— Вы чего в выходной день пришли колодец ремонтировать?
— Сами не знаем. Дали наряд, сказали, мол, срочно надо. Два отгула обещали дать. А колодец нормальный оказался. Сами не знаем, зачем нас послали.
Окунев задумался. Может быть, рабочие действительно не причём? Дали наряд, послали на работу. Но действительно ли они дорожные рабочие? Пусть Стас или Самохин сами выясняют. А его задача задержать этих четверых до завтрашнего утра в подвале. И Окунев, проверив вытяжку, полез наверх, разрешив мужикам ходить под себя.
— Завтра все почистите, помоете, а сегодня можно и так, — сказал он, закрыл подвал на амбарный замок и выключил в нём свет. Но через несколько часов выяснилось, что ремонтные рабочие настоящие. «Или произошла накладка, или спланировано на высоком уровне», — озабоченно подумал Самохин, выяснявший вопрос с рабочими. Ремонтное управление муниципального предприятия «Горводоканал» — это не частная лавочка, это государственное предприятие. Послать рабочих просто так что-то ремонтировать нельзя, нужен наряд-заказ, нужно выписать со склада материалы для ремонта и т. д. То есть, без начальника участка, как минимум, это сделать невозможно. Но и начальник участка не может ремонтировать всё, что ему вздумается. Таким образом, если это не накладка, то здесь есть над чем серьёзно поработать, решил Самохин. Рабочих отпустили и отвезли в город, а снайпер остался в подвале на ночь.
На следующее утро приехал Самохин и занялся снайпером, но, как и предполагал, тот ничего не знал. Ему позвонили и договорились с ним по телефону, винтовку взял на вокзале в автоматической камере хранения, там же лежал задаток две тысячи долларов и фотографии двух женщин, которых он должен был застрелить. Одна из женщин должна быть новобрачной, а вторая должна быть рядом с длинноволосым мужиком, фотографию которого ему тоже прислали. На фотографиях Самохин узнал Данилину, она же нынче Мельникова, Афонину и Эдика.
— Если позвонили, значит, ты специализируешься на снайперских работах? — спросил Самохин.
— Это мой первый опыт, и, так же как и первый блин, комом.
— Ты от блинов отличаешься тем, что у них есть перспектива, а у тебя её уже нет.
— А без топки нельзя?
— А как?
— Ну, хотя бы пулю в лоб, чтобы было быстро и не больно.
— Ты меня озадачил, сынок. Надо подумать.
— А, может, вообще договоримся?
— Насчёт чего?
— Насчёт того, что я не прочь ещё немного пожить.
— Тогда давай подумаем, как на тебя вышли.
Самохин со снайпером начали размышлять, кто и как мог на него выйти. На работе в отделе кадров знали его военную специальность, то есть, что он снайпер, но где он работает и свою фамилию, он сообщать не захотел.
— Понимаешь, мужик, семья у меня, ребёнок, — сказал снайпер. — Так что свои реквизиты я не скажу тебе. Так и уйду молча в могилу. А для общения можешь называть меня Вася.
— Вася, насчёт того, кто ты есть, мы узнаем без проблем. Тебя же родственники будут искать, вот и станет ясным, кто ты. Но ты мне нравишься тем, что ведешь себя как настоящий мужик. Нам настоящие мужики нужны, поэтому помоги нам найти заказчиков, и будем дружить. А насчёт ребёнка и жены не бойся, мы не звери, мы только защищаемся. Мы сами никого не трогаем, но если кто нас обидит, тот, как говорится, и трёх дней не проживёт. Это, знаешь, как табличка на опоре высоковольтной линии: «Не влазь, убьёт!». А ты нарушил, влез.
— Просить за себя не буду, но семья здесь ни при чём. Согласен?
— Это в наших правилах.
— Я согласился не сразу. Думал, что это провокация. Но потом мне передали привет от моего однополчанина. Служили с ним вместе.
— Понятно. Кто такой?
— Я должен его сдать?
— Вася, давай так. Мы не дети, мы проверим, кто тебе звонил последние десять дней, и прокачаем каждого. Мы спецы, понимаешь? Так что давай не будем играть в эти игры, а выкладывай всё. Если твой однополчанин не виноват, никто его не тронет, а замаран в этом, ты его в любом случае не спасёшь. Так что думай лучше о своём ребёнке, о жене. Ведь их же кормить надо. А как же они без тебя?
— Ты что, обещаешь мне жизнь?
— Мы не душегубы, зря людей не мочим. Может, ещё с тобой работать будем, у нас такие мужики лишние не будут. Но ты подумай, Вася, над такой проблемой. Аванс ты взял, задание не выполнил. Появишься дома, как ни в чём не бывало, навлёчешь на себя и на семью справедливый гнев заказчиков. И, кроме того, ты их знаешь, поэтому им прямой резон тебя убрать, чтобы ты их не сдал. Так что в твоих прямых интересах помочь нам найти заказчиков. Иначе они же и замочат твою семью. Сам влез в эти игры, поэтому и семья твоя под угрозой.
