С острова авианосца разворачивающуюся драму видно не было, потому сэр Квентин позволил себе даже заказать у адъютанта чашечку кофе. Большую чашку морского кофе с солью вместо сахара — его подают в специальных стаканах, у которых в отличие от обычных дно намного шире горловины — чтобы не разбрызгивалось и не переворачивалось при качке. Сэр Квентин так привык за время морских странствий к такому кофе, что неизменно пил его даже на берегу — заказывал кофе без сахара и без сливок и на виду у изумленной публики сосредоточенно сыпал в чашку соль из солонки. Право, на это стоило посмотреть — хотя бы на то, что творилось в ресторанах. Бесплатное представленье — да и только.
— Сэр…
Сэр Квентин обернулся, чтобы получить заказанный кофе — и слова благодарности застыли у него за губах…
— Что?
— Сэр… «Андромеда» тонет…
— Что? — сначала сэр Квентин не поверил.
— "Андромеда" повреждена и быстро тонет, сэр. Русские протаранили ее, сэр…
— Открывайте огонь! Топите их! — вот теперь сэр Квентин готов был своими руками задавать сволочь Роулинга — тот вообще любил чужими руками таскать каштаны из огня. И весь британский генштаб в придачу, бросивший его на русско-германскую эскадру с приказом не стрелять. Подонки, их бы сейчас сюда — в полном составе…
— Сэр, они слишком близко. Ракетное вооружение применять нельзя. Ракета не наведется на цель, а если корабли сопровождения откроют огонь, то потопят нас вместе с русскими!
— Черт, наводите «Голкипер»! Вручную наводите, делайте что-нибудь! Остановите их! [Голкипер — система противовоздушной и противоракетной обороны, сделанная на основе пушки от самолета-штурмовика А10 — самой мощной скорострельной пушки в мире. Первоначально, эта пушка создавалась для борьбы с танками]
Исчерпав слова, сэр Квентин выскочил из рубки — на острове этажом выше был своего рода балкончик без ограждения, с него можно было наблюдать за обстановкой со свежего воздуха. Запинаясь взбежал по лестнице, сопровождаемый верным адъютантом. Бегом проскочил один люк, другой, рванул на себя рычаг кремальеры. Свежий, пахнущий йодом и солью воздух пахнул в лицо.
С палубы длинной, заполошной очередью зарычал «Голкипер», струя огня ударила как раз туда, где должен был находиться мостик русского корабля. Очередь, еще одна, «Голкипер» стрелял уже непрерывно, срезая с русского линкора все, до чего могла дотянуться струя огня. Но… линкор шел непоколебимо…
— Сэр… — как-то растерянно пролепетал за спиной адъютант — сэр, ОНИ УЖЕ НЕ ОСТАНОВЯТСЯ…
— Ты прав, мой мальчик… — старый адмирал пытался вспомнить имя своего порученца и к стыду своему не смог — ты прав, они уже не остановятся…
Прощайте, товарищи! С Богом, ура!
Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрём под волнами.
Не скажут ни камень, ни крест, где легли
Во славу мы Русского флага,
Лишь волны морские прославят одни
Геройскую гибель «Варяга»!
Средиземное море. Ударный авианосец "Николай Первый". Утро 02 июля 1992 года
Лифт поднимался медленно, хотя и плавно. Ему надо было преодолеть всего то семь метров, обычный пассажирский лифт на это тратит несколько секунд. Этому же лифту потребовалось больше двух минут, правда, лифт этот был грузовой и груз у него был солидный. Весом больше тридцати тонн.
Наконец, лифт остановился, замер на одном уровне с палубой стального гиганта, явив миру хищную, двухкилевую стальную птицу с двухместной приплюснутой, характерной формы кабиной — это был единственный самолет в мире, где два пилота сидели не друг за другом, а друг рядом с другом, поэтому и кабина такой формы. Тактический корабельный бомбардировщик С-34К.
Как только стопоры зафиксировали площадку самолетного лифта в крайнем верхнем положении, к самолету подбежали техники из палубной команды, освободили стопоры шасси. Самолет медленно покатился на исходную…
— Вышка, я «Шершень-два-один», исходную занял!
— Принял, «Шершень-два-один», на исходной!
