В общем, мафия там у них. Зал игровых автоматов, оказывается, на пару держат сын главы и зять начальника отдела. Но это только начало, это строго по существу дела. А дальше раскол пошел по всем пунктам, включая события пятилетней давности. Махинации с «социальными» деньгами, подпольный спиртзавод (теперь понятно, куда у них уходит все зерно и свекла), незаконная продажа цыганским наркобаронам не принадлежащего поселку брошенного городка воинской части, хищническая вырубка реликтового леса в заповедной зоне, незаконная продажа государственной земли возле водохранилища богатеньким дачникам, сановное браконьерство на том же водохранилище… и еще двадцать пять пунктов примерно в том же ключе. В общем, нормальный набор должностных злоупотреблений, присущий всем без исключения административным образованиям. В принципе можно либо расстреливать без суда и следствия, либо привычно махнуть рукой — чего уж теперь, у нас ведь все так делают…
— А это что такое? — Иванов добрался до заключения экспертизы ДНК.
— Ну, это липовое, — Петрушин смущенно зарделся. — Оперов-преподов попросили, они состряпали. Но сами поймите — где я ночью возьму эксперта?
Оказывается, Вася сказал, что глава администрации в его присутствии оплевал портрет президента. Теперь, ко всему прочему, главе инкриминировали оскорбление символов государственной власти действием. И за это его, как и всех остальных районных чиновников, за прочие гадости, по совокупности, надлежало расстрелять до исхода текущих суток. Вот постановление, извольте ознакомиться и подписать. Да, еще неплохо было бы комитетскую печать поставить — для большей солидности…
Постановление было выполнено в соответствии со всеми требованиями штабной культуры, на фирменном комитетском бланке (Петрушин с Васей заявки на продовольствие, боеприпасы и матбазу на них печатают).
— Женя…
— Да, Сергей Петрович?
— Ты совсем навернулся, друг мой?
— Так шутка же! — Петрушин лучезарно разулыбался. — Это ж в плане профилактики. Пусть со страху уписаются — урок будет. Да вы не волнуйтесь, там все тип-топ. От вас нужны только печать и подпись…
Иванов ничего подписывать не стал, печать ставить — тем более, прихватил с собой Костю Воронцова и экстренно выдвинулся с Петрушиным к месту событий.
Вознесеновка как будто вымерла. Все коммуникации отрезаны, на подступах к поселку — вооруженные бойцы физзащиты, всех заворачивают: карантинные мероприятия, типа. Улицы пусты — жители по домам, мобильная связь изъята…
— А что ж вы так — не доработали? — скорбно пошутил Иванов, имея в виду новостройку справа от южного въезда в поселок: там этак резвенько сновали товарищи в оранжевых спецовках, весело журчал экскаватор, ворочающий упаковки кирпичей…
— Да это свои, — махнул рукой Петрушин. — Это сын главы и зять тутошнего главмента бабушке-молочнице дом строят. С шести утра затеялись. Добрейшей души товарищи! Благотворительность, типа. Смотрят — у бабушки халупа вот-вот развалится, ну и давай…
— Ой-е-е… — озабоченно пробормотал Иванов. — Вот это вы тут устроили…
Арсенал милиции был опечатан и взят под охрану, у правления, почты и отделения МДС-банка стояли парные посты. Рядовые сотрудники провели ночь в поселковом ДК, все руководство сидело в подвале РОВД. За дежурного по райотделу — препод по оперативно-розыскному делу, опер в отставке, в меру пьян, но все как надо, на звонки отвечает, руководство на территории и так далее!
— Ну ни фига себе… — машинально отметил Иванов, глянув на часы. — Райцентр сутки как захвачен не пойми кем, по сути, тут у них натуральный государственный переворот… А никто даже и не почесался!
На двери кабинета начальника РОВД висела свежая табличка (трафарет, бронзовые буквы — как на остальных дверях, и уже под стеклом! Только больше в два раза — букв больно много): «Трибунал Исполнительного Комитета Государственной Комиссии по борьбе с коррупцией».
— Ну, это так, чтобы прониклись… — смущенно пояснил Петрушин, заметив нездоровый блеск в глазах командира. — Вы не думайте, они все правильно поняли…
Иванов достал руководство из подвала, предъявил полномочия, пообщался.
Более других пострадал глава администрации. Он ползал на коленях вокруг Иванова, все норовил облобызать его ботинок и, подвывая наподобие калифорнийского шакала, блажил:
— Мой рот… Мой рот… О-о-о, мой рот!!!
