Тридцать метров. До входа в главный операционный зал оставалось тридцать метров…
Из-за спины ударил пулемет — пулеметчик находился на лестнице, шел одним из последних — и он был одним из немногих, кто до сих пор был не ранен. Те десантники, кто еще оставался к этому моменту в живых — а пол в начале коридора был буквально залит кровью — лежали кто где был, прячась за телами своих погибших товарищей, чтобы хоть как-то укрыться от огня американцев. Но и американцам приходилось плохо — из тех, кто защищал этот коридор, в живых к этому времени оставалось не больше половины. Американцев было меньше, чем русских — русские были в одном месте, а американцы — рассредоточены по всей станции. Но сражались они — беспощадно. Отчаянно.
Старший лейтенант Романов, воспользовавшись ситуацией, перевернулся на спину, липкими, непослушными пальцами сорвал со снаряжения две гранаты. Зубами, одну за другой выдернул чеки. Он чувствовал, что не дойдет — его ранили в самом начале коридора, и ранение давало о себе знать. Но и сдаваться здесь, у последней черты не хотел…
— Слава!!!
Сдвоенный взрыв гранат сотряс коридор, с потолка повалились остатки потолочной плитки, сильно пахнуло жаром…
Опираясь на автомат, оскальзываясь, старший лейтенант Романов поднялся в полный рост…
— За отечество! Вперед!
Автомат забился в руках как живой, выплевывая то, что еще оставалось в магазине в сторону обороняющихся. Шаг. Еще шаг… И — словно земля разверзается под ногами, и ты соскальзываешь в пронизывающую темноту, судорожно цепляясь руками за воздух…
— Вперед! За Россию!!! — какая-то непонятная, незримая и могучая воля подняла их, тех кто еще оставался в живых — и бросила вперед…
Со стороны главного зала тоже открыли огонь — но русских было уже не остановить…
Первый лейтенант прыгнул за ограждение пульта управления станции, вскинув автомат, выпустил короткую очередь, с удовлетворением отметив, что попал — один из русских согнулся, выронив автомат и валясь на пол. Через долю секунды он вынужден был спрятаться — сразу несколько пуль ударили в его укрытию, в пластиковое крошево разнося компьютерный блок и другую аппаратуру управления. Рядом упал еще кто-то, подняв на вытянутых руках автомат, особо не целясь несколько раз выстрелил в сторону русских одиночными…
— Аллаху акбар!!!!
Несмотря на грохот перестрелки, этот истошный, исходящий из самого нутра, полный ненависти крик услышали все. Услышали — и перестали со звериной яростью стрелять друг в друга, русские и американцы. В искалеченном зале управления внезапно воцарилась тишина.
Первый лейтенант Тимоти Лири поднялся из-за своего укрытия, держа на прицеле кого-то из русских. Часть автоматов была по-прежнему нацелена друг на друга — но двое или трое в каждой группе целились в пожилого человека в традиционных арабских одеяниях, стоящего в полный рост рядом с желтым бочонком — такие обычно используют для хранения опасных отходов. Обеими руками он держал небольшой, похожий на телевизионный пульт, высоко подняв его над головой.
— Бросай! — выкрикнул кто-то из русских, Шейх при этом дернулся как будто его обожгло кипятком — бросай и останешься жив, ну!
