— Что винтовку не убираешь? — спросил эмир.
— Здесь тепловизорный прицел. Я дорогу контролирую, не покажется ли кто.
— Хорошее занятие, — согласился эмир. — Все в порядке с винтовкой?
— Все в порядке, эмир. Можно сразу стрелять, — счастливо улыбаясь, ответил юный снайпер.
Юный снайпер счастливо улыбался. Это видно было даже в темноте вечера.
— Лучше, чтобы сегодня нам стрелять было не в кого. Новая винтовка не для того, чтобы ею баловаться, особенно с новыми патронами. Да и звук у нее, как выстрел из пушки, и попадание приравнивается к попаданию артиллерийским снарядом. У нас таких снарядов не много, их нужно беречь. Ты проверил наличие патронов?
— Четыре магазина по пять штук. Два пустых магазина и жестянка с патронами. Пятьдесят штук в жестянке. Я пустые магазины уже набил, еще на берегу. Подумал, вдруг сгодится. Эта винтовка любую машину остановит, хоть БМП, хоть БТР. Да и танку неприятности может доставить. Про новые патроны я правда ничего не знаю…
— Я потом объясню. Сейчас мне важно, чтобы вся комплектация была в норме.
— Комплектация в норме, эмир. Я при свете посмотрю конспект брата, тогда сумею и на большие расстояния стрелять. Абузар говорил, что винтовка рассчитана на то, чтобы с километра попадать в спичечный коробок. Единственный недостаток — пороховые газы отходят в глаза и в нос, сразу производить второй выстрел невозможно: глаза слезятся и начинаешь чихать. Можно, правда, марлевой повязкой пользоваться, это хотя бы частично спасает. Или удовлетвориться первым выстрелом.
— Значит, следует попадать с первого раза.
— Значит, буду попадать с первого, эмир, — кивнул Адам.
Абдулджабар отошел в сторону и вытащил трубку, чтобы позвонить Принцу. Тот ответил сразу и торопливо задал вопрос. Тон был обеспокоенным и даже слегка раздраженным:
— Что там произошло на границе, Абдулджабар? Мне сейчас позвонил мой человек из управления азербайджанских погранвойск, сказал, что там были какие-то неприятности и с нами больше не хотят сотрудничать. Что там произошло?
— Я со своими людьми пришел как раз вовремя. Азербайджанские пограничники получили оплату за наш переход, но жадным людям всегда мало того, что им причитается. Они захотели отобрать у Индуса все, что нам предназначалось. Вместе с деньгами. Они зарезали двух его людей и душили самого Индуса, когда мы вошли в дом. Пришлось перебить пограничников, чтобы не быть ограбленным. Один из спутников Индуса, как я понял, был вашим, Принц, человеком.
— Да. Это мой близкий человек и дальний родственник. Будет прискорбно, если он погиб.
— Он погиб.
— Как сам Индус?
— Он сел в машину и уехал. Сразу после этого подъехала машина с пограничниками, мы с ней едва разминулись, а то пришлось бы вступать в бой.
— А Индус?
— Я ему звонил. Он уже едет по Грузии. В Тбилиси оставит машину, а дальше полетит самолетом. С ним все в порядке.
— Лучше бы его зарезали, чем моего человека. Ты меня опечалил, эмир Абдулджабар. Но это не помешает нам, думаю, сотрудничать и дальше. Замену убитому я найду. И с Азербайджаном разберемся. Их пограничники в последнее время стали вести себя не совсем прилично. Не в их интересах обострять отношения со мной, когда у них под боком такая угроза, как Иран, где азербайджанцев живет больше, чем в самом Азербайджане. В случае какого-нибудь конфликта в Иране в Баку хлынет такая волна эмиграции, что у них разрушатся все социальные структуры. А я в состоянии организовать им приток мигрантов в любое время. Хорошо, что ты подоспел вовремя. Будешь свидетелем нападения на Индуса. И сам он даст показания. Мы этого дела так не оставим. Раньше это был наш надежный коридор для выхода в Россию, и я не позволю этот коридор разрушать. Ладно, ты сам сейчас где?
— Прошел четверть пути до своей базы. Ночевать придется в горах. Завтра буду на месте…
— Деньги пересчитал?
— Конечно, Принц. Все в порядке. И винтовка в полном комплекте. Мой снайпер готов прыгать от восторга от такого оружия. Это выше предела его мечтаний.
— Ладно. До связи…
— До связи, Принц…
Теперь осталось совершить всего один звонок, который Абдулджабар откладывал, но понимал, что откладывать уже нельзя. Он набрал номер эмира Карима Каримуллаева. Карим, казалось, трубку около уха держал, потому что ответил сразу:
— Слушаю тебя, Абдулджабар. Ты возвращаешься?
