— Смотри, какие мужички-боровички! — не удержавшись от улыбки, заметил Шумилов.
— Здесь все как на подбор — хмуро заметил Царьков, — только пьют, да жрут — ничего больше не видят.
Они выбрались из машины.
— Здорово, мужики! — сказал им Царьков.
Он подошел, поздоровался с каждым за руку. Охранники, по-видимому, его уже знали в лицо, поэтому никаких вопросов не задали.
— Добрый день! — сказал Шумилов и следом тоже поздоровался с ними.
— Вот, привез человека из Москвы, хочет все посмотреть сам — пояснил Царьков причину визита эфэсбешников.
— А чё, щас ворота откроем, пускай смотрит, если интересно — ответил охранник, вышедший к ним первым.
— Кто в тот день дежурил, не подскажете? — подошел Шумилов к ним поближе — мне надо с той сменой переговорить.
Охранник, который был самым первым, при рассмотрении вблизи оказался усатым, с жидкими рыжими усами над верхней губой и почти безбровым. Вернее брови у него были, но тоже рыжие и оттого почти незаметные.
— Да мы же и были с Лехой — ответил он — все время, с самого начала. Но ничего такого, ей богу! Правда, Леха? — обратился он к напарнику.
Тот, лязгая задвижкой от ворот, ответил:
— Ничего не видели, точно Иваныч.
— Мы вообще-то военные пенсионеры, тут подрабатываем — пояснил Иваныч Шумилову, — сами знаете пенсия нынче какая! Так что лишняя денежка в семье не помешает. Опять же, надо детям помогать — им внуков растить, куда они без нас!
— Ага, вот мы и помогаем им — хохотнул, открывая ворота Леха, — всяко-разно.
— Что, поехали, Николай Поликарпович? — предложил Царьков, увидев, что въезд свободен.
Они сели в Волгу и въехали на территорию станции. Она была не слишком большой. Ближе к берегу стояло несколько емкостей, на которых было написано «Хлор» и «Аммиак».
— Неудачно станцию разместили, — сказал Царьков — берег осыпается, того и гляди, в реку сползет. Приходиться каждый год укреплять.
— Значить, возле этих цистерн стояла «Газель»?
— Да.
Шумилов вышел из машины. Он походил возле огромных симметрично стоящих баков. Следов на земле от «Газели» уже не осталось — сыпал снежок. Другие машины, подходившие на эту площадку, заездили все, что можно. Естественно, что и СВУ было уже вывезено с территории станции.
Полковник огляделся. Камера наблюдения, насколько он заметил, была одна — над воротами при въезде. Вся станция по периметру имела заграждение из колючей проволоки. С противоположной стороны от въездных ворот, неподалеку от цистерн, находились запасные ворота — дань требованиям противопожарной безопасности.
«Если те, кто захватил наших ребят, смогли выехать незаметно, то сделать это можно только при отключенной камере наблюдения — подумал Шумилов — тогда у них должен быть сообщник среди охранников, этих двух боровичков. Или был еще другой выезд, где нет камер…»
Он двинулся по снегу к задним воротам, куда дорога была только слегка расчищена, и его ботинки сразу покрылись снежной коркой. Царьков, не спрашивая, пошел следом.
У ворот Шумилов остановился. Двустворчатые невысокие ворота закрывались на большой амбарный замок, продетый в ушки. На верхних перекладинах, как и повсюду на станции, лежал снег. Шумилов снял перчатки и потянул железный замок к верху, чтобы внимательно осмотреть отверстие. Холодный металл сразу застудил руки, он подул на них.
— Что-то видно? — спросил из-за спины Царьков, — наши специалисты здесь все осмотрели, но насчет ворот не знаю. Должны были.
— Пока ничего — ответил Шумилов, — замок, как замок. Ржавчины нет, внешних следов недавней смазки тоже. Но это ни о чем не говорит, могли вытереть тряпкой. По-хорошему, его надо отправить на экспертизу.
— Тогда будем снимать? Я сейчас дам команду.
— Погодите. Экспертиза требует времени, а у нас его уже нет. К тому же, что она нам даст? Допустим, то, что замок недавно вскрывали. Это только докажет, что задние ворота открывались и отсюда кто-то выехал.
— А отпечатки пальцев?
— Могут остаться, а могут и нет. Во-первых, шел снег. При использовании замка, если его снимали, надевали, он мог оттаять и смыть все следы. Во-вторых, если было холодно, то замок могли открывать в перчатках. В-третьих, если действовали профессионалы, то следов однозначно не будет.
