используется. Поэтому наши знакомые хотят зацепиться здесь, насколько выйдет, и будут продвигать наш комбинат изо всех сил. Иначе они в этот бизнес вернуться не смогут, если сейчас выдавят.
— Это они тебе сказали? — спросил Женя и потёр замёрзшее окно. — Или Ремезов?
— Обсудили с Ремезовым, его это интересует, и понятно почему.
— И почему?
— Он же не знает, что будет дальше, а положение у него шаткое. Если что, пойдёт на комбинат, вот и хочет, чтобы было куда идти. Но с Вишневскими нам ещё повезло. А то вполне могли продать всё имущество, деньги вывести в офшор, долги вернуть только тем, кто может убить, а остальных кинуть. Так многие делают. А комбинат так бы и стоял в одних руинах. Будто все эти люди, кто хочет его отобрать, вложат в него хоть копеечку. Им надо прийти на всё готовое, а не развивать самим.
— Ещё бы, кхе, — невесело хмыкнул Женя.
За эти дни надо решить много вопросов, и касательно фирмы, и службы безопасности, и обсудить с Ремезовым и его помощниками, какие планы могут быть у Кирьяна. А ещё нам нужно решить, как брать под охрану завод на севере области.
Заодно познакомимся с новым директором комбината. Я не видел его раньше, знал только фамилию — Антонов. Но Вишневские были рады, что смогли переманить его к себе. Говорят, человек с опытом работы в экстремальных условиях, смог в приватизацию удержать от разорения металлургический завод где-то в Западной Сибири и не отдать его братве. Правда, деталей я не знаю, ведь, в конце концов, он теперь будет здесь, а не там.
Мы разместились в гостинице, причём в дорогой, в центре города. В своём номере я бросил сумку, подумал и отправился к Славе.
Ездить по городу я не собирался, нужен сопровождающий. Женя будет занят, вот и возьму Славу. У себя его не было, он был в номере у Жени, оба в новеньких костюмчиках, курили в окно с видом на большой памятник Ленина и вспоминали армию.
Женя по ходу разговора завязывал тёмно-синий галстук, что Слава делать не умел совсем. У него вместо галстука всегда получалась какая-то удавка. В этот раз мы все будем в костюмах, а не в привычной серой камуфляжной униформе. Вот и понадобились галстуки.
— Слава, ты мне сегодня очень нужен… — начал я, но закончить не успел.
Меня прервал звонок на мобиле. Я вытянул антенну и ответил. Из трубки раздался усталый голос Ремезова:
— Включи телевизор, Макс. Про вас говорят, — он отключился.
— Женя, включи ящик, — попросил я.
Тот нажал на кнопку на пульте, и на выпуклом экране Филипса постепенно проявилась картинка с человеком, который сидел в кресле рядом с книжным шкафом. Женя с недоумением посмотрел на меня.
— Это же Петросян, — он нахмурил брови, показывая на телевизор. — Зачем он тебе?
— Другой канал, Женька, — сказал я, держа телефон в руках.
На другом канале показывали местное телевидение, парламентский час, заседание областных депутатов или что-то ещё подобное. За трибуной выступал пузатый лысеющий мужик в сером пиджаке, гневно размахивая рукой.
Мы начали смотреть не сначала, да и говорил он невнятно. Но те слова, что мужик произносил, яростно шепелявя, и я сумел разобрать, относились к нам.
Он как заведённый повторял: Краснозаводск, комбинат, итоги приватизации, жалобы избирателей, бандиты, питерские олигархи, продажные офицеры милиции, а ещё новозаводская братва, прикрывающаяся вывеской охранной фирмы.
И вот этот мужик, которого я видел впервые, обещал выполнить просьбы избирателей и сделать всё, чтобы отобрать комбинат у бандитов, а бандитами он назвал нас.
Вот это он вылез, нашёл момент. Только кто же ему платит? Читинская братва или тот мой знакомый из Иркутска? Да кто это вообще такой?
Надпись внизу экрана говорила, что это Андрей Кравцов, депутат Законодательного собрания Читинской области. Никогда о нём не слышал.
— Это ещё кто? — спросил Женя, поворачиваясь ко мне. — И чего он на нас пургу гонит?
— Погоди, — я поднял руку. — Смотри, кто там. А вот ему-то что надо?
Толстый депутат Кравцов вальяжно отошёл от трибуны под жидкие аплодисменты, уступая место другому оратору, подтянутому мужчине с короткой стрижкой.
А вот этого человека я знал хорошо. Появившаяся внизу надпись гласила, что это Игорь Крюков, депутат и председатель комитета… дальше слова не влезли на экран. Но там точно не будут писать, что это главарь ОПГ «Пивзавод».
— Мне тоже есть, что сказать по этому поводу, — начал Крюков свою речь.
Но говорил он совсем не то, что мы от него ожидали после выступления Кравцова. У Крюкова была какая-то своя игра.
Я ожидал, что Крюков продолжит гнуть линию этого Кравцова и нападёт на нас. Это было бы вполне в духе времени, когда с трибун принято клеймить бандитов, причём немалая часть из этих выступающих или сами были из братвы, или жили на их деньги.
Но Крюков меня удивил, и не только меня.
— Благодарю Андрея Анатольевича за выступление, — с усмешкой сказал он. — Я, как и многие мои избиратели, в курсе его социальных программ и очень плотной работы с молодёжью. Настолько плотной, что… но давайте о промышленности, а не о студенческих олимпиадах и базах отдыха.
Слышно плохо, но в зале, кажется, раздались смешки. Не знаю, про что именно говорил Крюков, камера показывала только его, а не реакцию того Кравцова. Кажется, это какая-то очень своеобразная история.
— Но хватит шуток, — серьёзным тоном сказал Крюков. — Андрей Анатольевич напоминает мне собаку на сене. А ещё одну историю с другим комбинатом, которая произошла буквально два года назад.
Женя чуть прибавил звук на пульте, потому что в соседнем номере уборщица включила громкий пылесос.
— Тогда с этих трибун тоже говорили про бандитов, олигархов и прочих. А что в итоге? Люди, которые хотели возродить огромное промышленное предприятие в нашей области, уехали, оставшись без денег, а тот комбинат так и стоит в руинах. Потому что из него выжали всё и больше оно никому не нужно.
— Игорь Иванович, — раздалось в зале. — Если вам есть, что сказать по существу…
Крюков просто отмахнулся и продолжил. Вряд ли кто-то рискнёт отключить ему микрофон, всё-таки наверняка его новые коллеги знают, кто он такой.
— И сейчас точно такая же ситуация. Смотрите, как
