Растерянный Калямов проводил Славика взглядом. Он ничего не понимал. Как же так, ведь он лично передал Крупнера капитану Нечипоренко? Неужели опять убежал, или…
Или его отпустили.
Калямов злобно прищурился. В нем снова заиграла кровь "волкодава".
***
– Все отлично, – сообщил Нечипоренко, когда Шламов залез в салон, и машина тронулась. – Эксперты считают, что это сделал Крупнер. Сработано исключительно чисто.
– Нормально, – кивнул Шламов, – не подкопаешься,
– Как обстановка в управе?
– Никто не понимает, как Крупнер попал в здание, но меня особенно не мурыжат.
– А неособенно?
– Грановский пару раз вызывал. Наехал, конечно. По-моему, его пора мочить, пока он что-нибудь не придумал.
– "Что-нибудь" – это что?
– Например, не взял охрану из "Цунами". Ему это положено.
– Это сильно усложнит дело?
– В принципе нет, но это МОИ ребята.
– Они больше не твои, – тон Нечипоренко внезапно сделался резок. – Не будь идеалистом, Серега. Им прикажи тебя по стенке размазать – размажут не задумываясь. Они уже против тебя. И против нас. А мы против них.
– А с твоим когда? – перебил его Шламов.
– Сначала Грановский, – ответил Нечипоренко, – не будем отступать от плана. С Бабиным будет легче – его никто охранять не станет.
– Ты, кстати, этого кормил?
– Да хрен с ним, потерпит разок. Меньше срать будет.
– Нет, надо покормить, а то экспертиза усомнится в его физическом соответствии действию.
– Да он же супермен, – отмахнулся Нечипоренко. – Хотя ты прав. Хрен с ним, прокатишься?
– Боишься один?
Нечипоренко рассмеялся.
– Вдвоем надежнее. Пистолет с собой?
– Он у меня на постоянке.
Красная "шестерка" стремительно уходила в пригородную зону.
Следовавший за ними на своей синей "ВАЗ-21013" Калямов просто выпадал в осадок от прослушивания разговора. Машину Нечипоренко он снабдил радиомикрофоном еще прошлой ночью и теперь мотался за ней по городу, стараясь не попадаться на глаза и держась в радиусе устойчивого приема. Диалог мог стать настоящей бомбой. Если его подать как диверсионно-террористическую деятельность, то можно существенно приподняться в глазах начальства. По роду оперативной деятельности Калямов был "кротом" – агентом, внедряемым в неформальные группировки, но успешно работал и в среде коллег. Он всегда был не прочь при случае услужить начальству, и за это ему прощались кое-какие грехи. А грехи у Калямова были.
***
Крупнер имел все основания радоваться месту, в которое он попал. В отличие от чердака здесь не дуло, было тихо, темно и присутствовала еда – достаточно было протянуть руку. Тут имелись все условия для самоуглубленной бессознательной медитации, и Крупнер пользовался ими. Он постигал тысячи истин, которые не мог выразить, потому что у него не было слов. Но их и не требовалось выражать. Истины складывались в простую и ясную картину мира. Крупнер старался постичь ее целиком, это у него постепенно получалось.
Нечипоренко открыл крышку люка и зажег в подвале свет. Оттуда сразу пахнуло ароматом авгиевых конюшен. Пленник был на месте. Нечипоренко спустился, чтобы забрать миску, и застыл в изумлении. Крупнер неподвижно висел над полом сантиметрах в пятнадцати-двадцати. Он левитировал.
– О, Господи, – выдохнул Нечипоренко.
– Что там у тебя такое? – насторожился Шламов, доставая "макаров".
– Ты только посмотри! – Нечипоренко схватил миску и выкарабкался наружу.
– Чего?
– Да нет, посмотри сам.
Нечипоренко удалился на кухню, а Шламов внимательнее пригляделся к пленнику. Ничего особенного, разве чуть выше стал, или только так кажется? Сверху было плохо заметно. Нечипоренко вернулся, поставил миску на место и проворно выбрался из подвала.
– Тьфу, гадость. Глаза б мои не видели!
Ему было противно и страшно. Из-за этого теперь весь дом стал неприятным местом, словно он держал в подвале что-то отвратительное и страшное, например, большую ядовитую змею. Бранясь и отплевываясь, Нечипоренко сел в машину, и они укатили.
Калямов не стал их провожать, на ночной трассе он был очень заметен. К тому же не мешало без помех выяснить, кого они держат в доме. Калямов подозревал, что Крупнера. Но каким образом им удалось сговориться? Ответ на этот вопрос Калямов и хотел поискать.