Петрушин, не удержавшись, крепко пнул его в задницу, и глава тотчас же родил нечто вразумительное:
— Все не так! Я старый партиец!! Товарищ неправильно понял!!!
— Да вы успокойтесь, — посоветовал Иванов, отметив направление взгляда главы и опасливо пряча ноги под стол. — Товарищи у нас понятливые, так что…
— Нет!!! — взвизгнул глава, опять бросаясь на пол и устремляясь к ботинкам Иванова. — Я не плевал, не плевал я! Просто мой рот оказался рядом с портретом, поэтому капельки слюны… Мой рот!!!
Остальные начальники пребывали в полуобморочном состоянии, просили пощады и дружно раскаивались.
— Удивительное дело, — с тяжелым сердцем отметил Иванов. — Людям хватило одной ночи, чтобы поверить, что вернулись времена репрессий…
Потом Иванов пообщался с массовиками-затейниками — Петрушиным и Васей — и популярно объяснил им, что они натворили. Вдаваться в подробности не будем, это долго и надрывно (Иванов таки дал волю эмоциям, высказал подчиненным все, что о них думает.)
Просто подведем итог: в райцентре Московской области, в двадцати километрах от столицы нашей Родины, группа военных лиходеев при одобрительном попустительстве местного населения произвела насильственный захват власти (Статья 278 УК РФ), незаконно водворила под стражу государственных чиновников и сотрудников правоохранительных органов (Статья 301 УК РФ), да не просто водворила, а с применением насилия (Статья 318), в изуверской форме принудила их к даче показаний (Статья 302 УК РФ) и, узурпировав функции судебных органов, вынесла заведомо неправосудный приговор (Статья 305 УК РФ). Намерения по исполнению, надо признать, отсутствовали, однако…
— Вы, хлопцы, хреново кодексы штудировали, — заметил по этому поводу Костя. — За ваши чудачества, по совокупности, каждому минимум по двадцать годков светит…
Резюме по делу: Петрушин и Вася попросту отбились от рук. Будучи в курсе основной задачи комиссии в целом и Исполкома, в частности, вообразили о себе черт знает что!
Затем Иванов с Костей — мастером развязывать психологические узлы разной степени запутанности — разруливали ситуацию и аккуратно сдавали назад. В завершение Костя с наибольшими начальниками поработал индивидуально, чтобы закрепить результат.
Сдали, закрепили, все вроде бы пристроены как надо. И Петрушин с Васей за сутки разбирательств по уши прониклись (теперь десять раз подумают, прежде чем что-то захватывать), и местные власти уверены, что от справедливого гнева сурового закона их спасло лишь чудо: напоролись на добрых человечных товарищей…
Сейчас Петрушин привез заявы от властей Вознесеновки: никаких претензий, обязуются на будущее и так далее. И коллективная просьба: не сообщать в УСБ и губернатору об этом маленьком инциденте…
— Вам жутко повезло, — завершая аудиенцию с Петрушиным, заметил Иванов. — Косте в ноги падайте, спас. Не знаю, чем будете расплачиваться, но факт: людей сутки держали в подвале, обращались, как со скотом, а потом они же сами и просят…
— Да, Константин у нас — уникум, — согласился Петрушин и, уже прикрывая за собой дверь, глубокомысленно буркнул: — Однако это еще вопрос, кому повезло — нам или вознесеновским…
— Ой-е-е… — Иванов от огорчения чуть не прослезился. — И в кого же вы у меня такие тугие…
— Разрешите?! — В дверь тут же просунулся Костя, за которым маячила угрюмая физиономия товарища Ростовского.
— Заходите. — Иванов тяжело вздохнул и счел нужным сразу расставить акценты: — Предупреждаю, Константин: у меня было суровое утро…
— И…?
— Если это очередная бредовая идея насчет борьбы с коррупцией — давай завтра. Сегодня я что-то того… Не готов, в общем.
— Да фиг с ней, с коррупцией! — Костя, щурясь, как кот, оставшийся наедине с банкой сметаны, простер обе руки в направлении Ростовского, не решавшегося пройти дальше порога. — Вы на это посмотрите!
— На это?
— Да, на это. Это что, по-вашему?
— Костя, ты знаешь, я товарищ терпеливый. Однако…
— Сергей Петрович, это не просто индивид. — Костя, верно оценив состояние начальника, не стал испытывать его терпение и перешел к делу: — Это тот самый подземный ход, о котором не знает даже архитектор.
— ???
— Нет, ход — это как-то убого. Это… Это туннель.
— Туннель куда?
— В самую главную крепость. В цитадель. Такой туннель, по которому мы заедем туда всем полком! С полевыми кухнями и тяжелой артиллерией…
