— Так эти молодцы все собровцы? — радость заполонила грудь Терпухина. — Эти парни рисковали ради меня жизнью?
— Да, — сказал Черемисов. — А ты гранатку-то отбрось от себя…
Терпухин попытался всадить в гранатный запал металлическую шпильку, чтобы не взрывать так и не понадобившуюся ему гранату.
— Это летучий отряд. Образован по аналогии с американскими, которые воевали в Ираке. «Буря в пустыне», знаешь? — говорил Черемисов.
— А это кто в машине сидит насупившись?
— Твой чеченец. Заложник. Его мы прихватили с собой. Чертовски помог!
Однако летучему отряду не так-то легко было пробиться обратно на российскую территорию. Вначале они чуть не попали в окружение, но с боем вырвались из него и, отрываясь от погони, были вынуждены опять углубиться в горы в восточном направлении, в сторону Дагестана. Иногда приходилось отстреливаться, но чаще чеченцы не открывали огня, пропуская неизвестных вооруженных людей.
Когда наступила кромешная тьма, Черемисов предложил заночевать. Они перекусили и растянулись в кустах. На рассвете снова выступили в путь, пытаясь свернуть на равнину, но везде натыкались на чеченские посты.
— Вот народ! — вздыхал Черемисов. — С утра уже с оружием. Когда они работают?
— А наши что, работают? — вставил майор Васнецов, рослый здоровяк и неистощимый оптимист. — Наши с утра возле торговых палаток ошиваются, чтобы опохмелиться… Пропащая мы нация. А все от того, что у нас слишком много кровей намешано: скифы, хазары разные, печенеги, мордва, монголы, славяне… Сверху это все евреи, так сказать, отшлифовали.
— Да, я смотрю, ты спец по крови, — сказал Черемисов. — Особенно по чеченской.
— А я никого не жаловал — ни пуштунов, ни азеров, ни…
— Ладно, майор, — перебил его Терпухин. — Я тоже бывший боец спецназа, так что лучше помолчим.
Когда они проехали по захламленной просеке через густой лес и увидели далеко впереди, уже на территории Дагестана, пограничную заставу, майор Васнецов велел водителю остановить джип, вывел чеченца-заложника на тропинку и отпустил его.
Решили отдохнуть. Собровцы растянулись на небольшой полянке, а их командир достал фляжку со спиртом и пустил по кругу.
— Черемисов, я давно у тебя хочу спросить… Откуда ты узнал, что я нахожусь именно в этом селении? — спросил Терпухин.
— А заложник на что?
— Ты что, пытал его?
— А ты думал!
— И он сказал тебе правду?
— Выудить из него правду мне помог товарищ майор. Да и вы столько шуму наделали! Мы ведь случайно на вас напоролись. Ехали по дороге, а на повороте едва не столкнулись с чеченцами. Те галдят, показывают на наш пулемет и просят поддержать огнем.
— А где эти чеченцы?
— Они в селение за подмогой рванули. Однако здорово вы дрались! Не успели мы и слова сказать, как вы огонь открыли.
— Это все Демидов, — улыбнулся Терпухин.
Чтобы выйти к пограничной заставе, им снова пришлось свернуть в сторону. Узкая, едва видимая колея петляла меж каменных глыб, и вскоре они очутились в настоящем горном ущелье, поросшем обомшелым лесом. Справа и слева при их приближении из кустов и с вершин деревьев с громкими криками вылетали птицы.
— Да, в горах видимость обманчива, — сказал Черемисов. — Казалось ведь, что застава рядом, а вон куда заехали.
Впереди сквозь утренний, еще не развеявшийся туман вырисовывались причудливые силуэты деревьев. Терпухину почему-то стало тоскливо. Потом ему показалось, что в кустах кто-то вскрикнул. Он поднял руку вверх и прислушался.
— Тс-с! Место узкое, как раз для засады. Видите, птиц не видно. Не потому ли это, что их распугали?
Майор Васнецов, человек с немалым опытом проведения военных спецопераций, тоже насторожился.
