Джамили дошел до высокого забора, поверх которого была натянута колючая проволока. Джабраиль предполагал пустить по ней электрический ток, но инженер объяснил ему, что мощности автономной электроустановки, которая была в распоряжении Джамили, на это не хватит. Даже на пуск одной ракеты этой мощности было бы недостаточно. Видимо, русские, демонтируя точку ПВО, большую часть оборудования для электростанции вывезли, оставив только один генератор, который работал на жилые помещения и на саму станцию.
Джабраиль потрогал каменный забор рукой. Тот еще не успел остыть. Его мысли опять вернулись к тем двоим, которые с такой легкостью разделались с его людьми. Даже если бы араб не проходил специальную подготовку в Вермонте, он все равно бы понял, что это были профессионалы очень высокого класса.
– Откуда они только взялись? – тихо спросил он сам у себя.
Оттолкнувшись от стены рукой, быстро пересек полянку и спустился в бункер. Заметив его, часовой у входа вытянулся в струнку, но Джамили сделал вид, что не заметил этого.
– Позови ко мне Мчарека, – приказал он. – Скажешь, что я буду у себя...
Он миновал длинный коридор, стены которого были выкрашены ядовито-зеленой краской. С натугой отодвинув в сторону тяжелую, бронированную дверь, прошел в небольшую комнатку, больше напоминавшую келью отшельника. Сев на кровать, обхватил голову руками и несколько минут сидел, раскачиваясь, как на молитве.
Вообще-то в лагере строго соблюдались постулаты Корана, поэтому все спали на циновках, покрытых мягкими ковриками. И только Джамили позволял себе некоторые вольности – например, сидеть на стуле и спать на кровати. Впрочем, это было его почти единственное отступление от заветов Мухаммеда.
Возле двери кто-то осторожно кашлянул. Джабраиль поднял тяжелый взгляд. На пороге стоял Хусейн Мчарек, как всегда снисходительно улыбаясь.
– Войди, – разрешил командир, не делая даже попытки встать с кровати. – Сядь на стул. Если хочешь выпить, в шкафу есть для тебя виски.
Сам Джабраиль спиртного никогда не пил, поскольку это запрещалось Кораном. Однако всегда держал запас для американских «друзей», прекрасно зная, что те имеют привычку накачиваться виски по любому поводу. Тем более что накануне тунисского восстания этих «друзей» понаехало в лагерь довольно много.
– Ты был сегодня в городе? – продолжая смотреть в пол, спросил Джамили.
– А что мне там делать? – пожал плечами Мчарек, доставая бутылку и наливая себе на два пальца коричневую жидкость. – Пока ваши демонстрации носят более или менее мирный характер, мне там делать нечего... – Он сделал большой глоток и по-гурмански причмокнул губами.
– А вот я был, – жестко проговорил Джамили и поднял на помощника глаза. – И видел много интересного. Не хочешь узнать, что именно?
– Если тебе так уж хочется поделиться впечатлениями, – опять пожал плечами Мчарек, – то расскажи, а я с удовольствием послушаю...
Он сел на стул с высокой спинкой, оставшийся в бункере от русских, положил ногу на ногу, продолжая держать стакан с виски в руке. Его лицо излучало внимание и любопытство, но глаза оставались холодными и равнодушными. Это раздражало Джамили, но он смолчал.
– Сегодня в Ла Марсе я видел двух европейцев, – раздельно проговорил Джабраиль.
– Не может быть! – с нарочитой веселостью удивился Мчарек. – В Тунисе появились европейцы?! Да как же их сюда впустили? Кто позволил?.. Что за чушь ты несешь, Джаба? Он видел европейцев... О Всевышний, какая наблюдательность! Скоро открытие туристического сезона. Надеюсь, ты об этом не забыл? Насколько я помню, вся акция была приурочена именно к этому событию, чтобы отпугнуть от Туниса туристов и вызвать недовольство у тех, кто живет с этого бизнеса. А таких, если помнишь, на побережье немало. Чем больше недовольных, тем лучше для нас! Советую это хорошенько запомнить, брат мой по Корану. Управляемый хаос!..
– Это не туристы, Хусейн, – оборвал Джамили издевательскую тираду Мчарека. – Туристы валяются на пляжах, сидят в ресторанах, а не мотаются по пригородам. Но самое главное, туристы не носят с собой боевых ножей!
Напускное веселье и снисходительность мгновенно слетели с лица Мчарека.
– Ты сам видел этот нож? – быстро спросил он, подавшись вперед всем телом.
– Ножа я не видел, – признался Джамили, – но знаю, что он был.
– Это откуда же такая уверенность? – Хусейн опять откинулся на спинку стула и сделал еще один глоток из бокала. – Или ты стал ясновидящим?
