На сей раз шли уже перебежками, один за другим. Перемахнули забор — так как это могут делать только казаки — как птицы, раз — и там, одним простым и сильным движением человека, с детства привычного взлетать в седло коня. На дворе Попейвода-старший показал рукой — залечь. Сам, с двумя старшими казаками на подстраховке, зажав в руке обратным хватом нож, нырнул в черный зев лабаза — террористы не удосужились его закрыть…
Казалось, ничего не произошло — не мигнул весело горевший в окне свет, никто не заорал, не посыпалось серебристым водопадом разбитое стекло. Просто минуты через три Попейвода старший вышел, махнул рукой пацанам — "ко мне". На плече у него уже висел легкий британский пистолет-пулемет — как и все британское оружие по-идиотски сделанный, с магазином вставляемым сбоку, а не снизу, как у людей
— У вас к вашим пукалкам — патронов сколько есть?
— Две и у Мишки три — пять обойм — за всех ответил Сашка
— Добре. Добре, казаки. Теперь сюда слухайте. Их больше чем нас, на порядок, сейчас врасплох взяли — но это ненадолго. Час у нас — не больше. В настоящем деле участвовать — хотите?
Пацаны промолчали — да и говорить — смысла не было. Вопрос для любого казака — риторический.
— За мной! Тихо!
Казаки ужу суетились в лабазе — спускали с чердака, так называемой «подвалки» что то тяжелое…
— Тяжелый, тварь… — сдавленно пробухтели сверху — ты что, Петро. Полегче ничего взять не мог.
— Что дали, то и взял. Поговори у меня! Зато этот — ленту-двухсотку высадит — и не поперхнется. Осторожнее, не урони!
Сверху подали тяжелое, с длинным, заканчивающимся воронкообразным раструбом, тело пулемета…
— Станок где?
— Левее смотри! Под тряпьем! Патроны все давай, их там двенадцать коробов быть должно!
Пулемет потащили дальше, к крайнему в станице дому "Левы косого" — этот старый казачина во время «замирения» потерявший глаз и ухо давно уже умер — но дом так и звали "дом Левки Косого" — теперь там жили его сыновья. Сгибаясь под тяжестью коробок с патронами — а одна большая коробка с патронами ого го весит, пацаны семенили за взрослыми казаками — Петро Попейвода шел первым — разведка и прикрытие, двое тащили пулемет, станок к нему и другое раздобытое в бою оружие. Шли опять тем же путем — заброшенной тропинкой за домами. Идти было — совсем ничего…
Казачьи станицы изначально строились так, чтобы одновременно быть и домом казакам — и при необходимости — укрепленным районом, что в годы замирения было совсем даже не лишним. Первой линией обороны был вал, система окопов, колючая проволока, а в некоторых крупных поселках — и система ДОТов с пулеметами. Сами казачьи станицы располагались так, чтобы господствовать над местностью и контролировать ее. Но если бы даже враг прорвал внешний периметр — вполне можно было организовывать оборону и на внутреннем — казачьи дома — курени, как их называли сами казаки — стояли так, чтобы при необходимости стать второй линией обороны. А "дом Левки Косого" был хорош тем, что с него можно было, простреливать улицу, и стоял он так, что был самой высокой точкой в станице.
Но принимать бой в станице было нельзя. Категорически. Ведь что такое станица? Плотная, сельская застройка, к любому дому можно подойти — относительно безопасно — на расстояние не то что выстрела — на бросок гранаты подойдешь и ничего. Их было шестеро — да, именно шестеро, потому что трое по сути еще пацанов, пусть и не принятых в казаки на круге, пусть среди них был один араб — они смогли в оккупированной станице убить нескольких оккупантов, раздобыть оружие и продержаться до ночи. Такое — не под силу многим взрослым. Но как бы то ни было — в условиях ближнего боя шестеро против тридцати — гарантированный проигрыш в любой ситуации.
А вот в другом случае…
Пулемет на открытой местности — стрелковая линия. Еще пара стрелков с винтовками — рядом. И еще — загонщики. Верней не загонщики — а обреченные жертвы, которых надо догнать, притащить на аркане в село, поглумиться и зарезать. В отличие от русских и тем более холодно-рациональных немцев, арабы обычно люди эмоциональные, увлекающиеся. Сорвать их на погоню — очень легко. А потом, когда они выскочат из села — всей толпой на открытую, хорошо простреливаемую местность — вот тут то слово скажет пулемет.
