— Рост беспредела. В последнее время он стал слишком велик. Мы не можем не признавать этого. Такова суровая действительность. — Кулагин чувствовал себя отлично подготовленным к выступлению оратором, которого трудно сбить с выбранной темы. — Причем, когда я говорю о беспределе, я имею в виду не только фраеров и пустоголовых бакланов… Вернее будет сказать, совсем не их, хотя здесь тоже следует применить железную хватку. Больше всего меня беспокоит беспредел власти. И, конечно же, ментовской. Может быть, у вас в Москве, Шейх, это и не так заметно, а может быть, его там нет и вовсе. Я не стану спорить. Я не такой уж большой знаток столичной политики. Кстати, это наверняка также относится и к другим крупным городам России. Питер, Ростов, Новороссийск, Одесса и так далее… Но у нас!.. У нас, в Новоречинске, именно такой беспредел и процветает. А почему? Потому, что нет такой жесткой системы, как у вас. А что нужно для создания такой системы? В первую очередь объединение и создание одного цельного общака. Оставаясь разрозненными группировками, мы рискуем быть все передушенными ментами уже через два-три месяца… Разве я не прав?
На некоторое время воцарилось молчание. Кулагину казалось, что в этой тишине он даже явственно различает недовольное сопение Шумского по ту сторону стола. Пилот и Республиканец многозначительно переглянулись. Затем их взгляды сфокусировались на продолжавшем хранить молчание Шейхе. Последний мрачно пожевал нижнюю губу.
— Ну, хорошо, — без особого энтузиазма произнес он. — Допустим, система нужна и, допустим, это поможет покончить с ментовским беспределом в городе и, соответственно, поднять его на более высокий уровень. Но у любой крупной организации, особенно если под ее эгидой находится целый город, должен быть опытный руководитель. Кто сможет стать во главе Новоречинска и кто будет являться главным держателем местного общака?
Последний вопрос был задан Шейхом исключительно для проформы и больше напоминал провокацию. Столичный вор в законе так же, как и все присутствующие за столом, отлично знали, какой на него последует ответ. Вопрос был только в самой реакции Кулагина. Но Леонид с честью выдержал этот психологический экзамен. Подхватив стакан с минеральной водой, он неторопливо осушил его до дна и так же спокойно вернул на исходную позицию. Уверенно посмотрел в глаза ждущего от него ответа Шейху.
— Обе эти обязанности мог бы совместить я сам, — вновь никакого волнения в голосе. — Большая часть собравшихся мне доверяет, но, если вы хотите, мы можем провести голосование. Помимо этого, я готов предоставить в свою пользу рекомендательные письма от авторитетных людей.
Кулагин запустил руку во внутренний карман пиджака и заметил, как при этом закаменели лица телохранителей столичных гостей. Порвут при любом движении, способном зародить в их душах подозрения. А ведь они уже успели досконально проверить каждого из явившихся на сходку на предмет холодного и огнестрельного оружия.
Леонид выудил три плоских прямоугольных конверта и положил их перед собой на стол, показывая тем самым, что с их содержимым может ознакомиться любой желающий.
— Мою кандидатуру поддержал Увар, но об этом вам уже известно, — с прежней интонацией продолжил Кулагин. — Здесь также письмо от авторитета из Калуги Ромы Стрижа и письмо астраханского вора в законе Лапы…
— Никто из перечисленных не является членом большого российского синдиката, — Шейх не торопился приступать к изучению писем.
— Это верно. Поэтому вы трое и здесь. Для того, чтобы сказать собственное мнение, которое, в свою очередь, будет уже выражать мнение всего воровского сообщества. Разве не так?
— Брось, Шейх, — вмешался в их полемику Республиканец, с вожделением покосившись на расставленные по столу яства. Желудок у него уже напоминал о себе тихим урчанием. — Не будь таким дотошным. Скажи прямо, чего ты хочешь, и приступим к голосованию. По-моему, все и так уже предельно ясно. В конце концов, что мы теряем?
— Ничего, — чересчур поспешно среагировал Кулагин и сам тут же обругал себя за эту оплошность. Шейх недовольно нахмурился. Однако отступать теперь было совсем неблагоразумно, и потому Леонид предпочел продолжить: — Если вас не будет устраивать качество моей работы по истечении оговоренного срока и я не смогу вывести Новоречинск на новый уровень, вы будете вправе предъявить мне по всей строгости воровского закона. И сменить положенца…
— А что у нас, кстати, со сроками? — вклинился Пилот. — Как много тебе нужно времени, Леонид, на то, чтобы добиться первых ощутимых результатов?
