А даже и не с автоматом. Хотя бы с пистолетом, как сейчас.
Начать с того, что Костя совершил сразу серию ошибок. Он слишком поздно заметил пистолет и вошел в подъезд, чего делать не следовало ни в коем случае. А войдя, не бросился сразу в атаку — хотя наверняка мог преодолеть восемь ступенек быстрее, чем длится нажатие на спусковой крючок неопытной рукой.
Вместо этого Костя остановился внизу и выслушал Ленькину тираду:
— Щас ты пойдешь с нами. Не рыпайся, а то грохну на месте, — при этом Ленька передернул затвор и выкинул один патрон. Патрон скатился вниз по ступенькам. Настоящий, боевой. — Я все понял. Это ты, пидор, кончил всех тех баб в лесу. Мне Валерка все про тебя рассказал. Давай, иди вперед. Мы из тебя щас Деда Мороза делать будем.
«Спокойно, — Обдумал Костя, — Он хулиган, а не убийца. Пистолет в руке трясется. Беспокоиться не о чем».
— Давно я так не смеялся, — сказал он вслух и поднял руки. И с удовлетворением заметил, как расслабился Ленька.
В то же мгновение Костя ощутил колебание воздуха сзади. Два человека. Вошли в подъезд и встали у двери. Неправдоподобные болваны.
— А ты ведь, и правда, идиот, — промолвил Костя, не опуская рук.
В следующую секунду один из стоящих сзади рухнул в отключке на бетонный пол, второй, полупарализованный, в то же мгновение оказался перед Костей в виде живого щита.
В мозгу у Кости сверкнуло: «Нельзя! Темный прием. Сила уходит!». Отступая назад, на улицу, Костя потянул парня за собой — не для того, чтобы сохранить, как щит, а наоборот, чтобы заставить упасть на спину и вывести из зоны огня.
С воплем: «Не стреляй!», парень рухнул прямо под ноги какому-то мужчине, входящему в подъезд. Костя уже давно (по тен-тайским меркам) просочился мимо этого мужчины на улицу. А Ленька Дубов с пистолетом в трясущихся руках среагировал на все происходящее только теперь, рефлекгорно нажав курок и всадив пулю аккурат в плечо постороннего мужчины.
Мужчина заорал от боли и страха. Ленька, осознав, наконец, что подстрелил не того, выкрикнул одно резкое матерное слово и уронил пистолет. После этого он ринулся на улицу, но тут же обнаружил себя лежащим на подметенной дорожке у подъезда носом вниз. Костя сидел на нем верхом и аккуратно давил на болевую точку локтевого сустава.
— Кто такой Валерка, и что он тебе сказал? Говори быстро и не задумываясь.
Обильно перемежая речь матом и взревывая от боли, Ленька ответил:
— Валерка — мент. Он сказал, что ты Ленку голую на балкон выгоняешь. Сука! Давай, сдай меня ментам. Все им скажу. Пиздец тебе, пидор!
— Спасибо на добром слове, — отозвался Костя и вырубил Леньку коротким ударом пальца в точку отключения.
— Пистолет не трогать! — повелительным тоном крикнул он, обращаясь к высыпавшим на лестничную клетку обитателям подъезда. — Он заряжен, и там отпечатки пальцев.
Лена, скатившись с седьмого этажа по лестнице, выбежала на улицу босая, в одном халате.
— Я в восхищении, — сказал ей Костя и отвел в сторону. — Дела хуже некуда. Твой старый друг все-таки подложил мне огромную свинью. Сейчас возвращайся в квартиру и жди ментов. Про меня молчи, как мертвая рыба. Вернее, ври, что хочешь. Никому и ничему не верь. Банзай!
Он сорвался с места, перебежал через улицу, не обращая внимания на автомобили, и ворвался в готовый отойти автобус.
Через остановку он вышел, тут же снял «тачку» и, сев в нее, сразу обратил свой взор на сотовый телефон.
— Можно?
— Звони.
Костя набрал номер и сказал в трубку:
— Коваль? Львы не любят одиночества. Это Данилов. Нужна помощь.
— Вы упустили его!
Начальник криминальной милиции Короленко был крайне разгневан.
— Вы могли взять его еще вчера. То есть, — Короленко бросил взгляд на часы, которые показывали второй час ночи, — позавчера. В общем, мое терпение лопнуло. Сажина я отстраняю, и буду настаивать на его увольнении и отдаче под суд. Никакой генерал вам больше не поможет.
Именно Сажин проверял звонок некоего бдительного гражданина, который видел из окна дома напротив, как некая пара нагишом милуется на балконе в тридцатиградусный мороз.
На всякий случай Юра взял с собой пэпээса из местного отделения, Валеру Маловерова, и поднялся в подозрительную квартиру на седьмом этаже.
Костя Данилов не стал валять Ваньку, а просто показал неожиданным визитерам удостоверение сотрудника «Львиного сердца».