Ради этого вылета на авианосце приостановили полеты на целых полчаса. В условиях, когда в Средиземном море и рядом с ним кого только нет — на входе в Красное море остановленная британская эскадра с одним сильно поврежденным и одним неповрежденным авианосцами, остановившая ее наша эскадра с одним русским и одним германским авианосцами. Ошивающаяся в районе Гибралтара объединенная, англо-американская эскадра с тремя авианосцами — с нее производились полеты, но пройти Гибралтар и войти в Средиземное море она не решалась. Прижавшие ее к берегу со стороны два германских и один русский авианосец с кораблями обеспечения. Идущие полным ходом к району возможного конфликта еще один русский и два американских авианосца. Находящийся в Средиземном море «Колчак», на который тайно перебросили десять СВВП — самолетов вертикального взлета и посадки — это не считая способных нести противокорабельные ракеты вертолетов, которые на нем были всегда. Одна эскадра сменяла в воздухе другую, операторы с авианосцев, с земли и с самолетов ДРЛО едва успевали отслеживать все цели. Иногда свои самолеты и самолеты противника разделяли меньше ста метров. Чтобы в таких условиях приостановить полеты с одного из авианосцев пусть и всего на полчаса — для этого нужна была веская причина, очень веская. И она была именно такой.
Техники палубной команды сноровисто закрепили бомбардировщик на катапульте, провели последний визуальный осмотр, сняли стопоры с вооружения. Самолет должен был идти один, без отдельного истребительного прикрытия — впрочем, русские истребители были на всем маршруте полета и в обиду бы они не дали. После выполнения задания, самолет уходил не обратно на авианосец, а вглубь русской территории и должен был приземлиться не на авианосец, а на базу под Константинополем. И если над морем в воздухе установилось неустойчивое равенство — то над сушей господствовали русские ВВС, да еще и от Константинополя разворачивались системы ПВО дальнего радиуса действия, чтобы восполнить пробитые бреши в системе противовоздушной обороны региона. Британские и американские летчики это понимали, и соваться туда не решались, ограничиваясь полетами над морем.
Старший техник палубной команды отбежал на несколько метров, махнул ярким флажком — все системы в норме, можно лететь. Пилот провел ладонями по забралу гермошлема — это была его привычка еще со стародавних времен. Его звали Николай Михайлович Кудасов, его звание было полковник ВВС РИ, командир палубной эскадрильи «Шершень» Черноморского флота и в воздухе он провел больше двадцати лет. Для этого задания компьютер выбрал его как самого опытного пилота эскадрильи. Его штурман, подполковник Забалуев летал с ним еще со времен летного училища — в общем если потребуется иллюстрация к словосочетания "идеальный экипаж", то скорее всего это будет фотография Кудасова и Забалуева на фоне их стальной птицы.
Вооружение у «птицы» на сей раз было необычное. Обычно такой самолет нес три ракеты «воздух-воздух» ближнего радиуса действия, две — среднего радиуса действия и одну, две или четыре противокорабельные ракеты в зависимости от их типа. Но сейчас цель находилась на берегу, поэтому противокорабельные ракеты заменяли управляемые авиабомбы КАБ-900. Две — с лазерными системами наведения, еще две — с телевизионной, в которую были забиты спутниковые фотографии цели. Две несли боеголовки объемного взрыва, еще две — обычные, начиненные очень мощной взрывчаткой. Для того, чтобы гарантированно поразить цель, хватило бы и одной бомбы — но для подстраховки взяли четыре…
Старший команды палубных техников условным жестом показал, что катапульта к самолету зацеплена, стопоры сняты.
— Вышка, я «Шершень-два-один», предполетный контроль пройден, катапульта зацеплена, ожидаю разрешения на взлет.
— Вас понял, «Шершень-два-один», после взлета занимайте эшелон один-пять-ноль и ждите указаний от "Дозорной башни". [эшелон один-пять-ноль — нужно прибавить нуль, и получится высота в метрах, то есть 1500 метров. ]
— Принято!
— Разрешение на взлет получено.
— К взлету готов!
— Обратный отсчет!
Обратный отсчет вели не с башни, а палубная команда. Когда техник показал «один», Кудасов крепче взялся за штурвал, на мгновение закрыл глаза. «Ноль» — и привод паровой катапульты с чудовищной силой бросил машину в сторону моря. Тяжелый самолет разгоняли по первой, длинной дорожке и за пару сотен метров разогнали до скорости свыше трехсот километров в час. Смазанной тенью по правую руку мелькнула серо-стальная башня «острова», у самого края дорожки Кудасов дал двигателю форсаж. Объединенная мощь катапульты и двух реактивных двигателей вышвырнула стальную птицу с палубы, на мгновение она клюнула вниз, к волнам — но почти тут же выровнялась и пошла над серо-синей морской гладью, забирая все выше и выше. Полковник Кудасов отключил форсаж — машина уже могла держаться в воздухе и без него.
