, отошел на пару шагов — и кошачьим движением прыгнул на месте, зацепился правой рукой за одну из поперечных балок крыши, левой перебросил через нее веревку. Спрыгнул вниз, удовлетворенно хлопнул в ладоши.
— Петро, он в себя пришел… — негромко сказал кто-то рядом.
Казак, который только что перебросил через балку веревку под виселицу, подошел к Гаффару вплотную, присел перед ним на корточки. Гаффара поразило, насколько бесшумно он ходит — за спину зайдет, не услышишь…
— Долго колоть тебя все равно времени нет… Врать тебе не буду — мы тебя все равно кончим. Но умереть можно по-разному. Можешь пасть от ножа — и отправишься в свой мусульманский рай, будешь шахидом — как павший от руки неверных на пути джихада. Вот — у нас тут мусульманин есть — он даже Фатиху [Фатиха, открывающая — первая Сура Корана, ее обычно читают над умершими] прочитает, как положено. А если говорить не будешь — повесим как собаку, после того, как все это дерьмо кончится — похороним на скотомогильнике, где свиней закапывают. Русский знаешь?
Казак не угрожал — он просто говорил, тихо и спокойно, с непоколебимой уверенностью, что именно так и будет. Как и все местные, казак хорошо знал арабский — на территориях обычно знали по три языка — русский, арабский и немецкий либо английский, которые учили в гимназии. Гаффара в лагере готовили к допросам — но не к таким.
— Вам все равно конец, кяффиры — ответил, как его и учили в лагере Гаффар
— Ответ неправильный! — констатировал казак тем-же равнодушным тоном
Какая-то сила подняла Гаффара с пола и потащила к веревке. Еще один казак, третий, неторопливо мастерил петлю…
И тут Гаффар лопнул. И в прямом и в переносном смысле — в животе вновь забурчало и сдерживать он себя не мог…
— Что тебе надо, кяффир?
Гаффара бросили на пол, как раз под петлей. Трое казаков обступали его…
— Ну, от тебя и воняет… Сколько вас?
— Сорок человек. Верней, уже тридцать шесть.
— Откуда пришли?
— У нас лагерь был… под Пешаваром
— Как сюда попали?
— Нелегально…
— Точнее!
— Местный ваш… исправник давно вас ненавидит! — Гаффар не говорил, он выплевывал слова — он наш брат и он такой не один! Нас здесь человек двести собралось! Потом эмир приказал — начинать! Вам все равно конец, вам тут не жить.
— Ну это как посмотреть… Что будет дальше?
— Сегодня эмир сказал… завтра англизы… начнут высадку… русских больше здесь не будет.
Капитан ВДВ в отставке Петро Попейвода изумленно присвистнул. Интересные дела творятся, интересные…
— Кто твой эмир?
— Да покарает тебя Аллах! — огрызнулся Гаффар
Казак-разведчик довольно кивнул, будто именно это он и ожидал услышать
— Георгий… с ним все… и приберись потом. Только ты это… ножом его. Брысь отсюда! — капитан повернулся и увидел смотрящих на все это казачат — брысь!
Бейрут. Ночь на 01 июля 1992 года
— Давно здесь сидите?
— Да вот как началось, так и сидим…
Господи… Две семьи, соседи по дорогому жилому комплексу — тут на лестничной площадке всего по две квартиры. В семье Козловых — трое, в том числе пацан пятилетний, у его соседей-арабов — и вовсе пятеро. В арабских семьях всегда много детей было. Глядя на все это я подумал, что хорошо бы ту мразь, которая про «оккупацию» говорит и такое творит — сюда притащить и рожей поганой ткнуть. Двое русских и арабский пацаны — двоим на вид лет шесть-семь, еще одному лет двенадцать сидели, прикрывая собой ораву сестер и во все глаза смотрели на меня…
— Привет — сказал я, больше в голову ничего не приходило
— Привет… — более смуглый арабчонок оказался и более смелым — а ты кто?
— Я русский. Русский офицер.
На лестнице послышался шум, я отступил от двери, достал пистолет — но тревога оказалась напрасной. В прихожую ввалился ротмистр, тяжело дышащий и увешанный оружием "по самое не хочу".
— Что смог дотащить ф-ф-ф-у-у… Там еще, в низу в самом, в парадном остатки лежат.
Я повернулся к Козлову
— Иди, забирай. Тебе же оружие было нужно.
Козлов глянул на меня, на ротмистра, соображая можно ли оставлять нас наедине с детьми в квартире.
— Мы уже здесь — ответил я на незаданный вопрос — если бы я был террористом, я бы уже убил и тебя и всех твоих. Иди, забирай, мы здесь побудем.
Козлов подумал еще несколько секунд и пришел к выводу, что так оно и есть — перехватив ружье, пошел вниз.
— Давай, помогу…
Такую кипу железа в руках нельзя положить — ее можно только бросить, потому что руки от усталости отваливаются. Прикрыв дверь, я начал принимать от ротмистра и складывать у стены трофеи…
Стандартный набор для малой штурмовой группы — на этот раз оружие богемское, считай германское, но по цене более приемлемое. Ничего такого это не значит — германский протекторат Богемия по экспорту стрелкового оружия занимает первое место в мире, опережая и нас и САСШ. А ну-ка — три крупных оружейных мануфактуры, производящих самое разное вооружение — от дамского пистолета калибра 6,35 до самоходной дальнобойной гаубицы калибра 240 мм. И десяток более мелких фирм, занимающихся в основном производством стрелкового оружия как собственной разработки, так и "творческих заимствований". Причем эти "творческие заимствования" не сводятся к банальному плагиату и покупке лицензий (а то и откровенному воровству). Например — где можно купить американский карабин М4 под русский патрон 6,5x45? Из крупных мануфактур — такие только Богемия делает. А самоходка калибра 240 мм производства "Мануфактура Шкода" и вовсе на вооружении русской армии состоит.
Да и вообще — поскольку Богемия юридически не являлась частью Германии — немцы очень удачно могли торговать оружие, зарабатывая деньги в обход межгосударственных соглашений. Торговля оружием — процесс вообще тяжелый и бюрократичный — надо например, «конечник», сертификат конечного пользователя оформлять, чтобы быть уверенным в том, куда это оружие ушло. И в Германской и в Российской империи такой вот «конечник» проверят со всей возможной строгостью, а Богемия… а что с них взять, с убогих. Если даже напишешь "Министерство обороны Марсианской конфедерации просит поставить… " — и то, наверное, продадут.
