С одной стороны возвышалось серое помпезное здание железнодорожного вокзала, с другой – раскинулся огромный колоритный местный рынок.
Ганс подхватил чемодан, сунул банкноту таксисту, а сам спешной походкой человека, опаздывающего на поезд, направился к зданию вокзала.
Дневная уличная жара внутри вокзала добавляла новые, более кошмарные ощущения. Крепкий запах пота множества давно немытых тел, тошнотворный запах мочи, сладковатый запах разложения. От этих «ароматов» у Ганса начала болеть голова, перед глазами пошли огненные круги, но он героически прорвался через эту людскую клоаку и достиг камер хранения.
Отдел камер хранения, несмотря на постколониальную разруху, продолжал работать. Заплатив кассиру, Краух получил ключ с выбитым на нем номером. Запрятав в камеру свой чемодан, Ганс запер его и поспешил вон из этого «содома».
На привокзальной площади он жадно вдохнул раскаленный зноем, пропитанный выхлопными газами, но все же живительный (по сравнению с той адской смесью, которой дышат в здании вокзала) воздух.
Площадь, как и любое открытое пространство, – великолепное место для снайперской стрельбы. Надо было смешаться с толпой, но в такой толчее, как африканский базар, могут убить даже обычной вязальной спицей.
«Черт, у меня, кажется, начинается паранойя», – раздраженно подумал Краух, жестом руки тормозя пустое такси.
– На центральный пляж, – скомандовал разведчик.
– Йес, сэр, – по-военному откликнулся чернокожий таксист, скаля огромные белые, будто вырезанные из слоновой кости зубы. Он был доволен своим английским языком, этой фразе его, наверное, обучили американские военные моряки, которые периодически заходят сюда.
Центральный пляж Мапуту напоминал море, людское море. Огромное песчаное пространство занимали десятки тысяч почти нагих людей. Это было как раз то место, где отыскать одного человека – что каплю в море.
Взяв напрокат поролоновую подстилку, большой яркий зонт, широкополую шляпу-сомбреро, Ганс быстро смешался с толпой пляжников. Он разделся, накрыл голову шляпой и едва коснулся подстилки, как сразу его мозг провалился в темную пропасть сна.
Пляж гудел, как пчелиный улей, но на Крауха это действовало как музыка. Он спал без сновидений, полностью расслабившись, дав отдых телу и душе.
Через четыре часа сработал таймер на его наручных часах. Ганс открыл глаза, через час он должен встретиться с Боргом, как они вчера договорились. И тогда он узнает, кому понадобилось покупать контракт на его жизнь. А пока надо подготовиться.
Снова такси, снова вокзал, камера хранения. Достав чемодан, Краух направился с ним в сторону туалета.
За удовольствие почувствовать себя человеком с большой буквы здесь брали приличные деньги, но условия были практически цивилизованными. Чистота, яркое освещение, чистый воздух.
Заплатив, Краух попал в этот ассенизаторский рай. Найдя свободную кабинку, он заперся в ней, после чего открыл чемодан. Поверх аккуратно сложенных вещей лежал хлопчатобумажный костюм бледно-серого цвета и белая рубашка с узким воротником-стойкой и короткими рукавами. Надев брюки и рубаху, Ганс повесил пиджак на дверцу кабины, а затем аккуратно вскрыл тайник на дне чемодана. Оттуда он достал небольшое приспособление, состоящее из тонкой стальной пластины с пазом и пружиной, к краям пластины были прикреплены кожаные ремни с застежками. С помощью этих ремней устройство крепилось с внутренней стороны кисти.
Вслед за кожано-стальным приспособлением из тайника был извлечен маленький тупорылый двуствольный пистолетик. Это и был тот самый знаменитый бесшумный пистолет «Гроза», из-за которого столько неприятностей свалилось на голову разведчика, но он не жалел. Благодаря этому оружию он все еще был жив и, как правило, всегда выполнял задание.
Самое трудное было достать к пистолету боеприпасы. Последние десять штук Ганс выиграл в карты у русского контрразведчика пару месяцев назад.
Пистолет входил в паз и сдвигался к середине, подпираемый сжатой пружиной. Небольшой рычажок, выходивший из торца паза, удобно ложился на ладонь под мизинцем. Стоило слегка надавить на рычажок, как тут же выталкиваемый пружиной пистолет оказывался в руке.
Один недостаток – пистолет был двухзарядным, ну да не для отражения атак его придумали.
Проверив крепеж своей экипировки, Ганс Краух надел пиджак. Широкие рукава надежно скрывали смертоносный сюрприз…
Ровно в пять желто-черное такси остановилось в полуквартале от ресторана «Адмирал Дюк»; из машины вышел молодой человек в светло-сером костюме и белой шляпе с большими опущенными полями, скрывающими половину лица.
Вихляющей походкой профессионального жиголо Ганс направился к толпе, сбившейся в кучу у входа в ресторан.
– Что случилось, мэм? – спросил он толстую пожилую негритянку, одетую в ярко-красное платье-накидку.
