Когда вертолет наклонился, идя по широкой дуге над целью, он на какую то секунду растерялся — вся земля под вертолетом, казалось, расцвела яркими пульсирующими цветками вспышек — стреляли в него.
Оцепенение длилось секунду, не дольше — до тех пор, пока случайная пуля не выбила искру совсем рядом с ним, попав в десантный отсек. Машинально, он довернул ствол пулемета, наводя его на пульсирующее в темноте пламя, отсек короткую очередь. Пулемет привычно рыкнул, три пули калибра 12,7 ушли к цели — и пламя погасло.
— Суки!
Старший лейтенант перевел пулемет на следующую цель — два источника огня следом, нажал на спуск, пулемет застучал — погасли и они.
— Вот вам!
— Очки надень!!! — кто-то проорал ему в ухо, перекрикивая свист турбин, хлопнул по спине
Очки… Черт, прибор ночного видения.
Старший лейтенант на секунду поднял руку к шлему, опустил очки — и черно-желтая панорама под ним превратилась в причудливое полотно, написанное всего двумя красками — всеми оттенками зеленого и ослепительно белого — такой ослепительно яркий, белый цвет не передаст на своем полотне ни один, даже самый талантливый художник.
А еще Иванов увидел, как прямо по курсе двое — они стояли совсем рядом друг с другом на расстоянии вытянутой руки поднимают длинные, лежащие на плече трубы с утолщениями с торца.
— Получай!
Стая светлячков метнулась к изготовившимся к стрельбе гранатометчикам, врезалась в темные фигурки — и они упали ничком, там где стояли, как маленькие марионетки, у которых разом обрезали все веревочки.
— Вот вам, суки!
Десантная группа, вертолет «Шесть-один»
— Готовность к сбросу!
— Готовы! — проорал в ответ фельдфебель
Вертолет замедлился, нос его слегка приподнялся как будто норовистый конь, которому дали удила, встает на дыбы…
— Тросы!
Заранее стравленные с лебедок и смотанные у порожков тросы летят вниз. Пулеметы с обоих сторон десантного отсека стучат не переставая, в какофонию из грохота вертолетных винтов и стук пулеметов вплетается басовитый рев тридцатимиллиметровой пушки с вертолета прикрытия. Когда она стреляет — кажется что новогодние ракеты с фейерверка летят к земле, ударяются об стены, взрываются об них…
— Пошли!
Трос обжигает руки — времени спускаться нормально нет. Все, кто есть внизу, одержимы только одним желанием — убить тебя и каждая секунда, когда ты находишься на тросе, между землей и десантным отсеком вертолета — это время, когда ты уязвим. Смертельно уязвим.
Ноги привычно спружинили, ударившись об землю, пули свистели совсем рядом, с металлическим дребезгом врезались в выгоревшие остовы машин, с чвяканьем впивались в стены. Но фельдфебель Чижик — известный на всю шестьдесят шестую своей смешной фамилией и еще более смешными розыгрышами сослуживцев, был как заговоренный. Отбросив в сторону трос, он метнулся под прикрытие того, что еще недавно было машинами, подхватил автомат, начал бить по вспышкам в конце переулка, прикрывая своих. Сверху, в пылающий ад спускались все новые и новые тени, ответный огонь десантников становился все плотнее — но боевиков здесь было слишком много, только здесь, на этом участке — не меньше пары сотен. Попав между двух огней — между все еще сопротивляющимся зданием министерства и высаженной в тылу группой десантников-спасателей, они свирепо огрызались огнем, переулок превратился в сущий огненный проспект, расчерченный летящими в обе стороны трассирующими пулями. И посреди этого проспекта, метрах в двадцати от десантников, угрюмо темнела черная туша вертолета, принимая значительную часть пуль на себя…
— Сброс закончен!
— Вперед! — фельдфебель как всегда пошел первым….
Старший лейтенант Александр Воронцов
Наверное, это и есть судьба. В данном случае — судьба воина, судьба, когда можешь помочь своим, когда можешь спасти кого то от смерти. Пусть даже подарив смерть другим. Надо сказать — смерть легкую и почти безболезненную…
— Оставаться на месте!