Трубка доносила звуки стрельбы, и это заставило Гулоханова насторожиться.
— У тебя там, я слышу, идет бой?
— Да. Нас догнал спецназ. Не знаю, как они нашли мое ущелье, но меня обложили плотно. А ко мне еще не все мои люди вернулись. И твои тоже. Спецназ разделил нас, и они не имеют возможности пробиться. Хочу тебя попросить, если ты возвращаешься…
— К сожалению, Карим, я возвращаюсь, но возвращаюсь, чтобы сразу уехать в Северодвинск. У меня задание отработать там, я уже даже деньги за это получил. Хотел ненадолго заглянуть на свою базу, чтобы кое-какие личные вещи захватить, но туда, наверное, тоже пути нет. Мне же предстоит идти мимо тебя, иначе я на базу никак не попаду. Если «волкодавы» прилипли, они все вокруг обложили. Наверное, придется сразу ехать. А что ты хотел от меня?
— Я надеялся, что ты как-то соберешь остатки наших людей, что не сумели к нам присоединиться, и ударишь спецназу в спину. Тогда я, может быть, сумел бы выбраться. Пошел бы на прорыв и прорвался. А так они нас додавят, их намного больше.
— А как я могу собрать твоих людей? Где же я их искать буду? Ты назначил какое-то конкретное место встречи?
— Назначил, конечно. На базе. Предложил каждому добираться самостоятельно. Успели прийти только восемь человек, с остальными, с кем можно, я уже созванивался. Не могут пройти, спецназ нас запер. Кто-то уже в село вернулся, чтобы дома отоспаться, пока их эмира убивают. Я вообще не знаю, кто из моих и твоих парней уцелел, вспомнил только несколько номеров. Я слышал, как за моей спиной рвались «НУРСы», склон хребта обстреливали вертолеты. Но сейчас вертолеты уже улетели. Наверное, топливо кончилось или темноты в горах боятся. А я опасаюсь, что они вернутся до того, как я сумею прорваться. Тогда меня просто сожгут напалмом. Но пока вообще прорваться невозможно, там два взвода спецназа.
— Эти вертолеты больше не прилетят. Прилетят из Каспийска два «ночных охотника». Ночных… Они в ночи видят, как днем. Каждый из них по мощи вооружения сильнее двух предшествующих, вместе взятых, и от них невозможно спрятаться. Их тепловизоры находят людей даже под землей, и они разбивают бетонные подземелья глубинными бомбами. В последний год это у спецназа обычная тактика — найти противника и вызвать «ночных охотников». Я читал, что спецназу ГРУ еще в прошлом году выделили пятнадцать таких «ночных охотников». Два из них базируются в Каспийске. Лететь им недолго.
— Что ты посоветуешь, Абдулджабар?
— У тебя два варианта: или сдаться, или умереть во время прорыва. У меня нет возможности оказать тебе помощь. Прости, Карим. Мне сразу не понравилась эта твоя затея с засадой на строителей. Она была не деловым предприятием, а капризом. Но я не мог тебе отказать, и потому пошел. В результате потерял, по сути дела, свой джамаат, а если попытаюсь тебя выручить, могу потерять и собственную жизнь, и последних своих людей. У меня слишком мало сил для действенной помощи. Поэтому говорю откровенно: у тебя только два выхода — сдаться или погибнуть при прорыве. Что ты выберешь, не мне решать. Еще раз извини…
Карим, кажется, обидевшись, сам отключился от разговора. Он не желал принимать таких советов. Если не желает, не надо было и спрашивать.
Гулоханов повернулся к Адаму:
— Твоего брата там нет. Он где-то в лесу или ушел в село, что было бы самым верным выбором. С Каримом Каримуллаевым покончат в течение ближайшего часа. Никто не сможет ему помочь, все, кто придет к нему на помощь, там же и погибнут.
— А Абузар? Он не бросит своего эмира…
— У тебя есть номер его трубки?
— Я помню.
— Звони ему, — протянул ему свой смартфон эмир. — Если захочет, пусть к нам присоединяется. Мне не хватает людей.
— Я думаю, он присоединился бы, если бы эмир Карим не попал в беду. У них были сложные отношения. А так… Он все равно постарается его выручить. Абузар эмира Карима не бросит, — сказал Адам, и эти слова прозвучали укором Абдулджабару.
— Но я тоже не бросаю его. Я помогал ему, сколько мог, и потерял свой джамаат. Если бы я мог выручить Керима, я бы выручил, но у меня нет таких сил. Два взвода спецназа — это шестьдесят человек. Может, чуть больше, может, чуть меньше. Но по силам, по умению воевать эти два взвода равняются двум сотням моджахедов. Будь у меня две сотни моджахедов, я повел бы их в бой, но и тогда неизвестно, чем бы он закончился. А сейчас я ничего предпринять не в силах.