Шейх обвел долгим, торжествующим взглядом окружающих его вооруженных людей
— Ля илляха илля Лляху инна лиль маути ля сакяратин… [Нет бога кроме Аллаха, воистину смерти предшествуют беды — по преданию, это были последние слова пророка Мухаммеда перед смертью. ]
Поняв, что происходит — все-таки русские больше знали об этом регионе и о повадках его жителей — один из русских, невысокий жилистый крепыш в разорванном, испачканном коричневым, камуфляже, и в лихо заломленном десантном голубом берете, нажал на спуск. Как в замедленной съемке, первый лейтенант Тимоти Лири увидел, как взорвалась, плеснула красно-белой жижей голова шейха, как шейх начал падать, всем телом заваливаясь назад, как грохнулся о покрытый белым кафелем пол выпавший из руки террориста пульт управления. Последней мыслью первого лейтенанта было, что все это было напрасно — ведь пульт срабатывал не от нажатия на кнопку, а от нажатия и отпускания…
А потом пламя поглотило их всех…
Занимался рассвет…
Подорвав расположенный в центре управления станцией заряд, шейх на самом деле сыграл на руку русским. Система безопасности станции предусматривала в случае взрыва или пожара и потери управляющего сигнала от центра управления автоматическую остановку всех реакторов. Опознав взрыв, система безопасности ввела в реактор все стержни-поглотители нейтронов, какие только были. Последний реактор остановился через две с небольшим минуты. Теперь, опасность мог представлять только разрушение непосредственно самой активной зоны реактора, с находящимися в ней продуктами ядерного распада. А подорвать ее было невозможно — слишком хорошо защищена, система защиты была рассчитана на падение на реактор крупного самолета. Таким образом, угроза глобальной ядерной катастрофы в Искендеруне миновала…
Каффрия, долина Бекаа. Поздний вечер 30 июня 1992 года
Идти было легко. Для любого профессионала посторонние в группе, люди с более низким уровнем подготовки, чем у него — это обуза — пусть даже у них есть оружие, пусть они могут тащить снаряжение, пусть они могут прикрыть огнем, все равно это — обуза. Крепость цепи определяется крепостью самого слабого звена — так учили инструкторы в отдельном учебном центре ВДВ под Новгородом, если каждый сделан из стали — то мы непобедимы, если хоть один дрогнет… Инструкторы были из командования специальных операций, в учебных центрах российской армии так было принято — новобранцам всегда давали инструкторов с более высоким уровнем подготовки, чем это было необходимо. Спецназ учил десантников и морскую пехоту, десантники учили мотострелков, мотострелки учили территориалов и самооборонщиков из Императорского стрелкового общества. Это, плюс вековой опыт казаков-пластунов, отработанный веками пограничных стычек, войнами на Кавказе давал себя знать — капитан ВДВ в отставке Петро Попейвода мог быть кем угодно — но не слабым звеном…
Плохо, что нет своего оружия. При почетной отставке из ВДВ автомат, с которым ты служил, тебе дарили на память о проведенных в армии годах, капитан сохранил его — лежал в доме, в укромном, но быстро достигаемом при необходимости месте. Автоматы были у всех казаков, хотя их и не носили — лежит дома — и пусть лежит. При мысли о том, как все расслабились — видано ли дело, их расстреливали как кроликов на поле, а они уходили от огня арыками, тащили на себе раненых — капитан почувствовал стыд. Как бы то ни было — Россия надеялась на него, получается — напрасно. Его застали врасплох.
Но это — не поздно исправить.
Непривычный британский автомат коряво лежал в руках — коробчатый магазин сбоку, когда стреляешь — так и хочется повернуть его, чтобы магазин перед глазами не маячил. Дурное оружие. Непривычное, неприкладистое, какое-то дешевое, в отличие от обычных британских винтовок — в общем, не по нему. Но другого — нет. Да и это не особо нужно, основное оружие разведчика-пластуна — это нож.
У вала Петро Попейвода пошел тише, прислушиваясь, ища в испуганной тишине ночи звуки, которые предупредили бы о засаде — тихий разговор, металлический стук оружия, шорох земли под ползущим человеком. Эти бесшумно передвигаться все равно не умеют — тем хуже для них.
На какой-то момент капитан вспомнил сына — который сейчас сидел в километре от него, сжимая в руках первое добытое в честном бою оружие. Так, как поступил он поступил бы — не каждый. Казак — говорить даже нечего. Растет — смена.
С той стороны — никого не было.
Капитан упал на землю, по-пластунски пополз через вал. Раньше здесь дежурили — посменно, на колючую проволоку вешали пустые консервные банки чтобы не пропустить противника. Сейчас этого нет, не дежурит никто, выросло целое поколение, которые учит «замирение» по учебникам. Вот их и застали — врасплох.
Перед гребнем вала капитан еще раз замер, прислушиваясь, готовясь при малейшем подозрительном звуке скатиться обратно. И снова — ничего.
Решившись, капитан перевалился через вал, у подножья кувыркнулся, пришел на колено, держа наготове оружие. Никто не ждал его, никто не пришел сменить тех, кто должен был дежурить на воротах. Кто-то дрых, кто-то — развлекался. Как мог…
Первого террориста капитан убил около второго от ворот дома — он вышел в темноту, ничего особо не опасаясь, чиркнул спичкой — но закурить не успел. Прилетевший из темноты нож попал точно туда, куда и хотел капитан, перерезав артерию. Захлебываясь кровью, пытаясь враз ослабевшими руками вырвать стальную занозу из шеи боевик упал на землю…