Черт, это же вертолет… Больше нечему. Сбит вертолет…
Вскинул винтовку — и обомлел. Совсем недалеко, метрах в семидесяти передо мной и ниже, вскочил с крыши человек, что-то крича и потрясая длинной трубой — в ночной прицел я распознал разряженный гранатомет. Вертолет падал — но падал управляемо, последнее, что сделал пилот — это направил его в узкий переулок так, чтобы вертолет лег как раз по нему. Впереди затрещало, грохнуло, по сторонам полетели обломки лопастей — но мне было не до этого. Через прицел я смотрел на пляшущего человека с гранатометом.
Радуешься, сука… А сейчас и я обрадуюсь.
Подвел красную точку как раз на голову человека, плавно дожал спуск. Винтовка отдала в плечо, тихо стукнул выстрел, черная голова на зеленом поле прицела вдруг взорвалась, разом потеряла четкие очертания, небольшое облачко вырвалось из нее — и гранатометчик, так и не успевший насладиться победой, полетел вниз с крыши.
Вот и порадовался…
— Спрячьтесь! Сейчас здесь такое начнется, что света белого не взвидите! Прячьте детей и прячьтесь сами!
— Что…
— Прячьтесь, я сказал! Сейчас здесь ад кромешный будет!
Что такое десантная спасательная операция я знал — несколько вертолетов в карусели, бортстрелки, стреляющие по всему что движется. Тут не рассуждают — тут тупо стреляют, прикрывая шквалом огня находящихся на земле товарищей из десантной группы. Промедлишь хоть на секунду — и твой вертолет будет лежать рядом со сбитым. Хорошо, если хватит ума не стрелять ПТУРами — они целые этажи гробят вместе со всеми, кто там есть…
— Ротмистр за мной! А вы прячьтесь, пока не поздно!
Десантная группа, вертолет «Шесть-один»
Черная труба проулка с разрезающими ее обезумевшими светлячками пуль, молнии трассеров бьющие по стенам, искрами рикошетящие, утопающими в черной туше упавшего вертолета. Вертолет мешал всем — он мешал ведущим огонь по десантировавшейся спасательной группе террористам — но он мешал и десантной группе вести ответный огонь. Пока. Потом террористы подберутся ближе… Пока в десантной группе потерь не было (царапины — не в счет), но это только — из-за вертолета…
На то, чтобы добежать до вертолета передовой группе спецназовцев потребовалось шестнадцать секунд.
Чижик добежал до вертолета первым, привалился к рваному металлу, показавшемуся ему раскаленным, перезарядил первым делом автомат — на последних шагах магазин был уже пустой, сорокапатронные магазины улетали за три-пять секунд. Рядом к вертолету привалился еще кто-то, кто — фельдфебель не видел. Работали одновременно несколько пулеметом — и с той и с другой стороны, сверху басовито стучали крупнокалиберные. Пуля крупнокалиберного пулемета могла проломить стену дома и убить скрывавшегося за ней стрелка, обычно этого хватало с лихвой — но тут террористы не унимались…
Обдолбанные, что ли…
Магазин привычно встал на место, фельдфебель лязгнул затвором, досылая патрон — и, не стреляя полез вперед, протискиваясь между щербатой стеной и бортом вертолета, к открытому десантному люку. При перестрелке находиться у стены смертельно опасно — все рикошеты твои — но Чижику на это было наплевать. Как говорится — кому суждено быть повешенным…
Старший лейтенант Александр Воронцов
Перескакивая через ступеньки, вывалились во двор, ни на что уже не обращая внимание, если бы с той стороны был пулеметчик — положил бы на-раз. Но пулеметчика там не было — а если бы и был — всё его внимание занимал бы воздух — гул вертолетный турбин и басовитый рокот пулемета доминировали здесь над всеми остальными звуками.
Только бы не врезали, сдуру, по своим же… Жаль — маяка нет. [при проведении подобных операций в городских условиях, в близком контакте с противником возникает вопрос — как в происходящей внизу свалке отличить своих от чужих — например пилоту и бортстрелкам вертолета, осуществляющим огневую поддержку наземной операции. Для решения этой задачи, у каждого десантника был маломощный фонарик, работающий в инфракрасном диапазоне и крепящийся на снаряжении. Перед десантированием его полагалось включить — и он работал как постоянно мигающий маячок, видимый только тем, у кого есть прибор ночного видения. Дальше все просто: у кого маячки есть те свои, остальные — не свои. ]
— За мной! Держись ближе к стенам!
Рикошетов здесь нет, остается надеяться, что бортстрелок не заметит двоих, крадущихся около стены. Если что — на край — попытаться укрыться в квартирах первого этажа, но кое-где на окнах — решетки есть это — как повезет.