— Константин меня зовут. Новосёлов Константин Федорович. Работаю в строительной фирме «Атлант». А мой однополчанин, Тимофеев Владимир, работает на ГОК’е. А вот заказчиков, честно говорю, не знаю.
— Понятно, Костя.
Самохин задумался. Появляться сейчас дома Косте нельзя, и сообщить жене о том, что с Костей всё в порядке, тоже нельзя, иначе она не сможет правдиво изобразить беспокойство по поводу пропажи мужа. А узнают, что Костя захвачен — могут взять семью в заложники. Он объяснил Косте ситуацию, и они решили, что жену с ребёнком надо привезти сюда на хутор и спрятать, пока не разберутся с заказчиками.
Вадим и Лариса решили в это воскресенье с утра поехать на городской пляж. Лариса несколько дней назад купила себе красивый купальник и большую соломенную шляпу и хотела на пляже продемонстрировать Вадиму свой наряд. Но он уговорил её продемонстрировать купальник дома, потому что мама скоро должна уйти. Он бродил по квартире в поисках своих вещей, и Таисия Тихоновна, которая хотела выйти с ними, решила их не ждать и поехала в больницу проверить состояние тяжелобольного, поступившего вчера в реанимационное отделение. Лариса понимала, зачем Вадим тянет время, и была наготове, когда за Таисией Тихоновной закрылась дверь. Как только Вадим попытался её обнять, она вырвалась и попыталась убежать от него. Они бегали по квартире и он, поймав её, наконец, заключил в объятья. Она положила ему на плечо голову и втянула губы, чтобы он не смог её поцеловать. Он прижимал её к себе и целовал в шею, а она вертела головой, пытаясь ему помешать. Она чувствовала, насколько Вадим возбужден и как бьется его сердце, и это в свою очередь возбуждало её. Он расстегивал молнию платья на её спине, а она старалась ему помешать, распаляя его этой любовной игрой ещё больше. Он раздевал её медленно, целуя и лаская открывающиеся часть тела, и это пьянило её. Когда она осталась в одних трусиках, он взял её на руки и уложил на диван. Лариса целовала его лицо, не выпуская его из своих объятий, и Вадим упал на неё. Она когда-то читала, что естественное проявление женской психологии состоит в том, что женщина испытывает огромное удовольствие, уступая домогательству любимого мужчины, и сейчас она действительно получала от этого наслаждение. Вадим быстро разделся и осторожно начал снимать с неё трусики, а она, приподняв бедра, помогала ему в этом. Это было для него сигналом и он, покрывая её горячими поцелуями, прошептал «Ларчик, откройся!». Лариса, поняв, о чём он просит, покачала головой и ещё крепче сжала ножки. Вадим впервые видел свою невесту полностью обнажённой и исследовал поцелуями её тело, играя с эрогенными зонами и возбуждая её. Возбуждение наполняло Ларису, это было приятно, и доставляло ей наслаждение. Она закрыла глаза и все мысли, как в тумане, куда-то разбежались. Вадим почувствовал, как под его ласками она начинает сдаваться, и покрывал поцелуями каждый сантиметр тела любимой, но вдруг зазвонил телефон. Они в панике вскочили, подумав, что это звонок в двери, и возбуждение сразу же прошло. Догадавшись, что звонит телефон, они рассмеялись, и Лариса подумала, что если бы не телефон, могло бы произойти то, чего она опасалась. Вадим, не стесняясь, голый, прошёл к телефону, а она с интересом рассматривала его. Лариса впервые вживую рассматривала нагого мужчину и с удивлением обнаружила, что его вид её не возбуждает. Её возбуждали его поцелуи, касания и ласки, ей был приятно ощущать его руки и губы на своём теле, а его возбуждал вид её обнажённого тела. «Какие всё-таки большие различия в сексуальности и психологии мужчины и женщины», — подумала она и начала одеваться. Вадиму это не понравилось, и он просительно посмотрел на Ларису, но она была непреклонна и, смеясь, дразнила его, демонстративно медленно одеваясь, с удовольствием наблюдая, как он с мольбой делает ей знаки.
Как она поняла, звонил кто-то насчёт встречи на пляже. Вадим положил трубку и подошёл к ней.
— Лариска, зачем ты оделась?
Он попытался снова её раздеть, но Лариса, покрывая его лицо поцелуями, не согласилась.
— Всё, поезд ушёл, Вадичка. Мы едем на пляж.
Вадим посмотрел ей в глаза и увидел, что она действительно уже перегорела и больше не хочет раздеваться. Ему стало неудобно за свой голый вид и он, застеснявшись, начал быстро одеваться, а Лариса смеялась, мешая ему одеваться своими поцелуями.
