исторические законы не часто балуют нас исключениями из правил. Революция пожирает революционеров.
– И что, жалеешь, что не в Париже? – хмыкнул я.
– Дурак ты, прости господи, хоть и чекист. Для меня Россия – это все. Священны и сама страна, и ее народ, и границы. И я жизнь положу на то, чтобы нашу землю не топтал сапог оккупанта… Ну а то, что вы делаете сейчас… Согласись, палку сильно перегибаете. И часто не тех на гильотину тащите. Но Бог вам судья.
– Вопрос власти, – сказал я, припоминая похожий разговор с Антониной. – Иначе не будет у нас ни аэропланов, ни границ.
Как же это начиналось? По-настоящему свара на самом верху пошла в середине двадцатых годов, когда решался вопрос о коллективизации и индустриализации, то есть о будущем страны. Сначала были теоретические споры, фракционные союзы. Потом начались реальные дела. Дошло до того, что на празднование 10-летия Октябрьской революции главный ленинский сподвижник Лев Троцкий вывел на улицы Москвы боевые группы своих сторонников, нацеленных на силовые действия и захват власти. Готовы были подтянуться и верные ему войска. Не секрет, что приближенный Троцкого комдив Шмидт принародно обещал лично застрелить Сталина. Это был момент, когда опять судьба страны решалась на столичных улицах.
Тогда сторонникам Сталина удалось переломить ситуацию. Технический секретарь ЦК Маленков вывел на улицу своих общественников, в большинстве студентов и рабочих, а командующий Московским военным округом Шапошников пустил на улицы бронетранспортеры и войска, чтобы пресечь возможные выступления оппозиционных военных. В итоге Троцкому даже не дали выступить перед демонстрантами.
А чуть позже, на XV съезде ВКП(б), Генеральному секретарю ЦК Сталину, обладавшему очень ограниченной властью, чудовищными усилиями удалось одолеть своих оппонентов и подтвердить курс на коллективизацию и индустриализацию. В итоге самый главный противник – Лев Троцкий – в 1929 году выслан из страны. Рыбешки помельче – члены Политбюро Бухарин, Рыков, руководитель Ленсовета и исполкома Коминтерна Зиновьев и прочие – были удалены из Москвы, рассованы по всяким дырам страны и отодвинуты от власти. Но ненадолго. Вскоре вернулись. Естественно, горящие желанием взять реванш.
И взяли. Во всей партийной и советской властной структуре влияние правых, левых уклонистов и прочих, не желающих шагать в ногу, было огромное. Фактически половина партии из них состояла. Что и показал в 1934 году XVII съезд ВКП(б), на котором Сталин с огромным трудом, во многом благодаря первому секретарю Ленинградского обкома Кирову, удержался в должности Генерального секретаря. За кулисами съезда велись активные переговоры о его смещении, что обернулось бы для страны катастрофой.
Ситуация еще сильнее накалилась с приближением принятия сталинской конституции. Многие партийные функционеры ее просто не принимали. Она упраздняла деление на классы, исчезали группы лишенцев – лишенных гражданских прав по происхождению. Отныне все равны. И худо-бедно устанавливался контроль народа над партийными органами, некоторые руководители которых давно считали себя удельными князьями.
Вполне реальным было массовое вредительство в промышленности и сельском хозяйстве. Управленцами умышленно принимались решения, тормозившие развитие страны. Закупалось негодное оборудование за границей. Многие аварии на заводах, уничтожавшие с таким трудом созданные цеха и убивавшие людей, были рукотворными. Это уж я отлично знал по своему опыту. Так что сопротивление переменам было колоссальным. Сильно активизировался мексиканский отшельник Троцкий, который призывал всех своих агентов на решительный бой.
И рванул этот котел знатно. Детонатором послужило убийство в 1934 году Кирова – любимца ленинградского трудового народа, человека больших душевных и организаторских качеств.
Враги потом активно распространяли слухи, что к убийству приложил руку сам Сталин, которому Киров якобы был конкурентом. Глупости. Киров был не только другом, но и опорой Сталина. Именно он помог ему выстоять на XVII съезде. А кто отрубит опорную ногу, да еще когда назревает большая драка.
Начались процессы по оппозиции. Убийство Кирова, отравление Горького – чего только не вменялось правым и левым уклонистам! Где там правда, где ложь – одному черту известно. Но я же не наивный. Я понимаю, что такое причина и повод. А повод отлично годился для того, чтобы разделаться с политическими противниками.
Наученный горьким опытом, Сталин знал, что нужно зачищать своих прошлых соратников, бывших узников царизма и бойцов Гражданской войны радикально. Потому что это люди, привыкшие убивать политических противников. Они сами никого не пожалели бы. И их жалеть нечего. Репрессированные, отодвинутые от власти, озлобленные, с таким специфическим жизненным опытом, в том числе подпольной работы – в случае ослабления страны и, не дай бог, войны они являли собой готовую пятую колонну, способную натворить много бед. Поэтому никаких отстранений от должностей и исправительных работ. Только расстрелы. И была в этом, видимо, своя жестокая правда.
И вот уже гремят процессы. 1936 год – дело объединенной троцкистской группы, по которому проходили бывшие лидеры партии Зиновьев и Каменев. Еще через год – процесс антисоветского троцкистского центра, где фигурировали другие видные партийные деятели Пятаков и Радек. Чуть позже – дело военных, Тухачевский, Якир – связи или протеже Троцкого. Теперь армия точно не ударит в спину. Бить некому.
Два месяца назад закончился процесс «Антисоветского право-троцкистского блока». Осуждены и расстреляны Бухарин, Рыков, а заодно железный нарком внутренних дел, режиссер процессов против врагов народа Генрих Ягода.
Теперь нарком Ежов с его ежовыми рукавицами все мечтает удушить гидру контрреволюции. Усердно так.
Такой накал борьбы помню только в дни Гражданской войны и красного террора. Тогда часто тоже лопатой гребли чуждый элемент, не шибко разбираясь, кто прав, а кто виноват. После этого долгое время органы ВЧК – ОГПУ – НКВД были обычной тайной службой – без особого надрыва и гонки вычищали шпионов, контрабандистов и вредителей. Даже после убийства Кирова по контрреволюционным группам работали индивидуально. Оценивали вину. Искали доказательства.
А потом вышел приказ Ежова по НКВД от 30 июля 1937 г. «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Там было требование «изъятия антисоветских элементов» в масштабах всей страны, вводились жесткие и немалые лимиты на лишение свободы и расстрел, которые доводились до каждого УНКВД. Тогда длинные списки подлежащих арестам совпартработников стали составляться партийными органами. По этим спискам мы и стали всех брать. То есть от индивидуальных репрессий перешли к массовым.
Резон какой-то в этом был. По обычной судебной процедуре всю пятую колонну зачистить нереально, это растянулось бы на сто лет. А по упрощенной процедуре проблем не было. Особенно учитывая, что первоначально все эти троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы и не скрывались. Они открыто вели агитацию, занимались саботажем и были как на ладони. И еще не понимали, что шутки кончились. Так что мы их не искали и выявляли, а просто собирали, как грибы