Шумилов отпустил замок и осмотрел проволочные заграждения рядом с воротами. Они были целыми, не порванными. Видимых следов на снегу различимо не было. По всему периметру заграждений шли деревянные столбы, на которых висели плафоны с лампочками. Это было местное освещение в ночное время, освещавшее подступы к водозаборной станции. Свет на столбах, поскольку уже давно был день, не горел, плафоны раскачивал летевший с Оки сильный ветер.
— Как же они выехали отсюда? — нарушил молчание Царьков — мне непонятно. Прямо загадка. Я думал такие только в детективных романах встречаются. Читал у кого-то из писателей, то ли у Агаты Кристи, то ли у Карра про преступление в закрытой комнате.
— Это хрестоматийно. У Конан Дойла есть рассказ «Тайна закрытой комнаты». Но, каждое преступление, как бы оно хорошо ни замысливалось, имеет свои изъяны. Основной из них — это совершившие их люди или их сообщники. Вещи, конечно, могут многое рассказать, но люди расскажут всё.
— Для начала их надо найти, этих людей — скептически заметил Царьков.
— То-то и оно! В этом вся сложность.
Шумилов еще раз осмотрел фонарные столбы, стоящие поблизости от запасных ворот. На одном из столбов на ветру болтался огрызок провода.
— Как думаешь, почему провод порван, а свет есть? — спросил Шумилов, показывая Царькову на этот столб.
— Наверное, старая проводка осталась. Видите, рядом висит второй.
— Интересно… — протянул Николай Поликарпович, подойдя к этому столбу ближе, — а зачем крепления? Что там раньше было? — спросил он снова.
Подошедший следом за ним Царьков тоже увидел на столбе, какой-то кронштейн стального цвета.
— Я, кажется, знаю, в чём дело — сказал он, — скорее всего, там висел старый фонарь освещения. Сейчас другие на столбах закреплены.
— Все может быть — задумчиво сказал Шумилов, — всё может статься. Однако сдается мне, что это крепление не для фонаря. Похоже, для видеоаппаратуры. Не находишь? Примерно на таком же висит камера над въездом, возле основных ворот.
— Черт! Точно! — озадаченно произнес Царьков, — а я думаю, чего оно мне напоминает? Хотите сказать, здесь была камера для наблюдения?
— Вероятно. Только когда её сняли — вот вопрос. До приезда наших ребят или после их исчезновения?
— Надо побеседовать с охранниками.
— Вот и я о том же — ответил Шумилов и пошел к будке охранников, зная, что Царьков последует за ним.
В будке охранников топилась железная печка, было тепло. На столе лежала стопка газет, прочитанная несколько раз от корки до корки, судя по их замусоленному виду. В углу, на регистраторе примостился монитор видеонаблюдения, на котором был хорошо виден подъезд к воротам.
Один из охранников — Леха, полулежал на деревянном топчане, а Иваныч сидел за столом. Спустив очки почти на кончик носа, он читал газету, видимо взятую из стопки. Перед ним лежал открытый на середине потрепанный грязный журнал, в котором, судя по записям, бросившимся в глаза Шумилову, охранники фиксировали время и номера машин, посещавших водонасосную станцию. Машина ФСБ была записана последней.
— Нашли чего-то? — поинтересовался Леха, принимая вертикальное положение.
— Когда в последний раз открывали запасные ворота? — спросил Шумилов, не отвечая на его вопрос. Он вплотную приблизился к столу и встал возле охранника, почти нависая над ним.
Иваныч оторвался от чтения.
— Да, почти их и не открывали. Я и не упомню когда, может ты, Леха, помнишь?
— Не-а, Иваныч, не помню.
Иваныч поднялся из-за стола, чувствуя определенную неловкость от разговора с гостями в сидячем положении. Но глаза его смотрели нагло-насмешливо, словно он знал нечто такое, очень важное, чего приезжие никогда не узнают. И эта тайна, известная только ему одному, видимо, возвышала его в собственных глазах. Он, военный, не милиция и не хваленая ФСБ знал то, чего они не знают.
— Так что не взыщите, не помним мы — повторился он.
Внимательно посмотрев на охранника, Шумилов насторожился. Как все оперативники он был хорошим физиономистом, любое отклонение от нормального поведения, любая мелочь, сразу бралась им на заметку. Да, этот охранник выглядел внешне нормально — голос, лицо, положение рук. Всё говорило об адекватном поведении. Но вот глаза. Что-то было необычное в этих глазах, обрамленных рыжими ресницами. Может, вызывающий взгляд? С чего это простому охраннику, пусть даже и бывшему военному так смотреть?
Шумилов отодвинул табуретку, сел за стол.