К этому Кулагин тоже был готов заранее.
— Полгода, — жестко ответил он и тут же поспешил внести небольшую поправку: — Максимум восемь месяцев.
— Восемь — это много, — покачал головой Пилот. — Остановимся на полугодичном сроке.
Кулагин сделал вид, что прикидывает что-то в уме, хотя для себя самого у него все было решено вперед и просчитано. Срок в полгода его вполне устраивал.
— Хорошо, — согласился он после паузы.
— Еще вопрос, — Шейх никак не мог определиться с принятием окончательного решения, и его колебания начинали понемногу раздражать Леонида. — Какой конкретно процент пойдет в наш общак с местного?
— Двадцать.
Шейх скривил губы.
— Мне кажется, этого мало, — теперь он обращался не столько к Кулагину, сколько к своим столичным друзьям. — Я думаю, отстежка должна быть не меньше сорока процентов. Город еще непроверенный, возможны любые осечки…
— Именно потому, что возможны осечки, вы должны на первых порах дать нам чуть больше свободы, — отозвался Кулагин. — Как только ситуация окончательно стабилизируется…
— Пусть будет тридцать пять. На первых порах.
— Пощадите! — Кулагин шутливо вскинул вверх обе руки. — Давайте хотя бы сойдемся на двадцати пяти. Четвертая часть от общего оборота не так уж и мало.
— Ты не на базаре, Кулагин, — осадил потенциального положенца Пилот, но было видно, что склонность бывшего земляка отстаивать свои позиции, не взирая на личности, импонирует именитому вору в законе. — Пусть будет не нашим и не вашим. Тридцать! Торги закрыты. Других цифр не будет.
Кулагин пожал плечами. По этому вопросу он тоже отвоевал немало. Столько, сколько рассчитывал. Он поймал на себе одобрительный взгляд Горшакова. Рука Леонида вновь потянулась за стаканом минералки.
— Если это все, то давайте перейдем к голосованию, — предложил Республиканец. — Шейх?
— Давайте, — главный оппонент Кулагина сдался.
— Минуточку!
Головы всех присутствующих развернулись к противоположному краю стола. Кулагин слышал, как сидящий рядом с ним Вершинский негромко выругался.
Завладев всеобщим вниманием, Шумский неспешно поднялся во весь рост и тут же уперся кулаками в поверхность стола.
— Я бы хотел высказаться. Разрешите?
Пилот согласно кивнул. Его поддержали и Шейх с Республиканцем.
— Я внимательно выслушал речь Кулагина, — начал Нестор. — И, может быть, в чем-то он, конечно, прав. Относительно беспредела, относительно того, что мы должны с ним бороться, и относительно того, что пора выводить Новоречинск на новый уровень. В принципе, я готов даже признать идею объединения, хотя, как мне кажется, над ней еще стоит покумекать, и в том виде, в каком ее доносит до нас Кулагин, она не годится… — Шумский выдержал паузу. — Но даже если решение будет принято в пользу объединения, я не понимаю, почему вся власть и местный общак в том числе должны находиться именно в руках Леонида. С этой ролью мог бы справиться любой из нас! Дайте мне испытательный срок в полгода, и я сделаю то же самое, что и Кулагин. А может, и больше. И быстрее. Я не говорю, что это должен быть обязательно я… Но я спрашиваю вас еще раз: почему Кулагин?
— А ты кто такой? — недовольно бросил Республиканец.
— Моя фамилия Шумский…
— Нестор — один из тех, кто изначально выступал против объединения, — поспешил вмешаться Кулагин. — Он и его люди тянут Новоречинск назад. В трущобы. В первобытный строй. Это та часть беспредела, о которой я тоже говорил…
— Беспредел?! — взорвался Шумский, и это вызвало новую напряженную реакцию телохранителей московских авторитетов. — В самом деле, Леня? Если кто и сеет беспредел в последнее время в Новоречинске, так это ты сам. — Нестор развернулся лицом к москвичам: — Около месяца назад в городе было убито трое человек. И их смерть на совести Кулагина. Ребята погибли потому, что не пожелали поддержать его идеи…
— Это ложь! — Кулагин тоже поднялся. — У тебя есть доказательства, Нес?
— Мне это ни к чему. Все и так понятно, Леонид.
— А вот мне так не кажется. — В глазах Кулагина появился металлический блеск. — Чтобы бросать такие предъявы, нужно иметь реальные доказательства. Иначе можно и за базар ответить!