Висячий замок на наружной двери он открыл при помощи гвоздя, однако дверь с веранды в жилую часть дома запиралась на врезной, и с ним пришлось повозиться. Калямов не справился и был вынужден поискать другие пути в дом. Впрочем, они нашлись быстро. Углядев внушительную щель между крышей и стеной, чекист взобрался по торцам бревен сруба и оказался на чердаке. Оттуда на кухню вел свободный проход.
"Он где-то здесь", – подумал Калямов, зажигая фонарь, прихваченный из машины.
Крупнера он в доме не обнаружил и совсем отчаялся найти, когда заметил вход в подвал. Калямов потянул за кольцо и посветил вниз. Крупнер зажмурился от яркого света и прикрыл ладонью глаза. При этом он не переставал размеренно жевать. Калямов спустился и обнаружил его сидящим в луже, происхождение которой не вызывало сомнений.
Морщась от зловония, он наблюдал, как привыкший к свету Крупнер взял рукой новую порцию каши и кинул в рот. Вокруг пояса он был обмотан цепью, другой конец которой крепился к кольцу на стене.
– С какой целью они тебя тут держат, пипл а стрейндж? – спросил Калямов, но ответа не получил.
Еще раз окинув взглядом подвал, он выбрался наружу и привел замки в первоначальный вид. Затем сел в машину, размышляя, каким образом подельникам удалось заставить Крупнера работать на себя. Не за порцию же каши? Тогда что? Может быть, наркотики, без которых Крупнер дня прожить не мог. Кололи же ему в Центре всякую гадость. Как его там, СС-91. Может быть, он вызывает привыкание? Во всяком случае интересная новость. Крупнер у них, и они его используют. Кто следующий, Грановский? На него Калямову было плевать. Вот допустить смерть Бабина было бы большой ошибкой, а Грановский…
Именно эту карту он и решил разыграть.
***
На следующий день Калямов попросил отгул и был отпущен. Драгоценного времени он терять зря не стал и, договорившись с парой приятелей попользоваться их машинами, плотно сел на хвост Нечипоренко. До шести вечера ничего примечательного не случилось, а потом произошла встреча с Шламовым. С этого момента Калямов полностью превратился в слух, и не зря: Грановского наметили порешить сегодня.
Все разговоры велись настолько открытым текстом, что можно было не сомневаться – подельники уверены в своей безопасности. Да и с чего волноваться? Нечипоренко нигде не засвечивался, чтобы приставлять к нему наблюдение и брать на прослушивание машину. К тому же гэбист полагал, что единственный опасный человек давно убыл в служебную командировку и помешать не сможет. Фонограмма переговоров была настолько откровенна, что не вызвала бы сомнения даже у районного судьи, вздумай Калямов к нему обратиться. Но это было ни к чему. Он спокойно пас их по городу, от случая к случаю меняя машины, припаркованные по маршруту. Он ждал, когда примутся за Грановского, чтобы начать действовать. Наступил вечер. Заговорщики посидели у Шламова и около часа ночи отправились на дело.
Калямов спрятал "Опель" за мусорной площадкой, откуда хорошо просматривался щламовский парадняк, и подождал, пока "шестерка" выедет со двора. Он не хотел быть замеченным раньше времени и старался держаться поодаль. Но его ждал облом. Карбюратор, уже преподносивший сюрпризы, на этот раз вообще отказался функционировать. Калямов откинул капот и, яростно матерясь, уставился внутрь буржуйского механизма. "Опель-Рекорд", купленный на германской свалке, был ведро ведром, но так основательно подводил впервые. Калямов открыл багажник и достал чемоданчик с ключами.
– Зараза, – сказал он машине.
"Опель" не ответил. Не потому что игнорировал Калямова. Просто он не умел разговаривать.
***
Когда Шламов появился на лестничной площадке, худшие его опасения сбылись. Он готовился к такому обороту, но только сейчас понял, что иного выхода у него нет. Шламов как никто другой знал штатное расписание "Цунами". Человека, стоящего у двери, он тоже знал. Второй должен был находиться в квартире и меняться с ним каждые два часа.
– Привет, Босов, – сказал он, уверенно идя вперед. – Павел Борисович предупреждал насчет меня?
– Здравия… здравствуйте, – поприветствовал сержант своего бывшего командира. Его появление, пусть даже в столь поздний час, не вызвало у Босова опасения – он полностью доверял майору. – Нет, не предупредил, но я сейчас уточню.