– Только что застрелили человека, – всхлипывая и тряся жировыми складками на подбородке, проговорила женщина.
– Да, – хмыкнул разведчик, – очень интересно, кому это не повезло.
Двигая плечами, он втиснулся в толпу и стал пробираться к эпицентру сборища. То, что он увидел, заставило его непроизвольно выдохнуть:
– Матерь Божья, да это же…
На ступеньках у входа в ресторан лежал труп в луже крови. Мощный заряд картечи снес ему основание черепа, размозжил лоб, глазные впадины, разворотил нос. Несмотря на обезображенную верхнюю часть лица, Ганс все равно узнал Андреаса Борга. Аккуратный разрез рта, отвисшие гладко выбритые щеки, двойной подбородок.
Он был даже одет как в прошлый раз: рубашка навыпуск, белые широкие штаны и сандалии на босу ногу.
К месту преступления спешили полицейские джипы, завывая сиренами. Ганс выбрался из толпы зевак и медленно побрел в обратном направлении.
«Черт возьми, затевается что-то очень серьезное, – напряженно думал разведчик. Он никак не мог сосредоточиться, его мысли двигались хаотично, то выступая на передний план, то удаляясь в глубь сознания. – Борга наверняка ликвидировали из-за встречи со мной. Пьяный дурак что-то ляпнул, за что меня решили убрать, а когда не получилось – ликвидировали Борга».
Ганс перешел дорогу, зашел в небольшое кафе, молоденькая официантка приняла заказ на черный кофе и двойной коньяк.
В ожидании заказа Краух закурил. Ни одной связующей мысли – полный хаос.
«Он что-то говорил о деньгах, обеспечит старость… Старость, деньги, американский морпех, наемный убийца у меня в номере, встреча министров, убийство Борга, какая между этим связь?»
Официантка поставила на столик фужер с коньяком и фарфоровую чашку с кофе, мягко улыбнувшись одними губами, удалилась, игриво покачивая бедрами. Но разведчик был сейчас далек от созерцания прелестей местных девиц.
«Через восемь дней встреча министров иностранных дел. К этому времени что-то должно произойти. Но что? А какие вопросы будут обсуждаться министрами?» – Одним глотком разведчик осушил фужер коньяка, жидкость обожгла внутренности, но опьянение почему-то не наступало.
«Итак, десятки знаков вопроса и ни одного ответа. Если бы знать хоть один ответ, можно было бы… стоп».
До Ганса неожиданно дошло, что убийство Борга – всего лишь перестраховка. Основная цель – он, Ганс Краух, который что-то узнал, либо может узнать, но, возможно, существует и третий вариант. Впрочем, что бы это ни было, сейчас это не имеет особого значения. Сейчас главное выжить, где-то затаиться, дождаться появления убийц и самому начать на них охоту. Тогда, может, и удастся получить ответы на интересующие вопросы. Но где затаиться?
Допив кофе, он поставил на стол чашку и сунул руку в нагрудный карман за бумажником, как неожиданно пальцы коснулись глянца открытки. Нахмурившись, Ганс извлек ее из кармана. Над зеленой шапкой пальм вилась тисненная золотом надпись: «Отель «Посейдон» ждет Вас».
«Почему бы и нет?» – подумал разведчик, закуривая новую сигарету.
В номере «Посейдона» было прохладно, несмотря на почти сорокаградусную жару на улице. Секрет этого прост – весь день в гостинице не отключали электричество, и кондиционеры работали вовсю.
Перед зеркалом, на большом кожаном кресле возлежала абсолютно голая Ева Дисталь. Наблюдая за собой в зеркало, девушка приняла позу «спящей Венеры», мысли ее текли медленно.
«Вот уже два дня, как я отдыхаю в «Посейдоне», и все одна. Вчера клеился какой-то грек, так я его отшила в надежде на бельгийца. – Девушка хихикнула, сравнивая прыщавого греческого туриста, сбежавшего в «душную» Африку от надоедливых богатых родителей, и знакомого по последнему рейсу бельгийца, «мужчину в самом соку». – А он не пришел, придурок. И сегодня не пришел, весь день провалялась в номере. Вечером пойду на ужин в ресторан и… Ну, так и быть, соглашусь на грека».
Ева поднялась с кресла и встала перед зеркалом, разглядывая свою фигуру. Себя она тоже считала «в самом соку». Рост – метр восемьдесят, белоснежная мраморная кожа, натуральная блондинка. Ева взмахнула головой, тряхнув копной платиновых волос. Тонкие дуги бровей, большие голубые глаза с длинными ресницами, кукольный острый носик, чувственные коралловые губы, подбородок с ямочкой. Белая длинная шея, гладкая, как изваяние статуи. А две великолепные большие груди с темно-коричневыми сосками, при виде которых мужчины погружались в транс, чего стоят… Плоский живот, тонкая талия, крутые бедра, точеные длинные ноги. Руки девушки скользнули от талии по бедрам, ногам и остановились внизу живота, где виднелся аккуратно подстриженный золотистый хохолок.
