Один забрался на крышу здания, куда завели боевиков, второй вернулся к выезду.
– Фамилия, имя, отчество. – Антон открыл паспорт, обнаруженный в нагрудном кармане камуфляжной куртки чеченца, которого он подранил и сейчас допрашивал.
– Шиврани Гинакаев, – морщась от боли, выдавил тот из себя.
– Что здесь делал, Шиврани?
– Корову искал, – ошарашил чеченец. – Вместе с дядей и соседом. Соседа вы убили!
– Хорош врать! – Антон слегка подвинул лежащую на полу радиостанцию носком ботинка. – Эта игрушка настроена на частоту станции отделения разведчиков, которое погибло несколько дней назад. Что ты на это скажешь?
– Ничего. Это сосед с собой брал. Вы его убили. – Боевик осторожно пощупал связанными руками повязку на ноге. Поморщился. – Оружие тоже его. Опасно сейчас…
– В общем, так, – Антон присел перед боевиком на корточки, – или ты мне сейчас рассказываешь, куда вы должны деть машины и находящееся в них оборудование, либо все останетесь здесь навсегда.
Шиврани некоторое время смотрел прямо в глаза Антону, наконец, не выдержав его взгляда, отвернулся:
– Я же сказал, ничего не знаю. Машины увидели, вышли…
Позади хрустнуло раздавленное стекло. Обернувшись, Филиппов увидел Дорофеева, который должен был допрашивать второго боевика. Вид его был растерянный. Он бросил взгляд на пленника, затем виновато посмотрел на Антона:
– Мой умер…
– Как? – Антон выпрямился, не сводя глаз с Василия. – Вы что, специально пленных мочить взялись?
Дорофеев отбросил в угол одноразовый шприц:
– Я не врач. Вколол ему скополамин, а у него, оказывается, невосприимчивость. Анафилактический шок…
До Антона дошло. Никакого специального препарата группа на этот раз с собой не брала. На его применение, даже если бы оно было, он лично отдает приказ. Просто Дрон либо уже все узнал, либо перестарался, и сейчас его пленник без сознания.
– Значит, ты у нас один остался. – Антон принял условия игры и развернулся к Шиврани. – Так будешь говорить или нет?!
Боевик молчал.
– Слушай, какой смысл от того, что ты молчишь? – неожиданно заговорил Джабраилов. Он в коридоре освободился от бинтов, которые закрывали его лицо, надел черную маску с прорезями для глаз и присоединился к Антону. – У тебя семья – шесть детей. Трое еще совсем маленькие. Родители немолодые, им уже тоже помогать надо. Что будет с ними, если ты умрешь?
– На все воля Аллаха, – Шиврани брезгливо поморщился и неожиданно перешел на родной язык: – Я вижу, что ты чеченец. Откуда знаешь о моей семье?
– Перед тем как брать вас, мы навели справки о каждом члене банды, – соврал Джабраилов, тоже перейдя на чеченский. – Ваших родственников ждут неприятности.
На самом деле Вахид уже давно узнал земляка.
Работая начальником отделения милиции, он не раз получал информацию о Гинакаеве из Автуры, который не очень жаловал новые порядки, а при старом режиме занимался разбоями.
– Сын за отца не отвечает, – в голосе пленника появилось раздражение.
– Сын, может быть, и нет, – согласился с ним Джабраилов. – А вот жена, которая знала о том, что ты хранишь дома оружие, отец, скрывший вечером, где ты на самом деле находишься, пойдут как участники вооруженного бандформирования.
– Как они могут пойти? – усмехнулся чеченец.
– Молча, – Джабраилов навалился плечом на стену. – Мы убьем тебя, а им скажем, будто ты перед смертью сказал нам об этом. Более того, нам поверят, что ты выполнял волю отца, который очень пострадал в период сталинских репрессий и был насильно переселен вместе с твоей матерью в Казахстан…
Вахид хорошо знал свой народ. Зачастую горцы предпочитали смерть сдаче в плен, а тем паче сотрудничеству со следствием. Но он имел богатый опыт заставлять своих земляков говорить и прекрасно понимал – самое страшное, это надавить на родственные отношения, и сейчас умело этим воспользовался.
Шиврани нахмурился. Казалось, он забыл о боли в простреленной щиколотке.
– Ну, так что? – Антон вопросительно посмотрел на Джабраилова. – Не хочет? – Он развернулся к Дорофееву. – У тебя препарат остался?
– А если он тоже, того? – Сергей с жалостью посмотрел на бандита и вынул еще один одноразовый шприцтюбик.
– Сейчас тебе вколят наркотик, о котором ты наверняка слышал. – Антон прошел в угол комнаты и уселся на какой-то ящик. – После него человек отвечает на любые вопросы.