— Да, местечко не из приятных. Но мы можем обойти его. Поднимемся вверх по скале, а ты, — обратился майор к пулеметчику, — будь начеку. Если что, сразу не стреляй, убедись, что это не наши пограничники или дагестанская милиция. Они почти все усатые. А как увидишь боевиков — руби из пулемета…
Терпухин и Демидов остались в машине. Собровцы и капитан Черемисов скрылись в кустах. Впереди снова раздалось подозрительное звяканье. Сидящие в машине замерли.
— Им важно пройти кусты, — прошептал Терпухин. — Ты, Демидов, сможешь бросить гранату?
— Смогу, только ты мне скажешь, когда бросать, а то вояка из меня никудышный…
— Хорошо. Бросай, как только поднимется стрельба. Только бросай повыше, чтобы граната перелетела через деревья.
Демидов взял гранаты, вылез из машины и стал приближаться к зарослям. Терпухин заметил, что водитель джипа и пулеметчик скептически улыбались. В самом деле, Демидов — пожилой мужчина, небритый, с далеко не военной выправкой, с двумя гранатами в руках — был смешон.
Пулеметчик что-то сказал водителю.
— Что-что? — переспросил тот.
— Говорю, кенгуру с гранатами, — повторил пулеметчик.
Туман рассеялся, сверху сквозь облака выглянуло солнце, и Терпухин стал неотрывно смотреть на зеленые блики, играющие в кустах, пытаясь высмотреть что-нибудь подозрительное — сломанную ветку, маскхалат. Но ничего не было видно, кроме цветущего горного клевера, темной лесной крапивы и густого переплетения ежевики. Зато все чаще из зарослей доносились непонятные звуки.
И вдруг сверху, с гребня горы, громыхнул одиночный выстрел.
— Туда бросай, туда! — крикнул Терпухин Демидову, показывая на большое потрескавшееся ореховое дерево.
Демидов стал возиться с чекой. Сверху ударил второй выстрел. Демидов разбежался и метнул гранату. Она пролетела над ореховым деревом, вращаясь на лету.
— Ложись! — крикнул Терпухин.
Бухнул взрыв. Демидов возился со второй гранатой. Терпухин вылез из машины и, сильно прихрамывая, направился к напарнику. Возле кустов он почувствовал кислый запах дыма и расщепленной древесины.
— Бей их, Демидов! За все наши страдания…
После того как взорвалась вторая граната, с гребня донесся протяжный крик:
— Эй, вояки хреновые!
Кричал Черемисов. Вскоре он вышел из зарослей, неся в руке что-то кровавое и отвратительное на вид. Демидова вдруг стало тошнить.
— Что это? — крикнул Терпухин.
— Кабана завалили, — Черемисов поднял часть туши. — Демидов, похоже, перестарался.
— Да уж, этот дядька метал гранаты — любо-дорого было смотреть, — сказал водитель. — А тут еще корректировщик огня был…
— Ладно тебе, — отмахнулся Терпухин, чувствуя, что попал впросак. — На молоке обожжешься, на воду дуть станешь. Слушай, у майора не осталось успокоительного?
— Спирта? — уточнил Черемисов.
— Ну да. Нога что-то болит… Прошел три метра, и все. Впрочем, я уже не ходок.
— Да, о ране надо позаботиться, такой жарой заражение может прицепиться, — сказал Черемисов. — Только спирт не внутрь, а на рану…
— На рану нельзя. Водой надо разбавлять, — подсказал водитель.
— Ты бледный, Юра, — сказал Черемисов. — У тебя много крови вытекло?
Из кустов показались майор и подчиненные. Лица у них были довольные, потому что они тащили вырезанные куски кабанины.
— Товарищ майор, у Терпухина рана воспаляется, надо ехать.
— Согласен. Тем более надо торопиться, — что за нами следом кто-то поспешает, — сказал майор, — Может, там спирт грузины везут, а может, и погоня. Я по карте высмотрел, ущелье скоро кончится и мы выедем прямо на заставу.
Глава 10. Неосуществившиеся мечты
Пограничники отвезли Терпухина в госпиталь, и он валялся там, пока ему кололи антибиотики и делали перевязки. Демидов уехал с Черемисовым, но через сутки вернулся на «Ниве» Терпухина. Теперь он не покидал атамана, обильно снабжая его провизией и горячительными напитками, — как-никак он был теперь должник Юрия.
