отдушина для задавленного нехваткой продуктов народа. Продавали прошлогоднюю картошку, брюкву, свеклу, репу. В киоск с мясными изделиями выстроилась очередь. Худая, как швабра, «коммерсантка» выставляла на лоток банки с квашеной капустой – возможно, еще довоенные. Горожане несли на базар ненужные вещи: книги, одежду, предметы обихода надеясь обменять их на продукты.
Алексей медленно ходил по рядам, присматривался. Здесь требовалась повышенная бдительность. По рядам шныряли малолетки, прекрасно знающие, как забраться в чужой карман; мелькали и взрослые личности сомнительного вида – явно не те, кого можно попросить подержать кошелек. Подчиненные, оторвавшись от командира, купили за бешеные деньги курево. Капитан прошел два ряда, тоже приобрел две пачки «Беломора». Торговка с безобидным лицом из-под полы продавала водку, шепотом поинтересовалась, не хочет ли товарищ приобрести по дешевке пару бутылок, очень вкусные и недорого – всего двадцать рублей.
– А что вы хотели, товарищ? – насупилась торговка. – В магазине пять, но когда вы в последний раз видели водку в магазине?
Алкогольной зависимостью Хабаров не страдал – хотя случались периоды, когда выпить хотелось пуще жизни. Он прошел мимо, погрозив торговке пальцем – дескать, наведу на тебя борцов с расхитителями социалистической собственности. Грустный пенсионер со следами застарелой оспы на лице продавал книги. Судя по худобе, он ел не каждый день. Алексей полистал «Аэлиту» Алексея Толстого. В самом деле, собраться как-нибудь, наплевав на дела, рвануть на Марс… Мужчина оживился, привстал на своей табуретке.
– Покупайте, товарищ, очень интересная книга. Редчайший экземпляр, издан в Петрограде в тысяча девятьсот двадцать третьем году. Уверяю вас, таких в природе осталось несколько штук. Прошу недорого, всего два рубля. Ну, хорошо, рубль пятьдесят.
– Держите, – Алексей сунул мужчине две купюры, и тот рассыпался в благодарностях. Место для книжной продукции торговец выбрал неудачно. Справа торговали картошкой, слева рыбой. Запах царил убийственный. Рыба пролежала день – пусть не жара, но все равно приятного мало.
– Архипыч, это не картошка, а горох какой-то, – жаловалась покупательница справа, – ты часом не охренел такое продавать, да еще и за четыре целковых? Ее почистишь – так вообще с палец останется!
– А ты не чисти, Семеновна, так жри, – хихикнул продавец. – Никто еще не помер от картофельной кожуры. И щеки не надувай, не поможет. Ну хорошо, брать будешь – скину по двадцать копеек с килограмма. Но только если брать будешь. А нет – ступай себе лесом, много вас здесь таких, голодающих…
Слева тоже происходил диалог.
– Товарищ, подскажите, где тут снять жилье на неделю? Можно комнату, но только недорого и чтобы никаких алкашей по соседству.
Алексей перелистнул страницу, скосил глаза. Женщина подошла к торговцу рыбой. Она была сравнительно молода, темноволосая, одета в серую ворсистую юбку и такую же кофту. Дама прижимала к себе замшевую сумку, крепко ее держала.
– О, это по адресу, сударыня, – обрадовался торговец. – Именно то, что вам нужно. Соседняя улица, вид на море, а все соседи – исключительно порядочные люди. Летняя кухня в моем дворе, – раскрыл суровую правду мужчина. – Вы не бойтесь, мы с женой ею не пользуемся, там все есть, а предыдущий жилец как раз вчера съехал.
Женщина с сомнением морщила нос. Торговец настаивал: с предыдущего жильца брал по пять рублей, а с такой хорошей барышни готов брать по четыре – и создать ей самые комфортные условия.