– Эти двое разделались с моими людьми всего за несколько минут! – зло сощурив глаза, проговорил Джамили. – А перочинным ножичком с одного удара глотку не перережешь.
Мчарек опять напрягся. В прошлом морской пехотинец, он прекрасно знал, что такое боевой нож и как им драться. Если Джабраиль не врал – а он наверняка не врал, – то эти двое превосходно владеют ножами, а значит, они профессионалы. И очень высокого класса.
– И что же ты предлагаешь? – сердито спросил Хусейн после недолгого молчания.
– Я не знаю и не желаю знать, – ответил Джабраиль, – кто они такие и откуда приехали в Тунис. Но уехать отсюда они не должны! Ты отвечаешь за безопасность нашего лагеря, вот и займись ими. По моим расчетам, они пришли со стороны Аль-Хураши. Это недалеко отсюда...
Мчарек встал и налил себе еще виски. Выпив его залпом, ничего не сказав, он вышел из «комнаты» Джамили. Араб криво усмехнулся. При всей своей антипатии к американцу он знал: тот не подведет.
Локис проснулся рано. Это было уже нечто большим, чем просто привычка. Во время боевых командировок он всегда просыпался раньше всех. Осторожно, чтобы не разбудить товарищей, встал с оттоманки. Поскольку он лежал всю ночь в одном положении, его тело занемело. Чтобы размять его, Володя сделал несколько простых гимнастических упражнений. Из соседней комнаты, в которой обосновался Круглов со своим пэкаэмом, раздавались громкие рулады Петиного храпа.
– Ну Толстый дает, – хмыкнул Локис. – Заливается так, как будто у себя дома на диване дрыхнет...
Володя подошел к узкому окошку, на подоконнике которого лежал его «Винторез». Взяв оружие, слегка отодвинул в сторону тяжелую занавеску и приник глазом к окуляру оптического прицела. В лучах восходящего солнца поселок Аль-Хураши не казался таким нищим, каким был на самом деле. Домики выглядели даже романтично. И хотя Локис никогда не увлекался живописью, он невольно залюбовался африканским пейзажем. Повел стволом ВСС чуть в сторону, осматривая окрестности. Большой надобности в этом, по его мнению, не было. Разведчик делал это больше по привычке, чтобы убедиться, что за прошедшую ночь никаких изменений на местности не произошло. Все было как и накануне – полное безлюдье и безмятежность. Словно не произошло в Тунисе никаких народных волнений, словно не бурлила страна, требуя отставки своего президента... Локис собирался уже опускать «Винторез», как в зарослях оливковых деревьев метрах в ста от дороги мелькнула какая-то тень. Володя быстро навел на нее винтовку. В сетке прицела четко были видны силуэты трех вооруженных автоматами Калашникова людей. Они были одеты в камуфляжные костюмы типа «тропик», лица скрывали большие черные маски-шапочки.
«Лихо, – подумал Локис, продолжая наблюдать за неизвестными. – Не успели мы прилететь, а на нас уже открылась охота. Да к тому же масштабная...»
Перестрелять всех троих он мог бы за считаные секунды. Троица расположилась очень удобно, как мишени на стрельбище. Но, как опытный разведчик, Локис догадывался, что залегшие в оливковых зарослях люди – это только передовой отряд тех, кто приближался к Аль-Хураши. Некое подобие разведки.
Перехватив «Винторез» за цевье, он быстро вышел из комнаты. Демидов спал на полу, раскинувшись во всей своей богатырской мощи. Подбородок с пробившейся двухдневной щетиной был круто задран, но Купец не храпел.
– Леха! – наклонившись к уху командира, негромко позвал Володя. – Время!
Демидов обиженно хрюкнул и попытался перевернуться на бок, но Локис перехватил его за плечо и сильно тряхнул, хотя знал, что рискует словить оплеуху. Спросонок Демидов мог запросто махнуть ручищей – не со зла, просто отгоняя того, кто мешает ему спать. Такое не раз уже случалось, но те, кто знал эту особенность Демидова, почти всегда успевали увернуться.
– Командир, вставай, тема есть! – чуть повышая голос, повторил Володя, еще раз дергая Купца за плечо и одновременно готовясь отскочить назад. Но на этот раз обошлось мирно. Демидов открыл глаза и, не до конца проснувшись, осоловело посмотрел на Локиса.
– Ты что, Медведь, охренел? – хрипло спросил он, с легкостью отстраняя от себя Володю. – Какая, к черту, тема? Ночь на дворе... – Он вдруг замолчал, обводя взглядом полумрак комнаты-каземата. – Вот же блин, с этой временной акклиматизацией вечно какие-нибудь проблемы... Что там у тебя?