— Разве законом запрещено закаляться? — с видом невинной девочки спросила Лена.
— Законом запрещено заголяться, — строго ответил Сажин.
А Косте задал два вопроса:
— Чего не любят львы?
— Одиночества.
— Чьим именем они клянутся?
— Короля-странника.
После этого Сажин не счел нужным продолжать проверку и ушел, оставив сержанта Маловерова в полном недоумении.
Вообще-то, условные фразы «Львиного сердца» не были такой уж большой тайной. Ведь знал же их сам Сажин, имевший к этому агентству более чем косвенное отношение. Он просто периодически сиживал за одним столом с Ковалем, а такая обстановка располагает к откровенности. Если честно, то вся безбородовская тусовка, от негра Жозе и до Пеночки Луговой включительно, знала, чего не любят львы, и клялась именем короля-странника куда чаще, чем сами люди «Львиного сердца».
Но у Кости Данилова было еще и удостоверение с хорошо знакомым Сажину росчерком Романа Каменева — а обладателям таких удостоверений Юра привык доверять, как самому себе.
Сержант Маловеров о «Львином сердце» не имел ни малейшего понятия, а странные фразы Сажина и Данилова навели его на мысль о заговоре. Каковой мыслью он прежде всего поделился со своими друзьями-собутыльниками, а уже после стрельбы в подъезде доложил о своих подозрениях по начальству.
Доклад Маловерова и показания Дубова упали на благодатную почву. Короленко, давно мечтавший подловить частных сыщиков на чем-нибудь серьезном, уверовал в вину Кости Данилова сразу и безоговорочно и ни о каких других версиях даже слышать не хотел. Более того, он предположил, что существует прямая и непосредственная связь между Даниловым и старыми друзьями «Львиного сердца» — Яной Ружевич и ее окружением. А к этому окружению относились и по-прежнему подозреваемые Дети Солнца. И Сажин, кстати, тоже.
Ростовцев, меньше, нежели Сажин, связанный с тусовкой Яны Ружевич, решился возразить:
— Я продолжаю утверждать, что против Данилова нет никаких улик. Только показания троих алкоголиков и хулиганов, один из которых был с пистолетом и ранил случайного прохожего. Причем все их показания сводятся к тому, что Данилов выгнал Звереву голой на мороз. Зверева, между прочим, эти их слова категорически опровергает, и говорит, что никто ее на балкон не выгонял, а вышла она сама, потому что ей показалось пикантным заниматься любовью на морозе. Может, это и ненормально, однако совершенно не может служить доказательством того, что Данилов — маньяк. То есть улик нет не только для ареста, но даже для подозрения.
— Улики есть, — сказал негромко Туманов. — Прости. Саша, но ты не прав. Данилов владеет приемами, о которых говорил Кирилл Васильевич. А это уже улика, как ни крути.
Судмедэксперт, известный в неформальном кругу под прозвищем Кадавр, на самом деле звался Кириллом Васильевичем Вороновым.
— Нам бы только его взять, — вставил свое слово коллега Ростовцева Кондратьев. — Тогда он у нас быстро расколется.
— Это вы, ребята, быстро забыли, что говорил нам генерал, — заметил Ростовцев. — Насчет весомых доказательств и насчет того, что грозит человеку, которого мы решимся обвинить.
— Майор Ростовцев! — загремел Короленко. — То, что вы — любимый сыщик генерала Голубева, еще не освобождает вас от необходимости соблюдать субординацию и дисциплину.
— К вам, товарищ полковник, слово «ребята» не относится, — Ростовцев уже откровенно хамил.
— Сашка, кончай, — коротко сказал Туманов.
— Нет уж, дай мне сказать. Я категорически против того, чтобы бросать все силы на охоту за Даниловым только потому, что начальнику криминальной милиции не нравятся частные сыщики. И субординация тут ни при чем. Я понимаю, что от нас требуют результат по этому делу. Но то, что вы затеяли, не называется результатом. В газетах это будет выглядеть эффектно, но на суде не пройдет ни под каким видом. Я знаю, что вам сейчас наплевать на это. Надо до Нового года хоть кого-нибудь предъявить публике-а там хоть не рассветай. Ну так я вам в этом деле не помощник.
— Ты все сказал? — мрачно поинтересовался Короленко.
— Нет, не все. Заметьте — кроме версии с Даниловым и Детьми Солнца у нас есть еще несколько столь же, а то и более правдоподобных. Например, вы слышали о московских «инквизиторах»? Между прочим, это банда жестоких убийц, которые любят подвергать своих жертв мучительной смерти. Так вот, люди из этой банды зачем-то появились в нашем городе как раз перед тем, как началась серия убийств. И кстати, инквизиторы враждуют с Детьми Солнца. Наводит на некоторые мысли, не правда ли?