– Ну хорошо, – женщина помялась, – наверное, я соглашусь…
– Тогда подходите через пару часов: Трудовая, 3, ей-богу, не пожалеете…
Торговец повеселел, видимо, уже подсчитывал свалившиеся на голову миллионы. Перехватив задумчивый взгляд контрразведчика, смутился.
– Что-то хотите, товарищ? Подслушиваете чужие разговоры?
– Неплохо устроились, – сухо улыбнулся Алексей. – Получаете доход, продавая рыбу сомнительного качества; плюс сдаете внаем помещения, дарованные вам государством.
– Да как вам не совестно, любезный! – начал возмущаться «гешефтмахер» местного разлива. – Разве это запрещено – пускать к себе людей, у которых нет крыши над головой? Разве это деньги? Это же слезы! А рыбу, между прочим, я ловлю своими руками, что тоже не запрещается, а излишки привожу на базар, чем вношу посильный вклад в решение продовольственной проблемы! Вы только попробуйте эту копченую камбалу. Клянусь, вы ничего вкуснее в жизни не ели. Попробуйте, попробуйте, а потом говорите! Обещаю, завтра снова за ней придете!
Камбала действительно выглядела сносно. А также корюшка и ряпушка в соседних лотках. Излишки вылова, видимо, раз в двадцать превышали личные потребности рыбака.
– На удочку ловите? – хмыкнул Алексей, извлекая купюру.
Женщина засмеялась, ее глаза заблестели. Но быстро стерла с лица улыбку, нахмурилась. Торговец что-то пробормотал, заворачивая покупку в газету. Хабаров сунул сверток под мышку, улыбнулся женщине и откланялся. Возможно, она смотрела вслед, но он не стал оборачиваться.
В отделении милиции к концу рабочего дня было пусто. Патрульные разъехались, остальные попрятались. Врио начальника отделения РКМ майор Остапенко находился на рабочем месте. «Ваше счастье, товарищ майор», – подумал Алексей. Остапенко сидел за печатной машинкой и бил по клавишам одним пальцем, делая большие паузы между ударами. Это был лысоватый грузный мужчина с рыжими усами.
– Прекращайте эту тягомотину, майор, а то смотреть тошно. – Алексей сунул милиционеру под нос удостоверение.
– Ах да, – спохватился майор и вскочил. – Нам сообщили о вашем прибытии. Присаживайтесь, товарищ капитан. Чай, кофе, какао с сушками?
– Ничего себе ассортимент, – восхитился Алексей. – Богато живете, товарищ майор. В отделении ГБ мне даже теплой воды не предложили.
– Так снабжают, мы не виноваты, – развел руками Остапенко. – По домам не растаскиваем, с этим делом у нас строго.
– Не сомневаюсь. Спасибо, ничего не нужно. Если знаете о нашем прибытии, значит, знаете и причину, по которой мы прибыли. Мы расследуем обстоятельства смерти товарищей Сорокина, Корчинского и Перфилова. От вас мне нужен устный отчет – обстоятельства, первые итоги, соображения, достижения в расследовании.
С последними явно не ладилось – майор соорудил удрученную мину.
– Знаете, мы все в шоке… В это невозможно поверить, такая невосполнимая утрата… Мы все прекрасно знали этих товарищей – верные ленинцы, профессионалы своего дела, просто хорошие люди… С Петром Аркадьевичем Перфиловым мы беседовали буквально накануне его гибели, обсуждали прием на работу новых сотрудников – двое местных жителей, бывшие фронтовики, комиссованные по ранению, изъявили желание стать милиционерами…
– Василий Фомич, – перебил Хабаров, – я не сомневаюсь в личных и профессиональных качествах погибших. Давайте по существу. Нечего сказать – имейте смелость это признать.
– Мы работаем, товарищ капитан, – взгляд собеседника отяжелел. – Но люди не успевают, им приходится разрываться, метаться по городу. От меня постоянно требует отчеты вышестоящее начальство – а в канцелярии даже секретаря нет, слегла с тяжелым гриппом…
Впрочем, далее майор не растекался по