Удивительно — но поставить часового на ворота они додумались — всего одного. Для бывшего разведчика ВДВ — задача на один взмах ножом. Разжились не чем-нибудь — а ручным пулеметом BSA и несколькими лентами к нему. Маневренный ручник и мощный станкач в связке — тем более хорошо. За валом — окопы засыпали, но вал остался, частенько так говорили — "пошел за вал", "выйдем за вал" — это если морду набить — казаки пошли уже не скрываясь, не опасаясь. Небо затянулось черными тучами, подувал легкий, летний ветерок, серебристый свет тонкой, ущербной луны на время пробивал себе путь сквозь пелену облаков — но облака вновь смыкали ряды, и на землю наступала тьма…
И тут — что то вспыхнуло — далеко на горизонте, там где высилась ломаная стена горных хребтов, отделявшие плодородную долину Бекаа от побережья Средиземного моря. Вспыхнуло высоко в небе — мертвенным, белым светом, лучи которого были настолько ярки, что пробивали облака, подсвечивая их изнутри. Зрелище было величественное и страшное…
— Это… это что?
Из всех, только Петро Попейвода поняло, что это такое — он видел учебные фильмы, во время теоретической подготовки в ВДВ. Этот свет, которому под силу было даже пробить темную пелену ночных облаков… он знаменовал собой самое страшное, что только могло произойти. Если это произошло, значит — началась война, причем — ядерная война. И скорее всего — мало кто доживет до рассвета.
Но умирать можно по разному. Можно — с оружием в руках, как мужчине. А можно и…
— Ничего. Идем. Быстрее!
Пулемет установили почти в километре от станицы. Давным-давно, кто-то из казаков посадил здесь два дерева. И теперь — прошло сорок лет, а то и пятьдесят — в жарком климате Ближнего Востока деревья на удивление хорошо прижились — вот только посажены были слишком близко.
Промежуток меду стволами, меньше метра — чем не амбразура. А если попробуют с флангов обойти — а ручник с двумя винтовками на что?
Как следует укреплять «станкач» времени не было — просто, как смогли, вкопали ножки станка — и на том ладно. Земля здесь была тяжелая — как камень…
— Сашка…
— Ну?
— А что это было?
— Что?
— Ну, это… над горами там…
Сашка поднялся на локте, посмотрел в сторону гор. Свет никуда не делся — облака светились изнутри…
— А я знаю…
— Цыц! — пристрожил остававшийся у пулемета казак Коршун — его так и звали все, «Коршун», хот фамилия была Коршунов — взгакались как бабы! Тихо!
И тут в селе гахнуло — взрыв гранаты, еще один, несколько выстрелов — и почти сразу захлебываясь, на несколько голосов застучали автоматы.
— Батя… — Мишка инстинктивно дернулся, чтобы бежать на помощь отцу — казаки у пулемета его удержали.
— Сидеть! А ну! Забыл, что батя приказывал?! Сидеть!
— Батя же…
— Сидеть сказал! Ты ему ничем не поможешь — навредишь только! Сидеть!
Коршун повел ребристым, с мощным дульным тормозом на конце стволом пулемета вправо, затем влево, наслаждаясь послушностью тяжелой машины. Сейчас такие пулеметы уже сняли с вооружения, передали на длительное хранение — сейчас в моде пулеметы на сошках, с короткими стволами, с лазерными прицелами — короче, как в фильмах. Если раньше в пулеметном расчете было три человека, а сам пулемет со станком весил под пятьдесят килограммов — то сейчас ротный пулемет на сошках в десанте несет один человек, а двадцать пять килограммов весит крупнокалиберный монстр калибра 12,7 без станка. Можно в боевых порядках войск перемещать, видано ли дело. Но! — опытный пулеметчик, с хорошим, «настоящим» станкачом, как этот — может чудеса творить. Это тебе не косить направо-налево длинными, до красного ствола очередями как в городском бою, это тебе не стрелять с рук с двух пулеметов на показательных выступлениях. А вот — стрелять так, чтобы пуля пошла по баллистической траектории и поражала противника за гребнем горы — с новомодными "штурмовыми пулеметами" получится? То-то же! А со «станкачом» были и такие мастера, у которых получалось и немало их было…
В станице уже стреляли — заполошно, сумбурно, без всякой дисциплины огня — многие просто палили по всему что движется, скорее всего — обкурились или обдолбались. Но старший Попейвода не появлялся…
— Застрял он там, что ли… — с досадой проговорил Коршун, без надобности касаясь закрепленной на станке большой коробки с лентой
— Я пошел…
— Да сиди ты! — Коршун успел поймать Мишку — сиди, и так тошно…