– Если сразу не умирает, – подтвердил Полынцев, протискиваясь в окно комнаты напротив. – Только получение информации таким способом противозаконно, и мы не оставляем свидетелей живыми.
– Вы меня и так убьете, – хмыкнул бандит. – Я же знаю, что Доку от этого умер.
– Его тела не найдут, – уверенно заявил Дорофеев. – А без экспертизы это недоказуемо. Сейчас все преступники в России кричат, что из них таким способом информацию выбивают. Поэтому к твоему заявлению в прокуратуре не отнесутся серьезно. – С этими словами Сергей подошел к пленнику и обернулся к Джабраилову:
– Помоги, мне его рука нужна.
– Не надо, – Шиврани неожиданно побагровел. – Спрашивайте.
– Вот это другой разговор, – повеселел Антон, поднимаясь со своего места. – Так куда вы должны перегнать машины и чью команду выполняете?
* * *
На древний город давно опустилась ночь, но было еще жарко. Впитавшие за день тепло, камни и бетон сейчас медленно отдавали его.
Аль Фазим был привыкший к летнему зною, однако все равно плохо переносил период с середины июля до начала августа, когда солнечная активность достигала своего апогея. Покрытый коврами, пол верхнего, третьего этажа его особняка был теплый до самого утра. Можно было, конечно, на это время уезжать куда-нибудь туда, где более умеренный климат, но он очень привык к Шардже, культурной столице арабского мира.
Ему нравилось в этом городе абсолютно все. Древние мечети, базары, сочетающиеся с фешенебельными отелями и офисными зданиями, фонтаны, ухоженные парки. Здесь нельзя было увидеть пьяного, потому как действует сухой закон и алкоголем нельзя даже торговать. В любое время дня и ночи можно спокойно бродить по улицам и не опасаться за себя. Он вырос в этом городе и впитал в себя его традиции вместе с ароматом старых камней, аккуратных газонов и садов.
Только что приехавший из Дубаи Салех Зарзур стоял у мраморного ограждения огромного полукруглого балкона и, словно провинившийся школьник, переминался с ноги на ногу. Вид его был усталым. Белая рубашка и брюки выдавали то, что их хозяин долго находился в кресле автомобиля или самолета. Он позвонил из аэропорта, как только остановились двигатели аэробуса, прилетевшего из Москвы, где Салех пробыл два дня, и сразу дал понять, что привез плохие вести.
В Россию он летал по делам торговой компании, поставляющей туда текстильные товары, однако основной его задачей было узнать, как продвигаются дела в подготовке организации политического кризиса в этой стране. Аль Фазим никак иначе не мог назвать, по сути, подготовку к теракту. В священном для мусульман Шардже он даже мысленно не проговаривал это слово.
Поднявшись из плетеного кресла, рядом с которым стоял такой же столик с вазой для фруктов, он прошел к ограждению и посмотрел вниз, на подсвеченный из глубины квадрат бассейна, в котором застыла, будто превратившись в твердый и абсолютно прозрачный минерал, вода. Несведущему человеку могло даже показаться, что прямоугольная яма, дно и стены которой выложены кафелем, пуста. Лишь на колоннах, подпирающих площадку балкона, едва заметно, лениво шевелились бледно-зеленые блики.
– Почему молчишь? – он обернулся к Салеху Зарзуру.
Тот едва слышно вздохнул:
– Русским удалось обнаружить схрон, машины, тайники с оборудованием и документами.
– Как? – Аль Фазим спросил это спокойно, словно речь шла о потерянной шариковой ручке или неосторожно оброненном носовом платке.
– Наш человек в Курчалое сказал, будто случайно…
– Ничего не бывает случайно. – Аль Фазим вернулся за столик. – Сядь.
Салех Зарзур прошел к креслу напротив и осторожно опустился в него. Вид его был такой, как будто он был виновен в происшедшем. Хотя на Востоке это было в крови. Еще в древности гонцу, привозившему плохую весть, рубили голову. Аль Фазим едва заметно улыбнулся. Его помощнику не было известно, но он предполагал такое развитие событий. Можно сказать, что он даже больше бы расстроился, если бы машины и оборудование остались целыми. Ведь тогда фотографии случайных людей, на которых оформлены документы, не попали бы в руки спецслужб. Этим он ввел в заблуждение силовые структуры русских, которые сейчас сосредоточились на розыске мифической команды.
– Как дела у Кивинова? – переключился он на другую тему. – И почему я должен тянуть из тебя ответы?
На его лице появилось недовольство. Как раз тема, касающаяся деятельности депутата, в данный момент волновала араба больше всего.
